нать потерю собственного ребенка годы спустя. Оба отпрыска монарха прокляты, и каждый житель королевства знает это и живет как ни в чем не бывало.
Когти были созданы со специальной системой замочков, с помощью которых можно было регулировать диаметр конусов под нового владельца, дабы они прилегали максимально плотно, но не приносили вреда раньше положенного времени. Только вот, надев когти, снять их самостоятельно, без ритуала, уже невозможно. Потому Адалин и носилась с неудобной реликвией, страдая от боли в запястьях. Хотя украшения и не были тяжелыми, но руки с непривычки казались неподъемными и управлять ими было очень сложно.
«Все неудобства временны», – убеждала себя принцесса. Каждую ночь, закрывая глаза, она мечтала, чтобы поскорее настало утро, а за ним сразу вечер. Вот бы дни мелькали перед глазами быстро, словно крылья бабочки, тогда белые стены храма окажутся близко и наконец успокоят ее взволнованную душу.
– Волосы уложены, – слова второй служанки вырвали Адалин из дремы, которая незаметно охватила ее.
Девушку с темными, как у принцессы, волосами, звали Нереида, и она была помощницей наравне с Клер. Девушки несли ответственность за внешний вид принцессы. Остальные служанки четко выполняли поставленные Клер и Нереидой задачи, а сами девушки, сменяя при необходимости друг друга, никогда не оставляли госпожу одну. Кивнув, Адалин попросила позвать лекаря. Ей хотелось поскорее пережить визит суматошного, вечно взволнованного дядюшки.
К счастью, лекарь не долго мучил принцессу. Убедившись, что с осмотром раны ее высочества покончено, Нереида отправилась на поиски командира. Принцесса была готова, лагерь уже свернулся, и людям, что в суматохе собирали последние вещи, не терпелось двинуться в путь. Задумавшись, Нереида случайно наткнулась на Евандера. Леверн, хмурый, стоял рядом. «Не иначе как не с той ноги встал», – подумала Нереида.
– Передайте командиру, что принцесса готова. Мы можем отправляться. – Ее голос был спокоен, а подбородок вздернут – служанка чувствовала себя уверенно в компании малознакомого ей мужчины и рыцаря, которого, кажется, каждая собака на сотни километров вокруг знает.
– Как рана Ее Высочества? – поинтересовался Евандер, разглядывая служанку принцессы. Он старался запомнить каждого, с кем работал, особенно приближенных ее высочества. Еще до прибытия в замок Евандер ознакомился с информацией о каждом участнике путешествия, вот только в лицо знал немногих. – И как ваше имя? – добавил он.
Леверн сдавленно усмехнулся и бросил косой взгляд на Евандера, которого заинтересовала Нереида. Евандер ему нравился значительно больше, нежели командир, – он был одним из немногих, кто сразу, без всяких насмешек, хорошо отнесся к Альваху и не обсуждал за спиной физический недостаток стрелка, которому зазорно представлять «сильнейших воинов королевства», отобранных для путешествия. Леверн, опережая служанку принцессы, заявил:
– Ее имя Нереида, вторая сопровождающая принцессы, дочь книгочея Маттиаса – хранителя королевской библиотеки. Несносный характер, шило в… – не успев договорить, Леверн осекся – глаза девушки горели словно огонь из пасти проклятых Тенебрис. – В общем, ты с ней осторожнее! – прокричал на бегу довольный рыцарь, а вслед ему доносились нелестные отзывы Нереиды. Девчонка была хороша, только своенравна: поцелуи с ней были словно нескончаемый поединок – только заканчивался один, как сразу начинался другой. И Леверн обожал проигрывать.
– Эх, дружище Ев, берегись, – ухмыльнулся рыцарь и пошел искать командира, которому давно пора сдвинуть с места это подобие лагеря.
Нереида не скрывала злости, глядя вслед Леверну, с которым ее связывало несколько личных историй. Он неизменно вызывал ярость и даже некоторое подобие ненависти в Нереиде – эмоции сильные, которые заставляли с каждым разом крепче обнимать его спину, намеренно расцарапывая ее. Обычно в замке, где редко можно было застать внука начальника королевской стражи, на него шла негласная охота – почти каждая молодая дама мечтала пасть его очередной жертвой. В этой игре Нереиде не было равных. Мало кто знал о ее встречах с Леверном – дочери книгочея был намного приятнее вкус тайной победы, нежели овации восхищенных подруг и зависть соперниц. Но она не любила Леверна и цели удержать его не ставила. Гораздо интереснее играть с диким животным на свободе, чем губить его в клетке. Возможно, именно это и было оружием, которое сразило рыцаря.
Повернувшись к Евандеру, служанка невозмутимо ответила:
– Рана принцессы неглубока, уже не кровоточит. Лекарь внимательно следит за ней, и досадное происшествие не помешает отбытию.
Нереида пошла прочь, но, развернувшись, бросила длинноволосому стражу:
– А как вас зовут? – Евандеру польстили нотки заинтересованности в голосе девушки.
– Евандер.
– Будем знакомы. – Нереида, едва растянув губы в улыбке, направилась к карете, в которой уже сидела госпожа.
– Команди-и-ир! Ваше командирское высочество! Ваше повелительное сиятельство! – Леверн упражнялся в красноречии, и настроение его с каждой секундой улучшалось.
– Чего разорался? – Винсент вместе с Альвахом остановился напротив светловолосой проблемы и, сложив руки на груди, готовился к новой стычке.
– Все готовы, можем двигаться в путь! – возвестил Леверн, улыбаясь во весь рот, словно перед ним стоял дорогой друг, с которым настало время выпить.
– Рана принцессы заживает, в пути проблем быть не должно, – доложил Евандер командиру, после чего дружеским жестом отсалютовал улыбающемуся Альваху.
– Хорошо, тогда по коням.
– Слушаюсь, ваше указательство! – Чопорно поклонившись, Леверн первым покинул компанию, пятясь к лагерю.
– Шут, – бросил ему в след Винсент, про себя отмечая, что рыцарь сменил тактику – похоже, отныне он будет доставать его наигранным подчинением.
Альвах, зная о выходках своего лучшего друга, не прятал улыбки. Убрав лук за спину, он думал о том, что Леверн по природе своей не может ненавидеть людей. Он быстро вскипал, но так же быстро остывал. Безразличие, презрение, неодобрение – да, но ненависти удостаивались единицы. Этот парень рано или поздно располагал к себе людей. Поэтому Альвах не сомневался, что если Леверн постарается, то ему удастся завязать дружеские отношения с командиром.
«Нужно спросить у сестры, не она ли Леверна приструнила», – промелькнуло в голове у стража.
Но чутье и так подсказывало, что злость с лица друга стерла мягкая рука Клер.
Лес Остракон раскинулся по обе стороны реки Дракона, огромный, как несколько городов вместе взятых. В народе лес называли труднопроходимым, и передвигаться там можно было только по протоптанным дорогам. А если сойдешь с пути – будь уверен, что уже и не выберешься. Много людей считались пропавшими без вести в этих дебрях, а те, кто каким-то чудом возвращались, рассказывали истории о настоящих чудовищах, живущих в чаще. Помимо чудовищ – реальных или выдуманных – в лесу водилась дичь, только вот охота на правом берегу реки была строго запрещена. Для желающих перебраться на другой берег у кромки леса соорудили переправу. Однако не все обходились известным путем: браконьеры в поисках легкой добычи охотились в запрещенной части леса и, скрываясь от лесничих, переплывали реку на маленьких лодках. Большое раздолье для подобного промысла – берега реки изобиловали зарослями, в которых то и дело запутывалась мелкая живность, спустившаяся на водопой.
Через реку неоднократно пытались возвести мост, но каждый раз зодчие терпели неудачу. Вода в реке Дракона порой вела себя непредсказуемо – рельеф дна менялся, а огромные волны сносили деревянные сооружения, и связь между двумя берегами неминуемо оказывалась погребенной в бурных водах. Народ единогласно решил, что на то воля магии – не хочет река, чтобы ее, словно цепи, сковывали мосты.
День уступил права ночи, и лес словно надел маску монстра из страшных историй, которыми загоняют в кровать непослушных детей. На сторожевых постах зажгли дорожные фонари, опасаясь доставать факелы, – никому не хотелось стать причиной лесного пожара.
В темноте Винсент пытался высмотреть другой берег, что тоненькой полоской виднелся где-то вдали. За берегом прятался все тот же лес, уводя свои тропы к дальним городам, вплоть до Западных ворот. Все путешествие им предстояло двигаться вдоль реки, которая, с одной стороны, была для них ориентиром, чтобы не заблудиться, а с другой – таила в себе опасность: ведь если на них нападут, они окажутся взаперти, бежать будет некуда и места для маневров не хватит. Это очень тревожило Винсента. Отгоняя плохие мысли, командир напомнил себе, что врагов у дочери короля нет. Успех путешествия напрямую влиял на жизнь каждого жителя в королевстве, поэтому о сохранности собственной шкуры заботились даже грабители и нападать на принцессу они и не мыслили, сколько золота ни сулило бы им похищение королевской дочери.
Внимательно осматривая петляющую дорогу, командир, привыкший доверять своему чутью, никак не мог отделаться от беспокойства. Приказав Леверну и Альваху не отходить от принцессы, а Евандеру – сбавить темп процессии, командир поскакал вперед выяснить, что именно заставило его насторожиться. И вскоре понял – вокруг было слишком тихо.
Проехав еще немного, Винсент краем уха уловил едва различимый шум. Пришпорив лошадь, он вытащил меч из ножен. Еще пара сотен метров, и за поворотом взору командира открылась дорога, заваленная деревьями, а рядом – группа вооруженных людей, готовая к атаке.
– Засада! – взревел командир, разворачивая лошадь, и стрелы полетели в его сторону. Одна из них попала в бок скакуну, заставив его от боли встать на дыбы и понестись галопом. Винсент, чувствуя, как разогревается кровь в ожидании битвы, стремился к своему отряду как можно быстрее.
Из дебрей один за другим появлялись воины, скрывающие лица за черными повязками, с факелами в руках. Первый крик ужаса, сорвавшийся с губ одной из служанок, словно послужил стартом началу сражения.