Лоскуток бумаги был подклеен, чтобы сургучная печать не приклеилась к вложенной в конверт бумаге. Таким образом, претензии жандармского генерала были формально отвергнуты.
В ноябре 1839 года Николай I согласился с мнением князя А.Х. Бенкендорфа об учреждении ПП в Одессе и Рени при почтовых конторах, назначив туда по 2 чиновника «для секретного дела», ибо найти специалиста со знанием всех языков, на которых в этих местностях шла переписка, было крайне трудно. Особое внимание предлагалось обратить на корреспонденцию, идущую через Одессу в Дунайские княжества, Турцию и обратно.
Почти через месяц, 12 декабря, А.Н. Голицын получил «Высочайшее разрешение обратиться к генерал-губернатору Новороссии и Бессарабии М.С. Воронцову с просьбой о приискании надежных чиновников, владеющих греческим и молдаво-валахским языками». И только 10 марта 1840 года А.Н. Голицын доложил государю о готовности начать перлюстрацию в Одессе и Рени.
III Отделение, опасаясь активизации «польских эмиссаров» в южных областях России, предписало Главному управлению почт учредить «бдительнейший надзор» за заграничной перепиской в районе Одессы и Бессарабии.
В результате с 16 марта 1840 года там была введена перлюстрация всей корреспонденции с целью, как отмечал шеф жандармов, «благонадежнейшего очищения, в предотвращение внесения в пределы России чумной заразы».
В начале 1840-х годов А.Н. Голицыну при поддержке А.Х. Бенкендорфа удалось упрочить свои полномочия по ведению «секретного дела». 26 марта 1840 года начальник III Отделения и шеф Корпуса жандармов направил императору специальную записку. В ней говорилось:
«Перлюстрация есть Государственная тайна, принадлежащая собственно Императорскому Величеству. Посредством наблюдения за корреспонденцией и преследованием всего того, что может клониться ко вреду благосостояния Государства, перлюстрация есть одно из главнейших средств к открытию истины; представляя таким образом способ к пресечению зла в самом его начале она служит также указателем мнений и образа мыслей публики о современных происшествиях и о разных Правительственных мерах и распоряжениях.
Для верного и постоянного достижения сей двоякой цели необходимы два условия: 1. чтобы перлюстрация сохранялась в величайшей тайне, потому что для открытия злонамеренных умыслов и злоупотреблений, совершаемых в тайне, нужны и средства тайные и что малейшая огласка, поселяя недоверчивость в публике, может совершенно уничтожить приносимую перлюстрацией пользу; и 2-е она должна быть сосредоточена в одном управлении коего Главный Начальник, облеченный Высочайшей доверенностью, повергает на Высочайшее воззрение почерпаемые чрез перлюстрацию сведения.
Эти же два условия смогут быть выполнены только чрез поручение наблюдения за перепискою Почтовому Управлению, которое находясь, так сказать, вне круга общей правительственной системы, есть ближайший и беспристрастнейший хранитель такой корреспонденции. Посему изъятия из сего правила, основанные на причинах политических или других обстоятельствах, должны быть распространяемы на кратчайший, по возможности, срок».
Данный документ сыграл важную роль в восстановлении монополии почтового ведомства в деле ведения перлюстрации. III Отделение, не участвуя в самом процессе перлюстрации, оставляло за собой выдачу почтовому ведомству указаний о корреспонденции, требующей наблюдения и просмотра.
27 декабря 1843 года было принято решение учредить дополнительно ПП в Галаце с учетом пребывания в этом городе консулов почти всех европейских стран. Объектом для перлюстрации должна была стать корреспонденция, идущая через Галац из Константинополя и Бухареста на Рени в Россию и обратно. В Галац для «секретного дела» решили направить чиновника «под гласным именем» переводчика, каковых штат заграничных почтовых контор не предусматривал.
В ноябре 1844 года один из высших чиновников III Отделения, А.К. Гедерштерн, возражая против возвращения 365 выписок из перлюстрированных писем руководителю Почтового департамента, писал графу А.Ф. Орлову:
«Если почтовое начальство печется о сохранении в тайне переписки, о чем мы разделяем его попечение, то с другой стороны и мы должны содержать в тайне наши по выпискам распоряжения. Наконец почтовое начальство не должно… знать, какое Его Величество даст направление представляемым выпискам из писем».
Но 31 декабря 1844 года по решению императора эти выписки были переданы новому главноуправляющему Почтовым департаментом — В.Ф. Адлербергу. Впоследствии такие выписки возвращались в почтовое ведомство более или менее регулярно вплоть до марта 1856 года.
В результате по перлюстрированной переписке, докладывавшейся императору, возникли так называемые меморандумы, т. е. таблицы, имевшие 4 графы: порядковый номер, от кого и кому письмо, содержание письма, что сделано.
В 1846 году Департамент внешних сношений стал называться Особой канцелярией МИД. Руководители секретных экспедиций были непосредственно подчинены канцлеру (министру внешних сношений) К.Нессельроде наравне с директорами департаментов МИД.
В Особой канцелярии была сосредоточена политическая переписка. Секретной экспедицией перлюстрации в течение 30 лет на правах директора департамента, состоявшей в непосредственном ведении самого канцлера, управлял Иван Степанович Лаваль.
2.6. ЧК Александра II и III
18 февраля 1855 года вступил на престол Александр II, при котором пакеты с перлюстрированной перепиской представляли императору как начальник III Отделения, так и главноуправляющий Почтовым департаментом. Об этом говорит записка главноуправляющего Почтовым департаментом Ф.И. Прянишникова от 8 января 1859 года.
На вопрос, кто должен на время его командировки в Москву на 14 дней представлять императору «известные выписки», Александр II повелел посылать ему «пакеты с перлюстрацией настоящим порядком чрез меня [Ф.И. Прянишникова]», руководствуясь этими правилами и «на будущее время».
Успехи российского ЧК признавали даже достаточно высокопоставленные деятели заграничных государств. Так, в конце XIX века «железный канцлер» Германии Отто фон Бисмарк обнаруживал особую обеспокоенность на счёт сохранности секретных посланий, которые отправлялись из Петербурга. Он писал:
«… немецкий шифр не остаётся неизвестным российскому императорскому двору; ведь я знал по опыту, что даже в здании нашей миссии в Петербурге сохранить наши тайны мог не искусно сделанный замок, а только частая смена шифра. Я был уверен, что не мог телеграфировать в Ливадию ничего, что не дойдет до сведения императора».
Во второй половине XIX века криптослужба России перестала быть привилегией МИД, поскольку была создана ещё в 2-х ведомствах: военном министерстве и министерстве внутренних дел (далее — МВД). Этот факт свидетельствовал о росте значения перлюстрации и криптологии в деятельности государственных органов, о существенном расширении сфер их применения.
В мае 1855 года военный министр А.И. Чернышев сообщил Александру II, что из Кронштадта посылаются письма некоему англичанину в Берлин со сведениями о принимаемых мерах для обороны крепости. А.И. Чернышев получил приказание «войти в сношения» с В.Ф. Адлербергом «для принятия самых деятельных мер для усугубления секретного надзора за заграничною перепискою и преимущественно из губерний, объявленных на военном положении».
В ходе доклада 21 мая 1855 года В.Ф. Адлерберг доложил императору, что дал распоряжение о бдительном наблюдении за частной перепиской из Кронштадта. Вместе с тем он указал, что направлять в имеющиеся ЧК корреспонденцию всех прибалтийских губерний было бы «весьма затруднительно по отдаленности и замедление это не ускользнет от внимания публики и приведет к неминуемой огласке правительственной секретной меры, долженствующей оставаться тайною».
Он также напомнил, что просмотр писем из Ревеля в Англию и Гамбург в Петербурге «не привел ни к каким важным в политическом отношении открытиям». Неприемлемым представлялся и вариант учреждения особых ПП в Прибалтийских губерниях. Ведь их следовало бы организовать в 6 городах — Ревеле, Риге, Митаве (Елгаве), Либаве (Лиепае), Пернове (Пярну) и Таурогене, а это «создало бы величайшие затруднения в подборе сотрудников». В итоге государь согласился с предложением оставить перлюстрацию «в тех границах, в которых она производится».
Рост общественного, и в частности антиправительственного, движения в царствование Александра II вел к увеличению количества перлюстрационных материалов на эту тему. В 1857 году было перехвачено письмо Г.Миклашевского из-за границы, в котором он сообщал отцу о своем намерении привезти на родину различные «вольные» издания и издавать русские книги.
III Отделение обратилось за содействием к полиции Саксонии, а при возвращении в Россию Миклашевский-сын был арестован, у него изъяли большое количество запрещенной литературы. В другом письме — чиновника П.Верещинского к книготорговцам И.Зупанскому в Познань и Кроликовскому в Париж — говорилось о способах пересылки запрещенных изданий, обмане таможни. В результате за автором письма был установлен негласный надзор, а таможенному и почтовому ведомствам дали соответствующие распоряжения
Постепенно появились специальные обзоры перлюстрированной корреспонденции. Одним из первых таких примеров была «Книга по частным сведениям», подготовленная в 1857 году на основании более чем 300 перлюстрированных писем.
Несмотря на строгую секретность работы ЧК утечка секретной информации все ж таки происходила. Так, в 1858 году тема перлюстрации была затронута в газете «Колокол», издававшейся А.И. Герценом в Лондоне, — в заметке «Что значит суд без гласных». В 1860 году тот же «Колокол» опубликовал весьма конкретные сведения о службе перлюстрации на Петербургском почтамте. Заметка начиналась с заявления, что чина тайного советника удостоен Ф.Ю. Ульрихе, который «не любит древнюю историю, а самую новейшую и изучает ее по источникам — по письмам еще не дошедшим по адресу».