тво выписок было в 1907 году (11522), а затем уменьшилось до 7935 в 1910 году. В 1911 году поток опять вырос до 8658, а в 1912 году — до десяти тысяч.
К концу 1915 года доверенных почтово-телеграфных служащих по всем ПП насчитывалось около 60 человек, из которых около половины находились в Петербурге. Они были в каждой экспедиции почтамта: городской почты, международной корреспонденции, доставки высочайшей корреспонденции.
Занимавшийся подбором этих сотрудников в столице и руководивший отборкой писем Иван Иванович Кудряшов говорил с некоторой гордостью на допросе в Ленинградском ГПУ в декабре 1929 года, что «отказов от этой работы ни от одного из намеченных не было». Каждый из привлеченных представлялся старшему цензору и тоже давал подписку о неразглашении. О деятельности ЧК на местах всегда знали также начальники этих почтовых контор и почтово-телеграфных округов, за что и получали соответствующие вознаграждения — как правило, дважды в год.
2.8. Перлюстрация при Николае II
20 октября 1894 года вступил на престол Николай II, при котором сохранялась такая же практика. В условиях нарастающего кризиса политической системы в начале XX века, при слабости Николая II как государственного деятеля, министры стали использовать перлюстрацию в качестве орудия личностной или ведомственной борьбы.
Насколько император интересовался деятельностью ЧК видно из того, что он однажды собственноручно отобрал 3 золотых и серебряных портсигара с гербами и бриллиантами в качестве царских подарков и передал их секретному чиновнику для вручения сослуживцам в виде поощрения за полезную деятельность.
В течение всего периода правления Николая II Россия была лидером в сфере перехвата и дешифровки дипломатической почты. Великобритания, Германия, США и большинство менее влиятельных государств вообще не имели подобной службы вплоть до Первой Мировой войны. Единственным серьёзным конкурентом России в этой сфере была Франция.
В этом отношении император Николай II резко отличался от своего отца, императора Александра III. Он, когда ему доложили о «секретной экспедиции» и объяснили её предназначение, ответил: «Мне это не нужно» и в течение всего своего царствования отказывался читать выписки из перлюстрированных писем, хотя несколько министров делали попытки заинтересовать его этим.
5 января 1895 года ему был представлен доклад министра внутренних дел П.Н. Дурново «О перлюстрации». В основном текст был переписан с доклада 1882 года. В ряду новых моментов указывалось, что «на обязанности перлюстрационной части лежит также задержание пересылаемых по почте прокламаций и листков противоправительственного и революционного содержания, а равно старание раскрывать деятельность и замыслы революционеров и других, подозрительных в политическом отношении личностей, и вообще доставление Департаменту полиции сведений, дающих ему возможность успешно бороться с революционным движением в России».
Одновременно министр подчеркивал крупнейшие достижения службы перлюстрации в охране порядка за последние 15 лет: «…открытие в зародыше военного заговора в Киеве;…открытие целых правильно организованных шаек иностранных военных шпионов в Западном крае; предупреждение имевшегося в виду крушения пассажирского поезда (дело Турчанинова) и, наконец, самое выдающееся… — открытие заговора и предупреждение покушения на жизнь покойного государя императора Александра III».
Самим чиновникам ЧК внушалось, что с их помощью «правительство преследует цель получения точных сведений с мест о настроениях высших должностных лиц и местной интеллигенции, об их отношении к проводимым в жизнь государства реформам», что якобы «в переписке общественных деятелей… порой излагались такие мысли, которыми правительство могло воспользоваться в целях лучшего управления государством».
Одним из крупнейших успехов службы перлюстрации П.Н. Дурново назвал в своем раскрытие в западных губерниях и на юге России широчайшей разведывательной сети, которой руководили офицеры Австро-Венгерской империи. Дело в том, что еще 22 марта 1892 года и 5 января 1894-го П.Н. Дурново доложил государю об обнаружении опорных пунктов австро-венгерской разведки в Варшаве, Брест-Литовске, Радоме, Одессе, Киеве и о результатах следствия.
В докладе также указывалось: «в царствование императора Павла I и особенно… императоров Александра I, Николая I и Александра II, на монаршее воззрение представлялись все извлечения из частной корреспонденции, могущие осветить перед монархом те случаи и обстоятельства, которые, по каким-либо соображениям правительственных или частных лиц, могли бы быть затемнены или скрыты от Его Величества».
Рост революционного движения, постоянно растущий объём перехваченной конспиративной переписки революционеров, важность её дешифровки для ускорения их розыска и ареста — всё это заставило создать службу дешифровки в самом ДП. Перлюстрированные материалы из секретных отделений направлялись в ДП для дешифровки и последующего применения. Старший цензор переписывался с ДП под псевдонимом. Письма, посылаемые на имя «его превосходительства С.В. Соколова», предназначались для отдела цензуры.
В 1893 году ДП издал для внутреннего пользования учебник по графологии и криптографии, написанный действительным статским советником Степаном Николаевичем Мардарием. Он был начальником специального департамента корпуса жандармов. В задачу этого подразделения входило создание сети лабораторий по перлюстрации и графологической экспертизе всей подозрительной корреспонденции. В губернских почтовых отделениях и на таможнях появились чиновники, проверявшие письма и всю печатную продукцию.
1 января 1898 года в структуре ДП начал свою деятельность Особый Отдел (далее — 00), где был сосредоточен весь политический розыск и преследование революционеров. Его специальное отделение целеустремлённо стало заниматься изучениям перехваченных шифрованных писем революционного подполья. В ДП, куда поступали материалы из ЧК и иногда от министра внутренних дел, шла дальнейшая «разработка» перлюстрации: регистрация, дешифровка, проявление химических текстов, копирование и размножение копий.
На основании полученных сведений велась переписка с губернскими жандармскими управлениями, выяснялись личности писавших, адреса, «принимались меры». Каждое перехваченное письмо получало свой номер. Простые и «химические» письма регистрировались отдельно: первые просто получали номер, к химическим добавлялась буква «X».
Фамилии, упоминавшиеся в письмах, вносились в картотечный алфавит. Именные карточки составлялись на автора письма, получателя, на все имена и фамилии, упоминавшиеся в письме. Так детально расписывались только письма революционеров. Письма государственных и общественных деятелей редко проходили такую обработку. Они, как правило, не регистрировались и подшивались в отдельные дела в хронологическом порядке.
В ДП вся перлюстрация сосредоточилась в 5-м отделении 00 ДП, где шла разработка партийных материалов. Копии писем, касавшихся деятельности партии эсеров, анархистов, террористических организаций, поступали во 2-е отделение 00 ДП, занимавшееся этими партиями.
Материалы по социал-демократическим организациям поступали в 3-е отделение, а национальным организациям — в 4-е. Здесь же шла последующая разработка этой переписки, но уже розыскного характера, на основании сведений, полученных из писем. Это была кропотливая и сложная работа, которая требовала глубокого знания революционного подполья.
Копии писем посылались в соответствующие охранные отделения и ГЖУ для выявления лиц, принятия мер и установления наблюдения. Эти, уже вторичные, копии вместе с материалами по разработке и переписке с соответствующими губернскими жандармскими управлениями группировались в делах по наблюдению за партиями, организациями, отдельными личностями.
23 мая 1896 года почтовая цензура была включена в штат Главного управления почт и телеграфов. С 1 января 1897 года официально начала работу цензура иностранных газет и журналов при Варшавском почтамте. По приказу министра внутренних дел Д.С. Сипягина от 1 июня 1901 года ее штат был усилен «двумя чиновниками для секретной переписки».
Сначала секретные чиновники сами занимались и отбором писем, подлежавших перлюстрации. Например, в Петербурге с 1900 года это было обязанностью И.И. Кудряшова, служившего в цензуре иностранных газет и журналов с 1892 года в качестве технического работника.
Он отбирал корреспонденцию по спискам ДП «и вообще по подозрению». Однако расширение масштабов работы потребовало привлечения особо надежных почтово-телеграфных служащих. В Петербурге такую практику стали применять с 1902 года, в Харькове — с 1907 года, в Киеве и других пунктах — с 1908 года.
Как утверждал бывший сотрудник ЧК В.И. Кривош, «иностранная дипломатическая переписка попадала в руки русских «специалистов» практически полностью. В российском ЧК имелся полный набор безукоризненно скопированных печатей для зарубежной переписки всех находившихся в Петербурге посольств и консульств… У российского ЧК имелись копии многих шифров иностранных государств».
С.П. Белецкий, вице-директор ДП (1909-12), директор ДП (1912-14), товарищ министра внутренних дел (1915-16), говорил, что предполагал организовать перлюстрацию телеграфной корреспонденции. Но старший цензор Санкт-Петербургского почтамта М.Г. Мардарьев сообщил ему, что заведующий телеграфной частью Главного управления почт и телеграфов П.С. Осадчий не подходит для этого по своим политическим убеждениям.
В результате планы остались без исполнения. Вместе с тем знаменитый специалист, начальник шифровального отделения ДП И.А. Зыбин, служивший в ДП с августа 1887 года, показал, что Главное управление почт и телеграфов выдавало губернским жандармским управлениям на право выемки телеграмм особые именные «открытые листы».
Наконец, начальник телеграфа железнодорожной станции города Тулы Грудман рассказал председателю следственной комиссии Тульского губернского временного исполнительного комитета А.П. Рязанову 30 июня 1917 года, что на станции с 1906-го по 1914 год стоял особый тайный телеграфный аппарат с возможностью приема и перлюстрации телеграмм от Москвы до Курска. Такие же аппараты, по его словам, имелись на станциях Москвы, Курска и Нижнего Новгорода