Чувство опасности обожгло загривок, словно выстрелом. Даша на мгновение затихла, а потом кинулась вверх по склону канавы – и в лес, под прикрытие деревьев.
Она бежала, петляя как заяц. Лишь один раз обернулась, на самой границе леса, – чтобы увидеть знакомую фигуру возле черного корпуса машины. Рядом протяжно свистнуло, из дерева высекло щепу. Даша метнулась за ствол, на пару секунд задержалась, прикидывая, где будет следующее укрытие. Вон та поваленная береза… А за ней уже подлесок, и если она успеет…
Она додумывала на бегу. Упала за березу, молясь, чтобы не оказалась трухлявой, чтобы задержала следующую пулю… И, не дожидаясь выстрела, бросилась в густой подлесок. Здесь высоко раскинул ажурные крылья папоротник. Даша, словно рыбка в водорослях, стремительно скользила в его зеленой тени. Папоротник сменился ржавеющим орешником, и под сводами его сцепленных в арки ветвей она помчалась уже со всех ног, не разбирая дороги.
Звонок раздался, когда Сергей обсуждал с Макаром потенциального клиента.
– Тут девушка какая-то вас спрашивает, – сказал грубоватый женский голос. – Слышь, ты говорить-то будешь, девчуля? Да не крути головой, нету здесь никого…
Почувствовав неладное, Сергей успел переключить звонок на громкую связь, и они с Макаром услышали напряженное:
– Это Даша Белоусова! Меня только что пытались убить.
Сыщики отыскали Дашу в супермаркете. Она сидела на корточках в отделе кулинарии. Над ее головой крепкие женщины в белых фартуках взвешивали салаты с майонезом.
– Смотри-ка, и впрямь группа поддержки, – удивленно сказала одна при виде Илюшина с Бабкиным. – Не соврала девчуля.
Пробежав через лес, Даша хотела укрыться на заправке, но представила Петра и испугалась, что с него станется перестрелять немногочисленный персонал. Поминутно оглядываясь, она дошла до нового строящегося района и нырнула в продовольственный магазин. Продавщицам наврала, что ее преследует бывший парень, и попросила набрать номер Сергея.
– Я боялась со своего звонить, – объяснила Даша. – Вдруг Вера умеет отслеживать звонки!
Сыщики вывели ее из магазина и посадили в машину. Рядом с ними Даша сразу расслабилась. Выпила воды, деловито отряхнула джинсы от налипших травинок.
Макар обернулся к ней с переднего сиденья:
– Рассказывай!
Даша добросовестно пересказала все, что случилось этим утром. Сергей следил за входом в магазин и оглядывал парковку. Никого, похожего на Калиту или Петра Ревякина, он не заметил.
Они отвезли Дашу в квартиру Макара. Пока та рассматривала двор с высоты двадцать пятого этажа, Сергей разогрел на кухне обед. Со всеми этими разъездами он порядком проголодался.
– Почему ты не предупредил Овчинникову?
Макар еще в машине отказался звонить Нике. Решение свое не объяснил, лишь сказал: «Подожди, сначала разберемся с Белоусовой». Сперва Бабкин предположил, что Илюшин не поверил рассказу девчонки. Но когда они приехали на то место, где, по словам Даши, ее пыталась сбить машина, то обнаружили в точности ту картину, которую она описала. Гравий и земля на обочине сохранили глубокие колеи – следы резкого поворота и торможения. Высокие сухие травы, заполнявшие придорожную канаву, были смяты и поломаны. В стволе чахлой сосны, стоявшей на границе перелеска, Бабкин нашел расковырянный след от пули. Самой пули не было. Кто-то позаботился о том, чтобы вытащить ее.
– Так почему ты не предупредил Овчинникову? – повторил Сергей.
Илюшин помолчал, перекатывая в руках чашку.
– Позвоню через час, – сказал он наконец.
И только Бабкин открыл рот, чтобы спросить, на что Макар собирается потратить этот час – не на обед же, черт возьми! – как Илюшин встал и вышел из кухни. Он выглядел как человек, вспомнивший что-то важное, и обеспокоенный Бабкин последовал за ним.
Илюшин прошел в гостиную, вынул из ящика альбом и сел на подоконник, не обращая внимания на Дашу. Она сама о чем-то догадалась. Взглянула на его сосредоточенное лицо, попятилась.
– Это он зачем? – шепотом спросила она у Сергея.
– Пойдем. – Бабкин увел ее в кухню и стал ждать.
Сначала на листе бумаги возник карандашный контур платья. Длинное, приталенное, с пышной оборкой по подолу. Под нажимом красного маркера на нем расцвели неровные красные пятна.
Из-под подола выросли длинные щупальца. Илюшин провел сверху волнистую линию, и диковинная медуза поплыла к поверхности воды.
Вокруг нее постепенно, один за другим стали проявляться странные существа.
Надрезанный плод граната с пламенем в глубине – Вероника Овчинникова.
Скат-хвостокол, распростерший над ней крылья, – Егор Сотников. Длинная игла хвоста протыкает гранат насквозь. На ее острие распускается мясистый цветок.
Затонувший корабль, вокруг которого вьются стайки рыбок. Из двух соседних иллюминаторов смотрят жутковатые, почти одинаковые лица: черные провалы глаз, разинутые в крике рты. Бесконечно длинные русалочьи волосы просачиваются наружу, переплетаются с водорослями, тянутся наверх, цепляются за щупальца плывущего платья. Наташа Асланова и Оля Овчинникова.
Петр Ревякин: длинный кольчатый червь, пережевывающий чьи-то ноги.
Максим Калита: ухмыляющийся джинн, который поднимается из пивной банки на дне, точно столб дыма.
Две печальные рыбы с бессильно опущенными плавниками – родители сестер Овчинниковых. Напротив них морской конек: мать Наташи Аслановой.
Перекати-поле с шипами: Михаил Баридзеев. У него на пути распахивает крылья Даша Белоусова в образе маленькой совы. Пятна на мохнатых, как у ночного мотылька, крыльях – обманки, неотличимые от огромных совиных глаз. За ее спиной клубится лес.
В комнату заглянул Сергей.
Даша, поев, уснула прямо за кухонным столом: прервалась на полуслове, зевнула, опустила взлохмаченную голову на руки и через минуту уже сопела. Бабкин осторожно перенес ее в кресло. Кресло раскладывалось в полноценное спальное место, но Даша уместилась в его мягкой утробе целиком, словно птенец в гнезде. Сергей укрыл ее пледом, проверил, чтобы не дуло из окна, и плотно затворил дверь.
Он поразился тому, как много успел сделать Макар. Склонившись над рисунком, Сергей рассматривал подводное царство. Оно отличалось от всего, что выходило из-под грифеля Илюшина прежде.
Первой он опознал мать Аслановой. Илюшин пересылал ему свои записи разговоров со свидетелями.
– Морской конек – это потому, что лошадь загнанная? – негромко спросил он.
– Наверное, – рассеянно сказал Макар. – Не знаю.
В верхнем углу листа грифельный карандаш начал выстукивать точки. Илюшин словно пытался передать кому-то сообщение азбукой Морзе. Бабкин замер: это что-то новое. Острие било по бумаге. Теперь оно напомнило ему птичий клюв. Под клювом бумага морщилась, грифель пробивал в ней дыры. Карандаш двигался по бумаге, и постепенно перед Сергеем сложился из проколов и точек силуэт человека: женщина, раскинувшая руки. Вместо лица – сплошная дыра. Сквозь нее видна обложка альбома, которую Макар подложил под лист: голубое щупальце осьминога с присосками – иллюстрация Хокусая, одного из любимых художников Илюшина.
– Вера Загребина, – вслух сказал Сергей, не скрывая удивления.
Вера плыла над обитателями подводного мира. Присоски вместо глаз. Руки ее под карандашом Макара удлинялись, истончались… То ли водоросли, то ли веревки опутали и ската, и червя, и джинна, протянулись к кораблю. Одно из щупалец обвило горло совы, сидящей на волке.
– Зачем Асланова хотела убить Дашу? – негромко спросил Макар.
– Потому что из-за нее сбежала Овчинникова, – не задумываясь, ответил Бабкин. – Девчонка осложнила ей задачу. Предстоит снова выманивать Нику из дома, планировать похищение…
– Левой рукой, – сказал Илюшин.
– Что, извини? – Бабкин решил, что ослышался.
Макар поднял на него глаза и ухмыльнулся.
Эта злорадная ухмылка сказала Бабкину больше, чем любое объяснение.
– Ты знаешь, где Асланова? – изумленно спросил Сергей.
Обычно Макар сидел над своим рисунком часами. Но с той минуты, как Илюшин взял карандаш, прошло не больше сорока минут.
Макар вскочил и потянулся. Смятый лист полетел в сторону.
– Где Даша? Она нам нужна!
– Это зачем?
– Потому что на этот раз, – начал Илюшин, и ухмылка его стала шире, – план есть у меня.
Макару пришлось дважды повторить, что в действительности происходило в последние несколько месяцев. Сначала Бабкин отказался в это верить.
– Я видел ее, – твердо сказал он. – Своими глазами. Не может такого быть!
Илюшин не стал его высмеивать.
– Может, – ответил он.
И еще раз объяснил, что случилось. В изложении Илюшина эта чертова карточная игра казалась очень естественной. Джокер незаметно выскакивал из его рукава и скалился в лицо Сергею: карта, способная заменить любую другую в колоде.
Бабкин сопротивлялся до последнего.
– Как она это провернула?! Никто на такое в своем уме не пойдет!
Но Макар покачал головой и сказал, что она в своем уме. А провернула – вот так, смотри…
И продемонстрировал еще раз. С самого начала.
Бабкину казалось, что вся постройка, возведенная на его глазах, рассыпается, точно карточный домик. Их уже обманули один раз – когда они разыскивали Дашу Белоусову для своих заказчиков. Но этот обман скрывался в другом, огромном, словно маленькая рыбка в теле проглотившего ее кита.
Макар собирался вспороть брюхо киту.
– Ты с ума сошел? – спросил Сергей. – Ревякин ее застрелит!
– Не застрелит. На этот раз он должен будет убедиться, что это действительно она.
– А если ты ошибаешься? Ты понимаешь, как подставляешь девчонку?
Макар пожал плечами:
– У нас нет другого способа вытащить ее.
– Да катись ты к чертовой матери с такими идеями! – не выдержал Бабкин. – Я тебе не позволю ставить Дашу под пули! Нашел подсадную утку! Богом клянусь, Макар…
Он хотел добавить, что в этот раз его друг зашел слишком далеко, и что если они сядут и хорошенько подумают, то изобретут другой способ. Не может быть, чтобы не изобрели… Надо привлечь полицию, в два рыла им этот ворох чертовых карт не разгрести.