Ресанна всемогущая, о чём это он?
— Его раны, — подал голос Гурдар.
Плоть эльфа начала зарастать. И на шее, и вокруг кинжалов, вбитых в руки.
— Вижу. Тебе не нужны заклинания, да, Нелли? Подарок светлой сучки?
Стремительное движение мечом, возникшим из ниоткуда, и горло вновь разошлось на две части.
— Он весь твой, — произнёс тёмный эльф.
Орк почти вплотную приблизил своё лицо к хрипящему и отчаянно пытающемуся вдохнуть врагу.
— Я хочу, чтобы ты знал, почему умираешь, жрец. Много лет назад ты отправил за моими сородичами смерть.
Гурдар выпрямился во весь рост и одним резким взмахом обрушил молот на колено эльфа. Треснул сустав, дробясь на мелкие фрагменты. Во все стороны брызнула кровь.
Арканиэль выгнулся дугой, беззвучно крича от боли. Кинжалы не позволили ему оторваться от пола, а вторая здоровая нога служила плохой опорой.
Его кисти внезапно вспыхнули ослепительным белоснежным светом, вспыхнули… и с влажным чавкающим звуком отделились от запястий, улетая прочь.
— Эй-эй, невежливо, — недовольно прошипел Гвинден, отряхивая мечи. — Мой спутник же говорит. Наверное, давно речь заготовил. Ты мог бы и послушать.
Гурдару показалось, что он уловил приглушённую фразу со стороны молодчика в маске: «Хм, не нужен вербальный компонент?»
— Ты убил мою жену! — продолжил охотник.
Ещё один взмах. Хруст. Вторая нога превратилась в крошево. Глаза ублюдка закатились в орбитах.
— Ты разлучил меня с дочкой! — едва сдерживая ярость, промолвил Гурдар.
Взмах. Треск сминаемого в пасту локтя. Жреца колотило от спазмов. Тягучая розовая слюна стекала из уголков рта.
— Я думал, она умерла. Я потерял столько времени!
Очередной удар. Последнюю конечность разметало в клочья.
Лицо Арканиэля покрылось кровью и потом. В глазах полопались сосуды. Дрожали губы. Тело превратилось в изломанную куклу.
— И поэтому ты умрёшь, — закончил Гурдар, занося молот для последнего удара.
Не спуская глаз с дроу, первожрец с колоссальным трудом протолкнул четыре слова через измочаленное в труху горло. Его зрачки сжались до размеров иголки. В них застыли страх и обречённость, но было кое-что.
Мольба.
— Не. Трогай. Дочь.
— Не путай меня с собой, — оскалился Гвинден. — Я не убиваю детей и невинных.
Боёк молота упал на лицо Арканиэля, превращая его во влажный паштет. Тело в залитых кровью одеждах дрогнуло в последний раз.
И застыло.
— Никогда нельзя быть слишком осторожным, — заметил тёмный эльф и рассёк мечом, словно кнутом, шею. Раздробленная голова отделилась в потоках крови.
— Нужно уходить, — промолвил Гурдар. — Я перестарался с силой удара.
— Возможно, но внизу всё тихо. Слуги живут на первом этаже, а комната дочери достаточно далеко отсюда. Все обитатели ещё спят.
Его руки при этом обшаривали убитую охрану, закидывая оружие и доспехи в сумку.
— О, хороший лук. В хозяйстве пригодится.
После чего он подступил к луже крови, обмакнул в неё палец и начал выводить слова прямо на стене над кроватью. Закончив, вытащил из сумки нож и наклонился к мертвецу. Попытался подхватить отрезанную голову, но она буквально разваливалась на части от малейшего касания, как размороженный фарш. Чертыхнувшись, тот отступил.
— Ладно, месседж и так понятен, — невнятно пробурчал дроу. — Хотя с прибитой к стенке башкой было бы эффектнее.
— Я же говорил! — неодобрительно прошипел орк. — Узоры для владык Бездны!
— Это не для демонов, дубина. Для его хозяйки, — лицо тёмного эльфа перекосила страшная улыбка.
Охотник всё так же недовольно оглядел страшное послание над кроватью, но промолчал.
Я ТОЛЬКО НАЧАЛ
Иногда ему казалось, что дроу маленько помешался. Он явно пережил какие-то ужасные вещи, заставившие его выплёскивать свой гнев на тех, кого остроухий считал виновниками своих бед. И это желание бывший плотогон прекрасно понимал.
Жестокий мир беспристрастно ломал всех, попавших в его жернова, и пострадавшие находили свои собственные способы справиться с болью, страхом и горечью. Сдаться или бороться, выбор каждый делал для себя сам.
Чужое прошлое оставалось для Гурдара загадкой. Сама Фурия не делилась историей своего избранника, а орк и не спрашивал. Поэтому ему оставалось только гадать, что вызвало такую неприкрытую ненависть тёмного эльфа к его врагам.
Дверь снова распахнулась без видимой причины.
— Зачем? — спросил Гурдар.
— Не хочу, чтобы его нашла дочка, — пожав плечами, ответил спутник. — Ни к чему ей это видеть. Пускай лучше мой клон разбудит слугу.
Уходили они тем же путём, и в дороге орк думал лишь об одном.
Месть — это багровый круг без конца и края. Поквитавшись сегодня, он разрушил ещё одну жизнь, навеки разбив сердце дочери своего врага. Возможно, через пять-десять лет дева придёт за ним, как он пришёл за её отцом. С чёрной горечью в сердце и ненавистью в глазах.
Что ж, она будет в своём праве.
[1] Sam B — Who Do You Voodoo, Bitch.
[2] Художник — Danny Paik.
Глава 3
Гвинден
I can see the mountain over me, the Serpent Hollow
The silent fortress underneath
I sway
To the beat of our decay, the light of other days
And fireside the black island, the toxic sand
Dancing city lights glowing against the sky
Snowing, shimmering, shinedust in our eyes
I walk across the dead train yard
Remembering who we are
I look inside and in my heart
We're never far apart[1]
Мы услышали тревогу уже когда покинули обитель Арканиэля, перейдя мост и свернув на широкий проспект. Именно тогда охотничьи рожки, или что-то максимально похожее, отчаянно разорвали ночную тишину эльфийской столицы.
Убедившись, что вокруг нет ограничивающих чар, протянул свиток Гурдару. Тот машинально принял его и попытался заговорить.
— Потом, — нетерпеливо прошипел я.
Слава кутикулам Эстрикс, что орк послушался и не стал спорить. Он споро треснул печатью, исчезая в ночной тьме. Не отставал от него и я. Ощутил, как Астральный прыжок оборачивает меня чем-то вроде защитной плёнки из маны. Ощутил прокол в реальности, которые засасывает моё тело.
Пусть сам перенос объективно занимал считаные мгновения, субъективно он воспринимался как нечто достаточное продолжительное. Словно чесотка от упавшего на нос волоса в кресле парикмахера или ожидание лифта с переполненным мочевым пузырём. Секунды, растянутые в бесконечность. Настоящая пытка Сизифа.
Меня тащило по изнанке Виашерона, и я прекрасно видел, что собой она представляет место весьма неуютное. И как только раньше не замечал? Может и не варп, сводящий с ума и добавляющий новые любопытные отверстия на теле, но и не уютный чердак у дедушки на даче.
Нечто максимальное потустороннее и чуждое обычному человеку.
Теневой сдвиг вытягивал цвета из окружения, но всё же не делал мир монохромным. Зато именно таким виделась мне обратная сторона Виашерона. Я различал лишь оттенки серого и чёрного.
…И они беспрестанно двигались.
Какая-то жизнь существовала в этой реальности, и я совсем не горел желанием столкнуться с ней нос к носу. Интуиция подсказывала, что вряд ли я попал в Бездну. Её наверняка не получилось бы ни с чем перепутать, судя по уже встреченным обитателям этого гостеприимного места.
Полёт занял меньше двух секунд и выплюнул моё тело на околицу Рунсвика. Здесь меня терпеливо дожидался Гурдар. Он выглядел… потерянным. Такое бывает, когда долго идёшь к какой-то цели, а достигнув её, не знаешь, как дальше жить.
— Ты как? — спросил я, не сумев подобрать ничего умнее.
Охотник встряхнул головой и перевёл на меня внимательный взгляд. В первые часы нашего знакомства мне казалось, что он представляет собой эдакого образцового бесшабашного и не слишком умного орка. Во всяком случае поход в Стойбище Клана Пещерных Медведей поначалу сложил у меня именно такое впечатление.
Однако проведённое вместе время всё сильнее разубеждало меня в этом представлении. Теперь Гурдар виделся мне фигурой закрытой и неглупой. Он проживал какие-то вещи в себе, не показывая виду. Именно поэтому по незнанию его можно было принять за дурачка, у которого на уме только простые житейские радости.
А ещё наши отношения, безусловно, обострил тот факт, что он видел моих клонов под Одержимостью ракшаса. В этом описание способности не соврало. Местные жители не жаловали демонов от слова «совсем». Поэтому напряжённость с его стороны ощущалась даже в моменты затишья.
— Я у тебя в долгу, — глухо произнёс охотник.
— Биткойнами отдашь, — по привычке отшутился я.
Орк моего веселья не разделил.
— Тебе не понять, что значила для меня эта месть, — на лице мужчины заиграли желваки. — Бывали дни, когда лишь она заставляла меня вставать с кровати. Надежда, что я смогу найти тварь, которая виновна в смерти моей Юкхи. Если бы не месть, я давно наложил бы на себя руки, — внезапно признался Гурдар. — И тогда бы не встретился с дочкой…
— О, я понимаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь, — протянул я, изучая ссохшийся сельский дом справа от меня. — Первое, что я познал, оказавшись в Виашероне — это боль. И с тех пор она идёт со мной рука об руку, регулярно напоминая, что здесь нет места слабости. За каждым актом дружелюбия последует предательство, за каждым милосердием — жестокость. Не пойми меня неправильно, именное второе придаёт такую ценность первому. Поэтому я так благодарен вселенной, что смог собрать здесь команду единомышленников, несмотря на всё противодействие.
— В этом твоя сила, — кивнул охотник, — не в умении махать клинком, красться в тенях или даже командовать. Ты объединяешь столь разношёрстных Разумных. Сплачиваешь их. Спаиваешь в единое целое. Одинокую ветку легко переломить, но собери их в вязанку…