Не сказав больше ни слова, он не спеша продолжил обход территории. Очередная стоянка подходила к концу, и лагерь собирался в путь. Впереди их ждала легкая дорога, вплоть до второй столицы – прекрасного города над водопадом.
Почти сутки непрерывного движения отряда по открытой местности остались позади. Процессия, напоминавшая ничтожную песчинку среди бескрайней пустоши, замерла, и радостные возгласы наполнили воздух. Евандер, измученный долгой скачкой, поднял к небу уставшие глаза. Каждый миг небо менялось. Заходящее солнце забирало с собой свет, постепенно возвращая пространству глубокие, холодные оттенки синего. Звезды появились, как только последний луч спрятался за горизонт и наступила ночь.
– Привал! – донеслось откуда-то из начала процессии. Голос Феликса звучал ровно и твердо. Привыкший к странствованиям рыцарь был чужд радости в рядах уставших путников. Процессия остановилась, и тотчас закипела работа: лошадей привязывали к редким деревьям вдоль дороги, разжигали костер. Из кареты выпрыгнула Агата, сопровождаемая звоном подвесок в своих волосах, и с любопытством осмотрелась. Следом за ней вышла суетливая служанка. Госпожа, которая была для нее то необычайно приятной, то доставляла множество хлопот, сейчас щурилась от песка, который поднял ветер. Агата, опустив голову, натянула на нее капюшон дорожного плаща, но несколько песчинок все же попали ей в глаза.
Принцесса громко вскрикнула от боли и оттолкнула служанку, что попыталась помочь. Ее фальшивое высочество вполголоса кидалась проклятиями в адрес ветра и всей природы. Феликс, обратив на нее свой цепкий взор, не спешил помогать – на его лице читалось абсолютное пренебрежение к госпоже. Посмотрев, как Агата по совету служанки пытается пальцами оттянуть нижнее веко и вытащить песчинки, рыцарь направился в сторону Евандера, который поил свою лошадь.
– Про остальных лошадей не забудь. У Эйсона узнай, сколько еще ждать наших гонцов из Мурусвальда. Вели слугам дать лошадям овса. И присмотри за принцессой, она сейчас себе глаза выцарапает.
Феликс не стал задерживаться возле Евандера – общество новичка он переносил с трудом – и двинулся дальше, раздавая указания и не сомневаясь, что все его повеления тотчас будут исполнены. Евандер подозревал рыцарей в измене королю, но даже этот факт не мог помешать его восхищению Феликсом. Командир не нуждался в чьем бы то ни было одобрении, его не волновало мнение окружающих, и именно поэтому каждого подчиненного, а возможно даже Силиуса, волновало мнение Феликса.
Евандер быстрым шагом направился к принцессе, пытаясь понять, с какой неприятностью столкнулась его новая госпожа. Подойдя ближе, Евандер увидел, как опухли ее слезящиеся глаза, и даже испытал некоторую жалость… к служанке, на чью голову сейчас сыпались отборные ругательства.
Без особых церемоний мужчина приказал служанке держать руки ее лжевысочества, а сам аккуратно приложил большие пальцы к закрытым глазам принцессы. Он массировал веки круговыми движениями от внешнего уголка глаза до внутреннего, и Агата, пару раз шмыгнув носом, замолчала – боль уходила. Наклонив ее голову параллельно земле, Евандер приказал:
– Открывайте глаза и быстро моргайте.
Сделав как велено, девушка почувствовала, что злосчастные песчинки выкатились из глаз вместе со слезами.
– Вы спасли меня, – вытирая слезы рукой, поблагодарила Агата. И, только Евандер подумал быть с ней чуть добрее, добавила: – Мне не нравится это место. Я хочу уехать.
Лжепринцесса вернулась к карете, резво вскочила внутрь и захлопнула дверь. Евандер, еще секунду назад наслаждавшийся улыбкой Агаты, сейчас боролся с растущим раздражением. Глубоко вздохнув, мужчина напомнил себе, что он преданный страж и не проявит неуважения. По крайней мере, пока.
– Я передам вашу просьбу командиру.
Агата в ответ крикнула: «И поскорее!», и Евандер был рад, что она не увидела его лица – сейчас маска вдохновленного своей госпожой стража сменилась на маску желающего утопить ее раньше времени. Воин решил, что пусть Феликс сам разбирается с ней – ведь он, Евандер, свято служит своей принцессе и во всем с ней согласен.
В кромешной темноте живыми казались только звезды на небесном полотне и огненное пятно на земле – костер, тянущийся к ним дымом. Феликс долго препирался с лжепринцессой, используя всевозможные навыки дипломата, коим он не являлся, а Силиус и Евандер довольно наблюдали за происходящим, радуясь, что это не им выпало счастье спорить с командиром. Из-за этого вся процессия приступила к ужину лишь поздней ночью. Гонцы из Мурусвальда так и не прибыли, и командиры решили подождать до завтрашнего вечера. Сон, в который погрузился лагерь после того, как уснула самая вредная особа, никак не затронул Евандера.
Страж был напряжен и бродил по краю лагеря, считая шаги. Когда счет приблизился к тысяче, он услышал долгожданный шелест крыльев. Огромный орел тенью опустился на его плечо, обмотанное парой грубых, сложенных в несколько раз кусков ткани. Евандер облегченно вздохнул, ведь Алерайо, которого он заметил несколькими часами ранее, не был игрой воображения. Парящий в небе орел остался никем не замеченным – умная птица больше не появлялась на виду, пока Евандер не остался один. Прячась за лошадьми, он лихорадочно привязывал письмо к лапе птицы. Первое разочарование от того, что орел ничего ему не принес, спало, и сейчас страж надеялся, что на его послание ответ придет быстро. Да даже просто придет. Он отказывался верить в то, что его друг погиб; что бы Феликс ни говорил, это было ложью, и Алерайо тому доказательство.
Орел исчез так же бесшумно, как и появился, подарив Евандеру надежду.
Винсенту казалось, что добрый конюх приложился к его голове огромным молотом. В его голове противно звенело, не давая спокойно думать. Радость от осознания того, что Евандер, по которому так болело его сердце, жив, перемешивалась с тревогой. «Что происходит? Откуда взялась самозванка? Почему ее ведут к храму, кому не угодила настоящая принцесса? Пытается ли неизвестный таким образом скрыть нападение? К чему все это…» – Беспокойные мысли бились в его голове, не прерываясь.
Винсент шел, не разбирая дороги, то и дело натыкаясь на прохожих, которые ругались ему вслед. Стражу казалось, что от мыслей гул становился все сильнее.
«Безумием ситуация выглядит только с моей стороны. Думай, Винсент, думай. Для кого-то это ясная картина. Если Евандер сказал, что Агату выдают за принцессу, значит, именно так оно и есть, но настораживает местоположение фальшивой процессии… – Командир не был уверен точно, враги они или союзники, поэтому не планировал пересекаться со второй процессией. – Но загадочные соперники находятся ближе к Мурусвальду, нежели настоящая принцесса… Рискованно позволить им добраться до храма раньше, ведь вряд ли пресловутый ритуал проведут дважды. А если самозванка все же для храма, вместо принцессы, то…»
Все сходилось к тому, что размеренный темп поездки закончился, и теперь, чтобы добраться до второй столицы раньше, необходимо гнать лошадей во весь опор.
– Собирайтесь, выезжаем.
Появление Винсента в лечебнице в отвратительном расположении духа застало врасплох его спутников. Удобно разместившись на кушетках и стульях в комнате Альваха, они развлекали себя легкой беседой, ход которой то и дело прерывался смехом. Командир оглядел поистине очаровательную картину единения, и на миг ему стало их нестерпимо жаль. Друзья, как осторожно, про себя, пробовал называть их Винсент, еще не осознавали, во что невольно оказались вовлечены.
– Что случилось? – Леверн с подозрением всматривался в командира. Винсент выглядел так, словно за короткое время своего отсутствия успел ввязаться в крупные неприятности. Рыцарь, лениво потянувшись, с тоской поднял голову с теплых колен названной сестры. Клер все это время так приятно ворошила легкие пряди его волос, что прерывание этого действа казалось ему кощунственным.
– Мы не на увеселительной прогулке, забыл? Нападение, непонятно кому подчиняющиеся вооруженные отряды, которые рыщут в поисках нас, – достаточные причины, чтобы двинуться в путь как можно скорее. – Винсент прошел вглубь комнаты, освещаемой полуденным солнцем, к Доротее, которая молча слушала его тираду. Запоздалая досада накрыла Винсента – не стоило озвучивать проблемы при ней.
– А про Альваха ты не подумал? – возразил Леверн. Вся его поза – сложенные на груди руки и широко расставленные ноги – давала понять, что легко сдаваться он не намерен. Адалин напряглась в ожидании. Приход командира нарушил сложившуюся идиллию, словно он был им чужим.
«Чужой. Чужой… тебе здесь не место», – эхом пронеслось в голове Винсента, и он попытался стряхнуть наваждение, возникшее из далекого прошлого, тех времен, когда песок пустыни бил в его мальчишеское лицо, а в горле саднило от жажды.
– Альвах… – Переведя взгляд на немого юношу, Винсент продолжил: – Ты сможешь двинуться в путь?
Альвах, почетно занимавший койку, уверенно кивнул. Но в разговор вмешалась Доротея, проявив должную заботу о своем подопечном:
– Спрашивать стоит у меня. Ваш друг, – словно напоминая, что в комнате не просто подчиненные, а дорогие Винсенту люди, – может продолжить путешествие. Но с условиями: никакой физической нагрузки как минимум трое суток, и после обязательно покажитесь лекарю.
Леверн собрался было спорить, но Винсент не дал ему никакого шанса. Он приказал Клер быстрее собрать вещи и ждать его в конюшне. Адалин, следуя за служанкой на второй этаж, чуяла недоброе: вчера Винсент был открытым, даже добрым, и ей удалось узнать его ближе. Сегодня же командир словно восстановил все свои барьеры. Винсент обращался ко всем в нейтральном тоне, не позволяя себе вымолвить даже лишнего слова. Очередная метаморфоза, произошедшая с командиром, расстраивала Аду, но в то же время дразнила тайной. Принцесса не понимала, откуда у нее взялся этот неутихающий интерес, ведь не только Винсент порождал желание узнать о нем больше – ей хотелось хотя бы немного понять всех своих спутников.