Евандер не мог понять, куда клонит командир, и это настораживало его.
– Несколько раз бывал. В качестве охранника, разумеется.
– Тогда ты знаком с Винсентом, стражем Кальяса? Он долгое время работал на лорда. Говорят, отличный был воин.
– Почему вы говорите в прошедшем времени? – Евандеру не удалось скрыть волнение в голосе. Он понимал, что рыцарь забавляется с ним, как бы ни хотелось молодому стражу этого избежать.
– Говорят, погиб парень. Возле Южных ворот, во время работы. – Наконец, яблоко, вращаясь в воздухе, обернулось ножом. – Если знал его, то соболезную. Странный он был. Винсента нашли в пустыне, если верить слухам. Возможно, судьба, что не достала его среди песков, пришла за ним у ворот. С большой отсрочкой, но все же нашла того, за кем охотилась. Эй, Евандер, тебе плохо, что ли?
Молодой страж, пряча сжатые в кулаки руки за спиной, через силу старался не скрежетать зубами. Гнев благодатной рукой подсовывал памяти картины из прошедшей битвы: горящие кареты, ужас на лице принцессы и ищущего спасения у стремительной реки Винсента. О дальнейшей судьбе своего друга он ничего не знал. Только надеялся, что командир, который всегда находил выход из любой тупиковой ситуации, спасся и в этот раз. Но страшные образы мертвого друга, принцессы и охранников стояли перед глазами Евандера, как ни пытался он их отогнать. Напоминая себе в очередной раз, что Винсент просто так не погибнет, Евандер спрятал рокочущее недовольство.
– Мне жаль Винсента, – выдавил он, надевая маску сочувствия. – Я видел его всего пару раз. Нелюдимый охранник, преданный своему лорду.
– Не печалься, – ответил Феликс, но в голосе рыцаря не было ни капли сочувствия. – Такова его судьба. Она для всех написана, даже для тебя. Кто знает, что с тобой случится во время путешествия? Принцесса, она ведь драгоценный груз. Ее охрана – превыше всего, никто из нас не выживет, если она умрет раньше времени.
После этих слов Феликс удалился на поиски Силиуса – он хотел еще раз послушать разумные доводы в пользу нового стража, что раскисал даже при малейшем упоминании о смерти. Феликс знал, что информация о командовании Винсента отрядом настоящей принцессы засекречена и что удачливый страж, скорее всего, жив. Жалкие остатки наемников, переживших пожар, доложили о лодке, на которой Адалин перевозили через реку, и Феликс уже отправил людей за ними в погоню. У принцессы было то, что необходимо самозванке, – серебряные когти, без которых ритуал превратится в игру в песочнице.
Евандер не мог забыть свое знакомство с поддельной дочерью короля, после которого у него остался неприятный осадок. В тот день он оглядывал лагерь в поисках принцессы, испытывая странное нетерпение. На большой поляне среди палаток суетилось с десяток слуг – мелкой работы хватало на каждого. Евандеру эта беготня напоминала суматошное муравьиное сборище, вот только «царицы» нигде не наблюдалось, и страж, ускорив шаг, усиленно вертел головой в надежде заприметить Агату. Наконец он ее увидел: юная самозванка стояла подле корзин с грибами, где усердно распекала кухарок, в запале размахивая руками.
Страж отметил, что на ее тонких пальцах не было серебряных когтей. Реликвия, обязательная для жертвоприношения, сейчас вполне могла быть на дне реки вместе с настоящей принцессой. Пусть о когтях знали только причастные к ритуалу, но их пропажа – общая проблема. У короля есть еще один ребенок, которого можно принести в жертву, а замены когтям не существует.
Евандер добрался до принцессы и последующие несколько минут отчаянно сдерживал смех. Агата, совсем не стесняясь, ругала неопытную девчонку-кухарку за то, что она плохо очистила грибы, оставив на длинных ножках землю. Девушка, все больше паникуя перед выскочкой-принцессой, онемела от испуга, и у Агаты лопнуло терпение – она сама схватила тонкий нож, показывая, как быстро справиться с проблемой. У Евандера, усиленно сдерживающего смех, слезились глаза: на миг он представил Адалин, сосредоточенно и с должным мастерством очищающую ножку гриба от грязи. Нужно было что-то делать, иначе даже глупые слуги поймут, что принцесса не настоящая. Раз это представление подготовлено с таким размахом, то прервать его лучше к финалу. Или по приказу Винсента.
– Ваше Высочество, – отвлекая лжепринцессу от такого важного занятия, страж в поклоне склонил голову. – Я ваш преданный слуга, Евандер. Прибыл из поселения Халцеон возле леса Остракон, по приказу вашего отца, короля Антония. Отныне буду сопровождать вас.
– Отлично! – Лжепринцесса выпрямилась, мгновенно утратив интерес к грибам. Агата какое-то время подозревала, что это Феликс запретил сопровождающим к ней приближаться, ведь стоило ей только попытаться завязать разговор хоть с кем-то из охраны, как они тут же старались исчезнуть, пряча виноватые глаза. Оценив взглядом статную фигуру и внешность нового стража, Агата удивилась длинным волосам, собранным в высокий хвост. Евандер, заметив изучающий взгляд, терпеливо ждал, не испытывая ни интереса, ни восхищения перед ней, и лжепринцессу кольнула обида. – Скажите, Евандер, почему вы считаете, что достойны защищать меня? – Госпожа кокетливо склонила голову набок.
Евандер сквозь зубы ответил:
– Я готов служить вам, готов умереть за вас! – Выдав стандартные заверения, которых обычно хватало, чтобы успокоить господ, мужчина ожидал, что и ей этого хватит.
– Совсем не то. – Лжепринцесса разочарованно топнула ножкой: к чему высокое положение, пусть даже временное, если она не в силах заставить восхищаться собой? – У меня сотни, тысячи слуг и стражей. Что такого умеете вы, чего не смогут дать мне они?
Евандер не ожидал подобного вопроса. Пусть Агата права: все, кто ходит по этой земле, – подданные ее высочества. Ее приказы должны выполняться безоговорочно, несмотря на то, что первенец короля в собственной семье никакого влияния не имел. Повиновение членам королевской семьи – дань уважения, принятая еще во времена, когда песок не простер свои владения до конца мира. Но высокомерие, звучавшее в голосе юной госпожи, было столь пугающе сладким – Агата смаковала полученную власть, не понимая и малой доли ее цены.
Евандера внезапно озарило. Будь Адалин такой, как Агата, даже Винсент не испытывал бы мук совести, ведя ее на заклание. Но сейчас он нуждался в одобрении именно этой принцессы, и ему придется найти способ расположить ее к себе.
– Для вашего сопровождения отобраны лучшие воины королевства. Силиус и Феликс – всем известные, заслужившие славу рыцари, одним своим именем способные обернуть ваших врагов в бегство. По сравнению с ними я – простой человек, который только начинает свой путь. Но все же у меня есть то, чего, возможно, не хватает нашим предводителям. Вера. Я верю в подаренную мне судьбу. Я рожден, чтобы защитить вас. – Евандер опустился на одно колено и медленно вытащил меч из ножен, преподнося его принцессе в знак клятвы, которую рыцарь дает своей госпоже.
Агата ощущала восторг, смешанный с растерянностью. Мечты становились явью, и ее сердце отбивало бешеный ритм. Раньше ей не доводилось видеть столько огня в глазах чужого человека – ее страж, мгновение назад холодный и отрешенный, сейчас, казалось, был одержим клятвой, и принцесса без раздумий приняла ее. Агата робко положила дрожащую руку на плечо Евандера:
– Поднимитесь, мой верный рыцарь. Я принимаю вашу жизнь.
Евандер, убрав меч в ножны, избегал ее взгляда. Воспользовавшись моментом, когда Агату отвлекла служанка, он убрался подальше от новой госпожи. Евандер рискнул нести полнейшую чушь – ни один человек в мире не засвидетельствует эту клятву, услышав о ее проведении. Судя по действиям Агаты, она понятия не имела, как ведут себя принцессы, принимая клятвы подданных. Евандер даже не был рыцарем, и монаршая особа не приняла бы от него меч, но лжепринцесса не знала даже этого. Она не знала ничего, и ее дрожащая рука на его плече вызвала в нем презрение к самому себе. Евандер винил себя, что обманывает невинного человека, игнорируя здравый смысл. «Агата – не невинная овечка», – раз за разом напоминал он себе. Ему нужно разобраться в происходящем, и ради этого он намерен использовать все, что сможет, даже поддержку лжепринцессы, которую он подкупил своим обманом.
– Что это за цирк был? – Силиус появился перед молодым человеком словно из ниоткуда и откровенно забавлялся произошедшей сценой. Жизнь Силиуса длилась уже более полувека, и, видимо, из-за этого сейчас от мужчины совсем не исходило ощущения опасности; переодень его в одежду обычного фермера, и легендарный рыцарь вполне сошел бы за простодушного селянина. Но недооценивать Силиуса было бы ошибкой: он с юности служил личным стражем короля и, будучи человеком эмоциональным, быстро загорался, а все вопросы привык решать с помощью меча. Силиус не любил долгих разговоров на нудные темы и о количестве кухарок в сопровождении принцессы или породе лошадей, отобранных для гонцов, знать не желал. Но вот разговорами о личных делах рыцарь отчаянно грешил и теперь, подметив интересное событие, хотел поделиться впечатлениями.
– Ты, юнец, похоже, о клятвах ничего не знаешь. И наша принцесса растерялась совсем. Не от стыда ли? Обычный страж, городящий чушь, хотя признаюсь, чушь воодушевляющую, но без соблюдений обряда… Ты облажался, сынок, уж прости за прямоту. – Ему стоило больших усилий не рассмеяться в лицо оробевшему Евандеру.
– Я хотел доказать Ее Высочеству всю искренность своих слов… – Отнекиваться было поздно, и стражу оставалось только строить из себя дурачка. – Я знал, что принцесса прекрасна, но не ожидал, что настолько.
– Брось оправдываться, брось, – по-отечески похлопав молодого стража по плечу, сказал Силиус. – Я все понимаю. Все выслуживаются по-разному, и ты сам отвечаешь за свою жизнь, тебе и выбирать, каким путем идти. Выбрал служить принцессе? Не особо дальновидно, ведь правительницей она не станет. Но, раз уж взялся, не разочаровывай ее, понял? Девочке немного осталось.