— Уж этот Никита! Не может обойтись без дурацких приколов. Ну ничего, под моим благотворным влиянием скоро исправится. Я ему разъясню: если дама случайно наступит своей эксклюзивной модельной туфелькой на что-то такое, о чем в приличном обществе не говорят, то и объявлять об этом вслух не следует…
Дуня шестым чувством усекла: если она сейчас не снимет негатив от их первого знакомства, Анжела стряхнет ее с подошвы своей туфельки, как лепешку того, о чем в приличном обществе не говорят, вытрет туфельку о траву, а ее вышвырнет из своей памяти прочь вслед за пахучей субстанцией. И с этого момента всякая надежда как-то приблизиться к Артюнянцам исчезнет навсегда. Поэтому Дуня улыбнулась как можно наивней и громко возразила:
— Ну что вы, Никита! Какая я родственница госпоже Анжеле?! Из уважения к громкой и знаменитой фамилии мы с мамой тоже взяли фамилию Артюнянц. А на самом деле мамина девичья фамилия — Подосинкина.
При последних Дуниных словах брови у Анжелы поднялись выше на лоб, она внимательно посмотрела на новую знакомую, но ее сообщение никак не прокомментировала. Разговор на оккультные темы продолжался уже с участием Анжелы, но не очень долго. Анжела с Никитой собрались ехать в Москву, в элитный ночной клуб, и Марша составила им компанию. Дуню они с собой не пригласили, а Юлия сама никуда ехать не захотела, объяснила, что ей нужно покормить своих хвостатых питомцев, проживающих на полном пансионе в ее собачьем приюте. Прощаясь с Дуней, Марша пообещала, что они еще как-нибудь встретятся и вместе проведут вудистский колдовской обряд с жертвоприношением петуха. Анжела после некоторого колебания тоже сказала, что надеется на новую встречу. Никита их примеру не последовал, к Дуниному большому сожалению. А она оценила бы его любезность куда дороже всех прочих обещаний… Одно дело быть девушкой или пусть даже невестой человека, другим двери открывающего (Гена Цаплин с почтительным поклоном опять открыл дверцы «майбаха» перед отъезжающими Анжелой и Никитой), и совсем иной поворот судьбы — стать подругой, а еще лучше — невестой такого новорусского аристократа, сына миллиардера, как Никита! Чтобы и перед тобой открывали двери с глубоким поклоном и почтительным трепетом. Эх, кто там надеялся, что мечты приносят сладость? Дуне будто насыпали в рот прогорклой крупы: самой понятно, что до такого кавалера ей далеко и высоко, как до Солнца! На душе сделалось совсем погано: не жить ей в шикарном никандровском особняке, а ютиться в собачьей конуре Гены Цаплина! Да и это еще в лучшем случае, если Гена соблаговолит сделать ей предложение и, главное, укротит Додика с крокодилом и всей его криминальной бандой. Юлия посочувствовала загрустившей Дуне, не заставила ее тащиться пешком по темнотище до дома Цаплиных, а велела одному из охранников отвезти гостью восвояси на машине. Прощаясь, собачья благодетельница вручила ей визитку с номером своего мобильника и попросила узнать насчет возможности организовать приют для бедствующих разнесенских шавочек по месту их бродячего проживания. На том и расстались.
Дуне не хотелось возвращаться в цаплинский флигель: Гена вернется со службы не скоро, а общаться с его мамашей у нее пропало желание после того, как случайно подслушала разговор потенциальной свекрови с соседкой Надеждой Павловной. Да, не зря Дунина старшая сестра Лиза, теперь Прасолова, заранее предчувствовала, что будет пить ее (образно говоря, пить ее кровь) муж-привередник господин Прасолов и свекровь в три погибели гнусить! Все они, свекрови, таковские — и нынешние, и будущие. Вот и Анна Ивановна в глаза Дуне — сю-сю-сю да ах-ах-ах, деточка, милочка, деточек пора бы Геночке завести. А за Дуниной спиной с такой же, как она, ядовитой бабкой Надеждой Петровной все косточки Дунины перемыли:
— И что это за девки такие пошли? В наше время девушка замуж честной выходила: до свадьбы ни-ни! А нынешние?! Тьфу! Взять хоть ту же Дуню… Только с парнем познакомилась — и уже шасть к нему в постель!
— А где ты теперь лучше найдешь? Может, другая еще похлеще этой Дуни окажется!
— Да уж! Та, что раньше к Генке приходила, воще пробы ставить негде!
— Не говори! У меня волосы дыбом вставали: не дай бог, думаю, Геночка на ней женится… Дуня-то по сравнению с той еще ничего. По крайней мере, ее в доме принимать не стыдно…
«Ну спасибо за такие комплименты… Честными они, видите ли, замуж выходили! Если бы вас собирались живыми в землю закопать или скормить крокодилу, посмотрела бы я тогда на вашу честность!» — в который раз переживала обиду Дуня.
А тут еще позвонил Геннадий: Марше с Анжелой пришла в голову фантазия на недельку-другую слетать в Париж — посетить показ новых мод. Потом — отдохнуть на курорте Форте-дей-Марли, затем Сардиния, Венеция — там открывается бьеннале современного искусства. Геннадий должен Анжелу сопровождать, так что увидеться с Дуней он сможет не раньше, чем недельки через две.
— Увидимся, если жива буду, — не смогла сдержать «оптимизма» покинутая возлюбленная.
— Будешь жива! — уверенно успокоил ее Геннадий. — Никого не бойся: у тебя теперь есть охранная грамота! Кстати, дубликат скоро получишь по почте.
«Ему хорошо выражать такую уверенность, гуляя по Сардиниям да Венециям, там никого крокодилам не скармливают, — с горечью подумала Дуня. — Тысячу раз права Лиза, называя всех свекровей змеями подколодными, а мужиков — бессовестными козлами и врунами записными! Какая охранная грамота? Кто мне ее выдал? Марша и Анжела, правда, пообещали встретиться, но неизвестно когда — в неопределенные года. Никита и такого снисхождения не оказал. Эмоготопанковая Юлия хоть и удостоила номера своего телефона, но охранять и защищать готова только бродячих собак. До меня ей никакого дела нет…»
Окончательно расстроившись от горьких размышлений, Дуня попросила водителя отвезти ее в Разнесенск — у Цаплиных ей искать уже было нечего. Ох, какую кислую рожу скорчил никандровский водила! Этот точно в Космических войсках не служил. О чем и уведомил Дуню не только кислой мимикой, но и надуманными отговорками, только подтверждающими известную истину: вежливые слова служат для того, чтобы скрыть невежливые мысли… Но Дуня его квадратную башку просветила, как рентгеном: ловкач рассчитывал подбросить пассажирку на соседнюю улицу, быстренько освободиться, а потом «побомбить» на хозяйской машине с пользой для своего кармана. Только Дуня за все неприятности, которые претерпела от мужского племени, хоть на нем частично отыгралась:
— Я сейчас позвоню Юлечке. Может, она все же разрешит вам довезти меня до дома?
Нахальный водила сразу поджал хвост. Ишь как перетрусил! С никандровской дочкой, хоть она и чумовая, а может, как раз поэтому, связываться побоялся!
Когда Дуня в подробностях рассказала родителям о своих приключениях, госпожа бывшая Федотова, с одной стороны, пришла в восхищение: ее дочь познакомилась с такими людьми, до которых — как до неба! С другой стороны — в сомнение: верить ли в фанфаронские обещания Геннадия насчет охранной грамоты? С третьей — все федотовско-артюнянцевское семейство в уже привычном ужасе опять обсудило извечный вопрос: что делать? Впрочем, работа по спасению семьи от перспективы адовой была начата раньше и делалась уже, оставалось только продолжать в том же духе. Поставили решетки и на чердачное окно. Дуня с мамой заперлись в доме, а глава семейства решил купить охотничье ружье, а лучше карабин, но в разрешительном отделе полиции ему отказали в лицензии: мол, не хотим, чтобы в городе началась стрельба.
— Хотите, чтобы нас зарезали по-тихому? — с горечью спросил полицейского чина господин Федотов.
— Как можно допускать такие демагогические заявления?! — вскипел благородным негодованием полицейский чин. — Правоохранительные органы всегда стояли и стоят на страже законности! Полиция всегда! И никогда! А вы!..
Господин Федотов плюнул и ушел.
— Нужно было все бросить и добираться до Сингапура хоть пешком! — сказал он жене. — А теперь остается надеяться на ту охранную грамоту, что обещал нам Геннадий Цаплин, защищаться подручными средствами и держаться до последнего.
В это же время господин Табунов получил письмо от неизвестного доброжелателя с фотографией. ДДТ тут же провел экспертизу фото на возможность монтажа. Получив заключение, что фото подлинное, без всяких следов фальсификации, вызвал своего адвоката и долго с ним совещался.
А Додик наконец-то с чистой совестью вернулся из зоны в отчий дом. Шумно отпраздновал свое возвращение и, проспавшись, поделился с окружающими, в том числе и с отцом, своими ближайшими планами в отношении Дуни: употребить ее для сексуального обслуживания своего и всех братанов, после чего поместить в бордель, а после амортизации скормить крокодилу. Чтобы и ей, и всем прочим особам женского и не только женского пола неповадно было в дальнейшем не уважать понятия и его, Додика. Но ДДТ сурово приказал сыну оставить Дуню в покое, а лучше всего вообще забыть о ее существовании. На возмущенный вопрос, точнее, вопль: «Почему, в натуре?!» — ДДТ коротко ответил:
— Она теперь не Федотова и не Подосинкина, а Артюнянц.
— Какая, в натуре, Артюнянц? — запротестовал Додик. — Ее новый паспорт — чисто филькина грамота! Она как бы такая же родственница Артюнянцу, как я, типа, сын правозащитницы Н.
На это ДДТ молча выложил на стол проверенное на подлинность фото. На фото Анжела пожимала руку Дуне, а рядом с ними на фоне никандровского особняка с ехидной улыбочкой стоял Никита.
— Ну и что? — пожал плечами Додик, — Дунька с какой-то телкой и фраером. Мне их обоих тоже на очередь поставить?
— Это не фраер, — резко возразил ДДТ, — а сын известного бизнесмена Никандрова Никита. А вот эта, — Табунов указал пальцем, — дочка господина Артюнянца Анжела. И запомни: никогда тебе не удастся осуществить свою самую светлую и заветную мечту — заделаться наркобароном, пока ты принимаешь детей таких могущественных и влиятельных лиц за обычных фраеров и телок! Потому что не сносить тебе головы еще по пути к своей вожделенной цели, если ты по н