Тишина, повисшая над путниками, будто пыталась их раздавить. Адалин, борясь с противоречивыми эмоциями, чувствовала себя беспомощной и потерянной. Слова Винсента оказались острее ее когтей – впиваясь в кожу, они раздирали ее до костей. Она не могла понять одного: если он не верит в ее жертву, почему сейчас находится здесь?
Винсент обратился к Адалин с едва уловимым сожалением в голосе:
– Это не значит, что я пренебрегаю своей работой. Охранять вас – это мой долг. Я обещал вашему отцу, что буду сопровождать вас, целую и невредимую, и я выполню данное слово. – Командир, не обращая внимания на злость служанки, попытался разрядить обстановку: – А ты чего молчишь, рыцарь?
Леверн повернулся к командиру, и на его лице было столько же порицания, сколько у Клер и Альваха. Только, в отличие от названных брата и сестры, взгляд рыцаря был не только холодным, но и практически надменным, не сочетающимся с образом вечного шута, – Винсент видел уже когда-то подобный взгляд. Такие же голубые глаза уже смотрели на него с подобным презрением, задолго до знакомства с Леверном. Винсент, стараясь отгородиться от неожиданных воспоминаний, не удивился позиции рыцаря. «Похоже, на четверых было одно мнение, и белобрысый слеп так же, как его семья и принцесса».
– Я видел магию, – начал Леверн, и командир хмыкнул. – Но ритуал, если быть честным, не вызывает у меня доверия.
Четыре пары удивленных глаз обратились к мужчине, но он проигнорировал всех, снимая сумки со своей лошади. Клер показалось, что она получила удар под дых. Леверн целенаправленно ни на кого не смотрел, и Клер осталась один на один с ощущением предательства.
– Давайте устроим привал здесь, – предложил рыцарь. – Все равно ничего лучше не найдем. – Он дал понять, что спор окончен и пора прятать злые и недоуменные взгляды, которыми перекидывались присутствующие.
Еще недавно ощущавшееся Адалин единство их маленького отряда сейчас от нескольких фраз распалось. Вера для одних была такой страшной и пугающей, для других была светом, но в итоге стала клинком, который разрезал едва созданные узы между людьми. Сейчас принцессе казалось, что неожиданно возникшая пропасть между ее спутниками непреодолима. Глаза зачесались, и Ада надеялась, что сможет сдержать слезы и скрыть, насколько сильно ее задели слова Винсента.
Путники в тишине готовились ко сну, каждому было о чем подумать. Леверн, кутаясь в свой плащ, неожиданно громко объявил:
– А выиграл все равно Альвах. Я ему на протяжении долгих лет таскал стопками книги из поместья – там под тысячу будет, если я правильно помню. Вся кладовка в доме забита фолиантами, которые мы не успели отнести обратно.
– Спи давай, – буркнул Винсент, занимая свой пост возле костра. Он вновь дежурил первым.
Клер нехотя улыбнулась в сверток из полупустой сумки, который заменил ей подушку, – Леверн, неприятно удививший ее сегодня, все же никогда не забывал об Але.
Рассекая бесконечные водные просторы на маленькой лодке, Винсент никак не мог убежать из плена утомительного сна, изматывающего сильнее битвы. Хотелось вырваться, но бесконечная вода не внимала мольбам, упорно ведя лодку своим путем.
Вдруг лодка исчезла, а соленая вода превратилась в ткань платья молодой женщины. Винсент устроился поудобнее и закрыл во сне глаза. Мягкая ткань нежно касалась его щек, мелодичный голос, разносившийся звонким эхом, рассказывал сказку, а мальчик знал наизусть каждое слово.
– Я ее уже слушал, – сонно пробормотал ребенок. Вдохнув, он уловил слабый запах духов. Воздух казался тяжелым, горячим – похоже, они решили отдохнуть в самый разгар жаркого дня.
– Конечно, слушал, медвежонок, ведь это твоя любимая, – ответила женщина, и мальчик вяло возразил:
– Я не медведь, я – орел.
В его словах слышалась гордость.
Вполуха слушая рассказы о Небесном Владыке, Винсент думал, что нужно найти другую книгу сказок – эта уже приелась. Раскинувшись звездочкой подле колен женщины, он задремал, убаюканный спокойным голосом и мягкой рукой, но внезапно противный писклявый голос разрушил идиллию и вырвал из приятной неги.
– Играть, играть! – вопило чудище, и голову сдавило от ноющей боли. Недовольно разлепив глаза, он окинул взглядом нечто в розовом платье с рюшами, едва стоявшее на ногах. Девочка с огромными глазами на круглом лице и перекинутыми вперед двумя длинными косичками, которые он давно мечтал оторвать, пристально на него смотрела и выкрикивала единственное знакомое ей слово: – Играть!
– Как же ты мне надоела, мелкая! И умудрились же родители назвать такое чудовище…
– Вставай, просыпайся, подъем! – раздался над ухом командира другой голос, и мужчина нервно подскочил, тут же теряя равновесие.
– Что за… Леверн, загрызи тебя голодный Тенебрис! – выругался Винсент, не понимая, что происходит. «Где маленькая девочка в розовом платье? Где женщина с нежным голосом? Как она выглядела, как ее звали? Кто это…»
Голова невыносимо болела, словно он всю ночь провел в трактире, а не в поле. Как хорошо, что плотные тучи скрывают солнце – Винсент щурился даже от небольшого потока света, стараясь к нему привыкнуть. Перед ним появилась размытая фигура, напоминающая Леверна, но точнее сказать он не брался.
– Клер, ты ничего там не подмешивала в еду вчера? Командир выглядит так, словно принял либо литр-другой вина, либо отравы. Я бы понял, если бы ты подмешала сегодня, – с лицом, полным всепрощения и понимания, разливался соловьем рыцарь, – но вчера – это прям стратегический ход!
Служанка бросила на рыцаря недовольный взгляд и продолжила помешивать готовящийся на костре суп.
– Ты сегодня без завтрака, – оповестила она названного брата, и Леверн тотчас отвлекся от страдающего командира. Перспектива остаться голодным до следующего привала его не радовала.
– Вы в порядке?
Винсент сел на землю и сжал голову руками, не находя сил ответить принцессе. Адалин, аккуратно присев рядом, чувствовала себя неловко – вчерашние споры были еще свежи, и она теперь не знала, как к нему относиться. Весь их откровенный разговор в городе, те крупицы, которые ей удалось узнать о нелюдимом командире, она воспринимала теперь по-другому. Принцесса поднесла тыльную сторону руки ко лбу Винсента, проверяя, не горячий ли он. Поняв, что жара у него нет, принцесса облегченно выдохнула. Командир, не моргая, смотрел на нее.
Адалин никогда не видела у мужчины такого взгляда. Более того, на нее так вообще никто никогда не смотрел, и она попросту окаменела. Все тщательно выстроенные барьеры Винсента рухнули. Адалин видела командира потерянным, словно он – ребенок в огромной толпе. Взгляд, полный отчаяния. Ада словно оказалась в его доме, в душе, без согласия, не имея ни сил, ни желания сбежать. Время будто замерло, когда их взгляды встретились.
– Что… – она не смогла договорить. Сглотнув, Адалин попробовала еще раз, продолжая держать руку на лбу мужчины: – Что случилось?
Винсент не мог ответить. Сон, искрой пройдя по венам, ускользал, оставляя лишь жалкие образы. «Женщина в синем платье, ребенок с косичками. Я – маленький мальчик, ее рука на моей голове. Что же меня так напугало? Почему сердце, стуча словно сумасшедшее, подсказывает, что люди из сна дороги мне, близки? Можно ли отдать жизнь за шанс отыскать их?»
– Если бы я знал… – охрипший, скрипучий голос превратился в стон.
Ада хотела что-то сказать, но не могла подобрать слова. Все, что приходило на ум, звучало неправильно. Аккуратно убрав руку, она прошептала:
– Чтобы это ни было – вы справитесь. Все будет хорошо. Вот увидите.
Винсент, неведомые страхи которого постепенно начали уходить, не удивился ее словам – в конце концов, он один из тех людей, в которых верит наивная принцесса, а значит, ему нужно быть сильным.
– Извини, – едва слышно произнес он и, заметив удивление, посмотрел в сторону. – Напугал, наверное.
Ада улыбнулась. Винсент задумчиво следил, как она встала и расправила юбку синего платья, а затем предложила ему руку для опоры. Адалин, надеясь его отвлечь, обратилась к служанке:
– Я тоже голодна!
Никто более не обратил внимания на странное состояние Винсента. Только Альвах, хмуря лоб, продолжал наблюдать за командиром и принцессой. Он чувствовал, что назревает ссора, скрывшаяся от внимания сдержанного Винсента и грозившая вылиться в нечто неслыханное. Учитывая вчерашние откровения командира.
Альвах дотронулся до кинжалов в ножнах, привязанных ремешками к его бедру. В трудную минуту он всегда принимал решения быстро, без душевных терзаний, потому что знал: сомнения – враг, сидящий в тени. И, возникни необходимость убрать Винсента, он не растеряется.
#10. Лошадь на синем поле
Поселок, находившийся всего в десятке километров от Мурусвальда, походил скорее на маленький городок с ухоженными чистыми улочками, цветниками и дамами в накрахмаленных платьях в сопровождении господ. В поселке даже существовали собственный небольшой театр, школа музыки и театрального искусства, множество мастерских и книжных лавок, а также сад с лечебными растениями – гордость местных лекарей. Столько уникальных трав, сколько выращивали здесь, нельзя было найти даже в столице. Конечно, на окраинах все еще процветала фермерская жизнь, и возделанная земля кормила не одно поколение жителей. Евандер знал, что устроенный здесь привал даст замечательную возможность Винсенту обогнать их отряд, и если его друга ничто не задержит, то он пройдет Мурусвальд раньше, чем лжепринцесса ступит на дорогу к городскому храму.
Жители Мурусвальда по праву гордились монументальным сооружением, украшавшим центральную площадь. Городской храм в десятки раз превосходил размерами храм у озера, в котором совершали жертвоприношение; у его дверей собирались сотни и сотни тысяч прихожан, внимая служителям Санкти, а на протяжении многих веков монаршие дети следовали традиции, вознося молитвы в храме во второй столице, пусть это и не требовалось для ритуала. Со временем простая молитва обросла ворохом деталей и превратилась в обряд, который стал представлением для народа, и уже мало кто помнил, что ко второй столице само жертвоприношение не имеет никакого отношения.