Недавно беседовала по скайпу с писателем Сергеем Юрьененом, живущим в США, с которым мы не разговаривали тридцать лет – с тех пор как я перестала писать для его радиопрограммы «Поверх барьеров», он, впрочем, давно уже и сам не работает на «Свободе», пребывающей ныне в звании иноагента. И что же спрашивает меня Сергей: «Какой сериал сейчас смотришь?» Даже не сомневался, что я смотрю сериалы, причем нон-стоп. Я смотрю, да, но в сравнении с большинством – довольно редко. Как увижу в «Фейсбуке» очередное «порекомендуйте сериал», сотни комментариев и все всё уже видели, поражаюсь тому, что пишут это не праздношатающиеся граждане, а очень даже занятые, много работающие люди.
Так что в них, в этих сериалах?
Первое, наверное – точка притяжения на следующий день. То есть живешь ты свою жизнь, а закончив дела, переходишь к другой жизни, тоже своей, но как жизни в гостях. Если в гостях не понравилось, уходишь, а если понравилось, зависаешь на неделю, месяц, а то и просидишь всю ночь, потому что не оторваться, как некогда, бывало, на тех самых «московских кухнях» – неостановимый разговор, дружба/любовь.
Понятно, что пандемия усилила сериальный эффект сидением дома. Но и до нее сериалы стали феноменом, и смотрели их запоем. Это наши «вторые жизни» в зависшей бесконечности, в которой не сказать, что ничего не происходит – очень даже происходит, но не то, что хотелось бы. В России и Беларуси понятно – давилово самодержавия, но еще и распри по всем вопросам, в разных странах свои и не только по конкретным поводам (насилие, феминизм, коррупция, бедность, неравенство, несвобода, небратство, еще и антиваксеры добавились), а глобально. Ярость и депрессия, ярость и депрессия. Но жизнь, все более становящуюся прокрустовым ложем, можно выключить и погрузиться в сериал. Именно погрузиться – фильм погружения не дает, вспыхнул и погас, а тут – как с родными людьми, в большой семье, изо дня в день. И еще сериалы стали зеркалом.
Возьмем хрестоматийный «Карточный домик». Тут президент США – отъявленный мерзавец, благодаря чему и становится президентом. Можно сказать, что этот сериал обозначил постепенно происходящий поворот от сакрального отношения к президентской должности до пренебрежительного. В прежних американских фильмах, где одним из персонажей был Президент (так, с большой буквы), он всегда был «отцом нации» и тем, кого при разных бедствиях нужно было спасти в первую очередь. В реальности первым, поставленным под сомнение, был Ричард Никсон (Уотергейт), вынужденный уйти в отставку, потом Клинтон (Моникагейт), не говоря о Трампе, о которого просто вытирали ноги. Во Франции последним «сакральным» (не в монархическом, а в демократическом смысле – «мы его выбрали») президентом был Миттеран, хотя основания для «гейта» имели место, но разоблачение произошло, когда президент был при смерти и досиживал последние дни в президентском кресле. Ширак уже «сакральным» не был, Саркози воспринимали как злодея, Олланда – как пустое место, а против Макрона были масштабные акции протеста с лозунгами «Макрон, уходи», но до выборов, которые будут весной 2022-го, он досидел, возможно, и продолжит, поскольку выбирать в последнее десятилетие особо не из кого. Популярных кандидатов срезáли на старте, справедливо или нет, судить не мне, но то, что «хвост виляет собакой» – факт. В «Карточном домике» черные политтехнологии расписаны в самом жестком варианте, а если бы мы не имели возможности заглянуть на кухню, как и обычные избиратели в жизни, то видели бы только обаятельного, доброго, умного героя Кевина Спейси. Зеркало показывает, что люди поставили под вопрос само собой разумевшийся постулат, что политики – распорядители нашей жизни. А по какому, собственно, праву?
Берем новый сериал, «Кликбейт». Власть соцсетей, которая может ангела превратить в злодея, спровоцировав месть за не совершенные им преступления, даже убить, а настоящим злодеем может оказаться вовсе не тот, у кого был «мотив», а несчастный человек, решивший поискать счастья в виртуальной реальности и в ней заплутавший.
И сколько сериалов (хороших, лучших) мы ни возьмем – в них есть месседж, полезное знание, предостережение, напоминание, слепок времени. Сериалы прикручивают фитилек художественности в пользу дотошности повествования.
«Аббатство Даунтон» – сериал про ХХ век. Начинается он гибелью «Титаника», потом Первая мировая война, появление телефона, радио. Все это потрясения, и вековой уклад жизни обитателей замка постепенно рушится. Были хозяева и слуги – не рабы, а работники, благодарные работодателям, и каждый в этом универсуме был на своем месте, но однажды молодая служанка захотела пойти учиться, одна дочь хозяев завела роман с шофером и тайно вышла за него замуж, другая стала журналисткой – неслыханно же! Те же потрясения испытывает и британская монархия в сериале «Корона», рассказывающем историю жизни Елизаветы Второй. Выступать по радио! Давать интервью телевидению! (Не царское это дело, но надо.) Влюбиться в разведенную американку и отречься от престола из-за любви! (И король Эдуард VIII вынужден отречься от престола.) Прежде и головы рубили, в том числе королевские, и ничего, но морганатический брак – это из ряда вон. ХХ век сломал конструкцию «знать – чернь», заставив чернь обучиться грамоте и самостоятельности, а знать – принять, что все люди равны, хотя (по Оруэллу) некоторые равнее других. Меритократии не получилось, но конфигурация стала другой. Сериал «Черное зеркало» исследовал следующий этап: человек «натуральный» и оцифрованный, перетекание в виртуальную реальность, в которой наши навыки, знания о себе и мире, которым мы усердно обучались, бесполезны. В общем, сериалы не просто рассказывают истории, это такие наглядные пособия, просветительские проекты.
Герои сериала «Белый лотос» – люди не очень приятные, очень неприятные и приятные поначалу, но неприятные при ближайшем рассмотрении. И что с этим делать? Увидеть, что они – это вы, они же не всегда неприятные – они и хорошие, симпатичные, просто у них проблемы, обиды, незаживающие раны, ложные представления о себе, а уж если кто прямо-таки негодяй, того настигает настоящая кара. Но это все не трагедия и не драма, а то, что можно подметить на курорте, где солнце, пальмы и море.
«Ход королевы» – о том, что даже девочка в детском доме может стать чемпионкой мира по шахматам, этих вариаций «Золушки» в сериалах много, взять хоть «Энн». «Никогда не сдавайся» – один из повторяющихся месседжей. Сериалы – это вообще «В гостях у сказки».
Кинематограф – творение демиурга, режиссера, в сериалах у каждой серии свой режиссер, иногда разность почерков заметна, но чаще всего нет, тут другие законы. В некоторых сериалах снимаются звезды, в других – артисты, которых до сих пор никто не знал, но правильный кастинг – залог успеха. Самый «звездный» сериал – французские «10 процентов». В каждой серии – новая звезда, от Изабель Юппер до Жана Рено, но не они главные герои, а их агенты. Сериал рассказывает о том, сколько трудов и слез стоит за блеском звезд. Сериалы уже несколько лет снимают и такие прославленные режиссеры, как Паоло Соррентино («Молодой папа» и «Новый папа», с Джудом Лоу и Дайан Китон). Но не это главное. Если на фильмы, по крайней мере раньше, ходили – кинотеатр, свет в зале гаснет, гипноз большого экрана, и пришел ты туда не просто так, а на фильм определенного режиссера, – то сериалы смотрят на компьютере, планшете и телефоне. Не пошло (или не зашло, как теперь говорят) – до свиданья, следующий. Поэтому сериалы должны рассказывать истории ясно, изобретательно, увлекательно, как Шахерезада, иначе ее казнят, то есть выключат, и сериал провалится.
Будет ли так и дальше? До тех пор, пока не сменится характер времени – да, но пик сериального бума, кажется, уже прошел. Как прошел в свое время кинобум. По всему городу торговали видеокассетами VHS с зарубежными фильмами, и классикой, и современными – все наверстывали упущенное: в советском прокате шло очень ограниченное количество фильмов, и теперь люди жадно смотрели все подряд. У меня самой, помнится, скопилась огромная видеотека. Потом наладили нормальный прокат, а кино стало постепенно терять зрителей. Я помню, как в Париже 1990-х новые фильмы выходили по средам, и у касс всегда стояли толпы. А в понедельник можно было посмотреть тот же фильм по льготной цене. Сейчас, кажется, никто и не бегает за новинками, опять же – можно посмотреть дома в любой момент, когда будет настроение. На смену сериалам тоже что-то придет – из самой жизни.
Чудо, дьявол и морок(О сериале «Топи»)
Как изобразить морок, его атмосферу, его суть, наплыв, диктат, то, как он окутывает пространство, порабощая психику каждого, кто находится в его власти? Дмитрию Глуховскому (автор сценария) и Владимиру Мирзоеву (режиссер-постановщик) это удалось, в сериале морок – физиологически ощущаемая субстанция, в которую окунают не только героев, но и зрителя.
Топи – место, откуда невозможно выбраться. По разным причинам: техническим (нет бензина, и его негде взять), моральным (из компании приехавших сюда москвичей пропала девушка Катя, и ее надо найти), психическим (девушка Соня думает, что воскресила – «отмолила», как ей внушают – умершую сестру, которой нет хода за пределы здешнего «монастыря», и она хочет с ней остаться), и потому что дорогу развезло, и прикрытые ветками зинданы в лесу, в которые двое из пяти москвичей уже проваливались, и «маньяк», который гоняется за приезжими, и отрубленные песьи головы, наводящие ужас…
Много причин, по которым место это как бы обнесено границей. А вот те границы, которые есть во всякой нормальной жизни, здесь размыты. Граница между мертвыми и живыми. Мертвые – это не зомби, а что-то вроде общих галлюцинаций, провоцируемых, как становится понятно в самом конце, водой, отравленной химическими, радиоактивными или чем-то в этом роде выбросами с тайно расположенного здесь завода. Завод вроде как оборонный. Его директор – хозяин Топи, всего и всех, кто здесь находится. Хозяин с безграничной властью, которую он употребляет по разным своим прихотям. Отрубленные собачьи головы – это для него, хозяина, рубил один из местных, бывший зэк, потому что хозяин – фанат рыбалки и лучшие черви, по его словам – те, что заводятся в отрубленной голове. Потом он отрубит голову и этому зэку. Невелика разница – что собака, что этот никчемный и даже с виду отвратный хмырь. А и красавица из компании москвичей – почему бы ей тоже не отрубить голову? Но поскольку призраки, розовый дым с завода и люди пропадают часто – к этому здесь привыкли, рутина, то и кажется выжившим, что самое жуткое из происходящего, возможно, происходит не на самом деле. Граница между реальным и кажущимся, воплощенным из мечты или из страха, размыта, как между живым и мертвым.