Гектор согласился, за улыбкой пряча недоумение, – о семейных отношениях Флоресов он был наслышан из первых уст, и представить, что Леверн добровольно навещает родственников, не мог. Хозяин отошел налить гостям согревающего чаю.
– Убери это выражение с лица, Тенебрис тебя задери, – сквозь зубы прошептал рыцарь Винсенту. – Выглядишь как убийца, а это делу не помогает. – Бросив предупреждающий взгляд на командира, который лишь недавно пришел в себя и находился в отвратительном настроении, Леверн обратился к Альваху: – Вы своими кислыми лицами запомнитесь и хозяину, и посетителям. Ада, не прячься за спиной нашего неповторимого, пойдем!
Принцесса, казалось, намеревалась стать тенью командира, и Леверну пришлось аккуратно потянуть девушку за руку к столу в полутемном углу.
Адалин устало присела на деревянный стул со спинкой и блаженно закрыла глаза. Все тело ломило после скачки наперегонки с дождем. Она вся продрогла и страшно хотела спать, в глаза то и дело норовила попасть промокшая ткань капюшона. Девушка пыталась головой скинуть его, но безуспешно, а показывать руки из-под длинных рукавов Ада не хотела – страх запомниться посетителям сковывал ее движения. Винсент, выбрав место возле принцессы, заслонил ее от окружающих, и, увидев, как она странно дергает головой, командир аккуратно стянул с нее капюшон.
Ада в упор посмотрела на него – она была в смятении с тех пор, как Винсент очнулся. Принцесса и не пыталась скрывать чувств – еще на пути к трактиру она собиралась извиниться, но шум дождя был громче ее голоса, сводя на нет все попытки.
Втайне надеясь, что ее высочество поймет, что так пронизывающе смотреть попросту самонадеянно, Винсент, отворачиваясь, заметил:
– Можете вытаскивать руки, не таясь. Здесь достаточно темно. Наше чудило, – кивнул Винсент в сторону Леверна, активно вешающего лапшу на уши старику, – выбрал хорошее место. Народ пьян, шума много, даже если ваши когти заметят, то вряд ли поутру о них вспомнят.
Он ни словом не упомянул выходку Адалин – командиру не хотелось выслушивать глупые женские оправдания, хотя он все еще был немного раздражен поступком ее высочества.
– Спасибо, – тихим, серьезным голосом произнесла Адалин, обрадовавшись, что Винсент воздержался от упреков в ее сторону.
Командир счел беседу оконченной, игнорируя пронизывающий взгляд принцессы. Он верил, что сможет свести к минимуму любые разговоры с ней, а Аде молчание казалось неловким.
– Когда вернется твоя сестра, Альвах? – переключился на бледного юношу Винсент. Он заметил, что немой страж держится неплохо, не выказывая ни малейшей слабости, но выглядел он, увы, не столь обнадеживающе – в темноте Альвах и вовсе походил на мертвеца, а скачка на лошади только больше истощила раненого. Винсент не терял надежды, что они вскоре найдут способ вылечить стрелка, иначе его придется оставить в городе – раненый был обузой, сколь бы жестоким это ни казалось.
Альвах, прикрывая глаза, кивнул в сторону Леверна. Сил написать хоть строчку не было, да и блокнот, с которым не расставался немой юноша, ушел на дно бурной реки. Постепенно он помрачнел – Аль прикидывал, благополучно ли доберется его сестра до города.
Подойдя сразу с четырьмя кружками горячего чая, Леверн вклинился в разговор:
– А что, вашему командирскому благородию понравилась Клер? – И, шутливо увернувшись от воображаемых тумаков со стороны Альваха, продолжил: – Тише-тише, друг мой серьезный, никто на твое сокровище не зарится. Она, – отвечая на неозвученный вопрос Винсента, продолжил Леверн, – приведет лекаря в трактир, я думаю, не позднее завтрашнего утра. – И, поставив перед Альвахом кружку с чаем, добавил: – Дядя Гектор подбросил туда пару лечебных трав – снимет жар. И, о чудеса, я нашел чистые бинты – перевяжу твою рану, как только поедим. Это все, что удалось раздобыть. К сожалению, никакой сменной одежды он предложить не смог – в его рубахах утону даже я.
– Пусть так, – кивнул Винсент. – Только в следующий раз будь так добр, согласуй со мной свои гениальные планы.
– Поменьше в отключке валяйся, о великий командир, тогда и будешь руководить. Шучу, шучу! – теперь уже всерьез уворачиваясь от возжелавшего намылить ему шею Винсента, провозгласил Леверн. – Ада, спасай! – раздалось над столом, и принцесса звонко рассмеялась. Проверив, не смотрит ли кто, Ада аккуратно достала руку из рукава и взяла кружку с горячим чаем. Острые металлические когти царапнули деревянный бок кружки, но глубоких борозд не оставили.
«Я излишне взволнована», – подумала принцесса, пробуя ароматный напиток.
Альвах, наблюдая за Адалин, аккуратно коснулся ее руки, будто хотел что-то сказать. Дочь короля, подавив нахлынувшую жалость, благодарно улыбнулась – ей не нужно было ждать написанных слов. Она понимала немого лучника, видела в его добрых, уставших глазах желание приободрить. Альвах словно владел особым даром – собеседники считывали его эмоции порой не хуже его сестры. Принцесса видела, что Аль разделяет ее облегчение после тяжкого путешествия и радость от того, что сейчас у них есть крыша над головой. Она знала также, что, будучи в тепле и безопасности, юноша волнуется за сестру.
– Ты скоро ее увидишь, и Клер уже никуда не денется, – пообещала принцесса.
Адалин не могла сказать точно, сколько прошло времени с тех пор, как они укрылись в трактире от непогоды. Согревшаяся, держа в руках вторую за вечер кружку безумно крепкого чая, она была довольна. Ее спутники уминали за обе щеки по третьему блюду и явно не торопились заканчивать. Ада рассматривала убранство трактира и дожидалась, пока изголодавшиеся в длительной поездке мужчины насытятся.
Прямоугольное помещение, в центре которого располагался большой камин, было плотно заставлено столами. За ними селяне пили, смаковали горячие блюда и слушали байки местных рассказчиков, которые всегда оказывались на таких сборищах. По винтовой лестнице, прячущейся прямо за массивным, высотой от пола до потолка, шкафом с медными ручками, то и дело поднимались посетители, решившие переждать буйство погоды в уютном прибежище. Хозяин бегал от одного стола к другому, не оставляя без добрых слов ни одного гостя, а они в трактире были самые разные – начиная от компании молодых парней, которых разгулявшаяся погода прогнала с работы в полях, до стариков, которые по привычке собирались здесь вечерами за игрой в кости. Немногочисленные дамы были в сопровождении мужей, отцов и братьев и вели себя скромно, лишь изредка порицая некоторые поступки подвыпивших спутников.
Адалин не заметила, как начала представлять себя на месте то одной, то другой женщины: вот одна – явно дочь полного мужчины в соломенной шляпе, держит его за руку и неустанно одергивает, напоминая, что хочет спать; а вот другая – жена худощавого нескладного паренька – громко осуждает мужа за количество выпитого; вот мать двоих детишек держит сразу обоих на коленках и ждет, пока супруг договорится с трактирщиком о комнате. У каждой были свои предназначение и цель; свой спутник, с которым они делили радости и горести; своя длинная, полная событий жизнь. И она заиграет новыми красками, когда прилив магии прокатится невидимой волной по королевству, как только Адалин принесет себя в жертву у ритуальной чаши. А принцесса так и не познает ни привязанностей, ни свободы, ни любви.
На плечо девушки легла чья-то рука, и Ада вынырнула из грустных размышлений.
– Адалин, – в который раз позвал Винсент принцессу, пока она смотрела в одну точку и хмурила брови, явно не слыша его. – Мы закончили и можем пойти готовиться ко сну. Вы нормально себя чувствуете? – спросил командир, глядя на побледневшую девушку.
– Устала, – проронила принцесса, вскочив со стула. Тут же тело охватила странная слабость – ноги подкосились, и только Винсент не дал упасть обессилевшей принцессе на пол.
– Вижу. – Подняв на руки притихшую Адалин, командир направился к лестнице на жилой этаж. Следом за ними двинулся и Аль. Леверн, не скрывая довольной улыбки, обратился к названному брату:
– Вот видишь, наш суровый командир тоже к девочке хорошо относится. Уж лучше пусть он ее на руках тягает, чем я его! – Последнее довольный рыцарь прокричал вслед ушедшему Винсенту как можно громче. – Притворялся разнеженной барышней – разок стукнули, а потом таскай его на плечах, как девчонку! – Леверн фыркнул, почти идеально скопировав своего коня. А после добавил, понизив голос: – Я боялся, что он совсем Аду своими суровыми взглядами замучает. Холодный, как речные воды в зимний месяц. Но ничего, мы его научим манерам.
Альвах же только покачал головой. Уж лучше бы суровый командир держал лицо да не добрел ни капли – и вояки повинуются лучше, и сердце принцессы целее.
Наблюдая за мгновенно уснувшим на узкой деревянной койке Леверном, Винсенту оставалось лишь удивляться – рыцарь вначале показался ему донельзя избалованным, но внук начальника королевской стражи чувствовал себя комфортно в любых условиях. Будь то открытые, продуваемые ветрами поля, холодный, застилающий глаза ливень или же сейчас – абсолютно неудобная койка. К чести Альваха, он тоже уснул сразу, едва коснувшись головой одной из двух имевшихся подушек. Раненый держался молодцом, и Винсент про себя восхитился стойкости не выносливого с виду парня. Вторая подушка, как и единственное одеяло, выделенное извиняющимся трактирщиком, были предоставлены принцессе, которая старательно притворялась спящей. То ли не хотела беспокоить Винсента, то ли приманивала сон – причин, почему Адалин не спала, он не понимал. Хоть и сам не мог уснуть. На полу было привычно, даже удобно, но неспокойные мысли в голове не желали уступать место отдыху. В конце концов, потеряв надежду на сон, Винсент тихо спустился вниз и вышел на улицу. Беснующаяся погода понемногу успокаивалась, и холодная ночь вступала в свои права. Командира не покидало ощущение, что завтрашний день будет тяжелым и хотя бы краткий сон ему необходим. Закут