– Ну ты психованная!
На братьях и сестре она срывала неизвестно откуда взявшуюся ненависть. Досталось и матери, которая вновь решила допытаться, какого черта дочь пропадала и почему посмела вернуться, не спросив разрешения. «Хочешь, чтобы я свалила?» – злобно спросила Даша, наступая на мать и тесня ее к холодильнику. Половину своей зарплаты она отдавала ей. Лишаться источника дохода Людмила не захотела.
В конце концов сорвалась и на Свете. Когда девчонка в очередной раз стала носиться вокруг обеденного стола, вереща во все горло, Даша перехватила ее, дернула на себя, заломила руку и вытащила во двор. Рявкнула: «Здесь кричи! Дома – не сметь» и вернулась на кухню.
После этой короткой экзекуции притихли сразу обе: и Света, и Иришка.
По утрам Даша видела свое отражение в зеркале: вертикальная морщина между бровей, крепко сжатые губы. Только автомата в руках не хватает. На работе она без труда надевала личину. Но стоило ей выйти из кафе, напускная доброжелательность исчезала.
Прежде с ней часто знакомились на улице. Теперь не подходил никто. Даже дорогу не спрашивали.
И дома с ее приходом воцарялась настороженная тишина. Только Пашка простодушно радовался ее возвращению и тому, что любимая сестра завела свои порядки.
«Хоть какая-то польза от Сотникова, – зло думала Даша. – Земля тебе стекловатой, сволочь».
Как-то Вадим за ужином бросил в ее адрес хамоватую реплику. Позже Даша даже не могла вспомнить, что именно он сказал. Маленький крепко сжатый кулак врезался ему в челюсть прежде, чем он успел закончить фразу. Людмила подняла страшный крик. Верещала, что руки распускать никому не позволит. Даша так посмотрела на мать, что та шарахнулась в сторону, – похоже, заподозрила, что она следующая в очереди.
После этого случая Дашу обходили, словно ядовитую змею. Она даже ела отдельно от остальных, как прокаженная.
Ее это устраивало.
Плохо только, что никакого плана до сих пор не появилось. Работать официанткой – чтобы что? Так и торчать здесь до скончания века? Надо вытаскивать и себя, и Пашку.
Однако идеи не приходили. Даша застряла в каком-то междувременье. День шел за днем, а она топталась на одном месте.
Плохо еще, что стала слезливой. Стоит вспомнить Никин дом – и сразу хочется рыдать. Не потому, что Ника могла подобрать ее, как дворняжку, и обеспечить ей счастливую жизнь. Конечно, Даша мечтала вытащить этот выигрышный билет, что скрывать… Но плакала она не из-за того, что он ей не достался.
Все дело в Нике. С которой они подружились, а потом оказалось, что ничего не было. Что Даша это все сочинила. Придумала и разговоры до двух часов ночи, и рассказ о Никиной жизни, и рыб в гигантском аквариуме.
Вместо Ники из подвала выбралась бледная тень, плохой слепок с живого человека.
Может быть, это Ника убила Егора? Все это время она притворялась – притворялась Дашиной подругой, притворялась жертвой собственного мужа… А на самом деле это она придумала и похищение, и камеру со стеклянной стеной, и книжки, и все остальное! И током Дашу били потому, что Ника этого пожелала!
Даша накручивала себя. Ника оказывалась виновна во все более тяжких грехах.
В глубине души она понимала, что все это – чушь. Ника болеет, оттого и не обрадовалась Дашиной компании. В подвале она выполнила требования тех, кто ее захватил, чтобы остановить пытки. В конце концов, Ника сбежала от них! Ее не в чем обвинить.
Но злость не исчезала. Даша чувствовала себя так, словно по венам у нее текла не кровь, а черная желчь.
Через пару недель после своего возвращения Даша пришла в собачий приют и сказала, что снова хочет быть волонтером. Теперь трижды в неделю она помогала ветеринару, чистила вольеры, кормила, расчесывала и выгуливала разномастных псов. Даже страшный Чаки, ротвейлер огромной силы, не мог опрокинуть ее в рывке. Они обучались ходить на поводке, и во время занятий Даша становилась почти человеком, а не сгустком ярости.
Из-за собак все и произошло.
В пятницу Даша выбралась в приют после обеда и застала сотрудников в растерянности. На них скинули еще дюжину животных: старых, подслеповатых, с больными ушами и зубами. Куратор, пожилая не очень здоровая женщина, чуть не плакала.
– Что же нам с ними делать…
Даша подошла к вольеру, в который всех новичков поместили на карантин.
Собачья рухлядь. Язвы, проплешины. Провалившиеся спины, кривые ноги, вислые зады. Всех надо лечить, реабилитировать, расселять… Требуются лекарства, специальный корм и бог знает что еще! Неудивительно, что куратор убивается.
И вдруг Даша поняла, где можно раздобыть денег.
В тот же вечер она позвонила Овчинниковой и договорилась о встрече.
Ника и в телефонном разговоре не проявила энтузиазма. Но на это Даше теперь было начхать. Как ни крути, спаслась Ника все-таки благодаря ей, а за спасение ее никто толком не отблагодарил. Пусть теперь расплачивается! Тем более сумма астрономическая только по Дашиным меркам, а для Ники найти эти деньги – раз плюнуть. Она же богатенькая!
Утро выдалось прохладным и пасмурным. Даша натянула рваные джинсы (дырки появились естественным образом), любимую темную толстовку с капюшоном.
В кафе она взяла выходной. До Москвы доехала на поезде, а после автостопом добралась почти до поселка, где жила Ника. Километра три пришлось пройти пешком, но это даже лучше: пока шла, окончательно успокоилась, мысленно проиграла предстоящий разговор.
Когда навстречу, заливаясь лаем, выскочил Буран, Даша уткнулась в его мохнатую грудь. Буран, как теленок, пытался бодать ее лбом и наконец опрокинул на траву.
– Как вкусно пахнет! – сказала она идущей за ним Зафире.
– Я его специальным шампунем мою! – засмеялась та.
Они крепко обнялись. Те несколько дней, что они провели вдвоем в ожидании новостей о Нике, они почти не разговаривали. Но сейчас Даша поняла, что скучала по ней. Зафира ей искренне обрадовалась – тоже приятно! Не так много в мире людей, радующихся Даше Белоусовой.
Ника стояла на крыльце в своем домашнем сером костюме, придающем ей сходство с очень красивым ниндзя. Ее чудесные волосы волной лежали на плечах. Но, приблизившись, Даша увидела, что лицо осунувшееся, и вообще от прежней Ники в ней осталось чуть-чуть. Даша могла бы пройти мимо нее на улице, не узнав. Тем легче! Просто какая-то малознакомая тетка, у которой не грех выбить немножко на благое дело.
Ника проводила ее не на кухню, а в кабинет. «Ну правильно, – с кривой ухмылкой подумала Даша. – Я же не друг. Я просительница».
Она коротко изложила свое дело и сложила руки на коленях, как благовоспитанная девочка.
– Ох, бедные звери, – сказала Ника. – Но почему же их направили к вам, если у вас нет мест и ресурсов?
Даша объяснила, что такое случается сплошь и рядом. Собакам не расскажешь про места и ресурсы.
– Сколько, ты говоришь, нужно?
Даша еще раз назвала сумму. Ника записала ее на листе бумаги и спросила:
– Наличными возьмешь? Хотя постой-ка… Не нужно возить с собой столько денег. Я переведу тебе на счет.
Спустя минуту у Даши пискнул телефон: деньги пришли.
Даша рассыпалась в благодарностях. Ника махнула рукой: бог с ним, не о чем говорить.
– Ты же знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне, – ласково сказала она.
На мгновение Даша увидела прежнюю Нику. Но та поднялась из-за стола, и стало ясно, что аудиенция окончена.
Больше всего Дашу поразило, что Ника не задала ей ни одного вопроса. Не спросила ни о семье, ни о том, чем она теперь занимается.
Выйдя на улицу, Даша подумала, что Ника, может быть, хочет прочно похоронить своего бывшего мужа и все, что с ним связано, – а значит, и их общие воспоминания.
Макар и Сергей объяснили ей, что настоящим организатором был не он, а женщина, которую все знали под именем Веры. Даша сразу им поверила. Теперь все действительно вставало на свои места. Мелкие несостыковки получали объяснение. Вера каждому давала то, что ему требовалось. Даше – ощущение дома и семьи. Сотникову – чувство собственной значимости, которое она умело подогревала. «Все зависит только от тебя!», «Как ты скажешь, так и будет!». В таком случае, что же получал Максим? Пожалуй, у нее имелась догадка. Частные сыщики упоминали, что Калита и Вера держались рядом и очень убедительно изображали мать и сына. Ну, они и при Даше держались рядом… Иногда даже слишком близко. «Интересно, знал ли Сотников?» Поразмыслив, Даша решила, что вряд ли. Слишком уж Егор был поглощен собой и своей великой местью.
Вера, которую на самом деле зовут Наталья, рано или поздно доберется до Ники. Учтет предыдущие ошибки. Найдет новых верных людей. Затаится, дождется, когда Ника расслабится и решит, что все позади… А потом закончит начатое.
Только одно в рассказе сыщиков вызывало у Даши сомнения. Они сказали, что Асланова безумна… Однако та женщина, с которой Даша провела под одной крышей полгода, выглядела одним из самых здравомыслящих людей, которые ей когда-либо встречались.
«Могут ли психи так круто притворяться?»
Это ее больше не касается.
Поселок остался за спиной. Пахло лесом и опавшей листвой. Над пустой дорогой кружил в высоте мелкий коршун. Потеплело, и Даша сбросила капюшон.
Она знала, что больше не вернется сюда, даже если очень понадобятся деньги. Это был последний раз, когда они виделись с Никой. Кажется, и Зафира это почувствовала, и даже глупыш Буран.
На перекрестке можно было дождаться автобуса, однако Даша свернула направо. Правила предписывали идти навстречу потоку, но она этого не любила: рассматривают тебя все кому не лень, таращатся… Нафиг! Галька шуршала под ногами. Изредка проносились мимо машины, обдавая выхлопами. Даша снова набросила капюшон. Пусть думают, что пацан.
Ее обогнал автобус, и надолго наступила тишина. Как хорошо брести по пустому шоссе… Сзади снова загудело – приближалась машина. Шум стремительно нарастал.
Даша никогда не смогла бы объяснить, что заставило ее в последний миг броситься вправо. Она съехала в канаву, ободрала ладони, цепляясь за траву, и успела услышать скрежет гравия под колесами – там, где автомобиль швырнуло на обочину.