Они допили пиво. Хенрик откинулся назад и сказал:
— Ахх.
И вдруг Сёрен рассказал ему историю о маленьком мальчике, который проводил каникулы у Северного моря и который оказался зажат в машине вместе со своими мертвыми родителями.
Они напились. Не сильно, но достаточно для того, чтобы Сёрен расслабился. Вскоре после полуночи он позвонил и вызвал двух водителей. Один должен был отвезти домой Сёрена, второй — отогнать его машину. Когда такси засигналили с улицы, Сёрен уже стоял в дверях. Он протянул было Хенрику руку, но Хенрик его обнял. Дольше и крепче, чем в прошлый раз.
Сёрен вернулся домой в ночь на воскресенье, лег спать и крепко проспал ровно тридцать минут, прежде чем зазвонил телефон. Сёрен был погружен в синий сон, полный собак с густой белой шерстью. То ли он должен был присматривать за ними, то ли это были его собственные собаки, по крайней мере во сне он мог одним взмахом руки заставить их слушаться. Единственный во вселенной. Он сел в кровати, совершенно сбитый с толку, мокрый от пота, хотя за окном был мороз. Телефон умолк, но, как только он свесил ноги с кровати, зазвонил снова. Телефон заряжался под грудой снятой одежды, и пока он извлекал его оттуда, уже включился автоответчик. Сёрен разблокировал клавиатуру, но не успел больше ничего сделать, потому что телефон зазвонил опять.
— Алло, — сипло сказал он.
Это была Анна.
— Почему вы не берете трубку? Зачем человеку номер начальника отдела убийств, если тот не отвечает на звонки, когда он тебе нужен? — Анна кричала, и Сёрену показалось, что она стучит зубами. Он посмотрел на часы на стене. Было без пяти два.
— Я спал, — растерянно сказал он. — Что случилось? — Сон как рукой сняло, он стоял на полу, включил свет и рылся в своей одежде.
— Я только что получила сообщение от Йоханнеса, — сказала она.
Сёрен сказал:
— Я сейчас положу телефон, подождите две секунды, — быстро оделся и снова схватил трубку. — Где вы? — спросил он.
— Совсем рядом с участком Беллахой, как ни странно. Я была в Херлеве и возвращалась домой пешком. Я получила sms перед транспортной развязкой на шоссе в сторону Люнгбю, и там было довольно темно, так что я побежала вперед. Теперь я стою здесь. Тут холодно, а я вся потная и сейчас пойду домой.
Он задумался.
— Что вы делали в Херлеве?
На другом конце трубки молчали.
— Я звоню, чтобы рассказать, что я получила sms от мертвеца, — сказала она, — и что вам, наверное, не помешало бы включить свою машину расследований на полную мощь, пока телефон снова не отключили. Хотя вы так крепко спите, что с этим наверняка уже опоздали. У меня был длинный день. Спокойной ночи.
— Стойте, Анна!
В трубке были короткие гудки.
— Черт бы ее побрал!
Он перезвонил ей. Автоответчик.
Было пять минут третьего, ночь на воскресенье, и он проснулся окончательно.
— Черт бы ее побрал! — повторил он.
Он позвонил в участок и попал на начальника вахты, который как раз сам собирался ему звонить. Исчезнувший телефон Йоханнеса Тройборга, за которым они следили со среды, только что включали. Он ожил на углу Шлегельс Алле и Вестерброгаде и начал двигаться по Вестреброгаде в сторону центра. Через минуту и двадцать секунд телефон снова выключили. Сёрен положил трубку и съел одно за другим пять яблок. Казалось, что они тут же начали бродить у него в желудке, что-то там, по крайней мере, бродило. Он десять раз безрезультатно набрал номер Анны. Потом посмотрел в окно на лес, на большую и круглую луну, которая висела над беспокойной кромкой деревьев. Он приложил руку к стеклу и чувствовал сквозь него холод как слабый электрический ток. Другой рукой он держался за подоконник. Правда ли, что он выгораживает Анну, потому что влюблен в нее? Прав ли Хенрик? Правда ли, что Анна убила Хелланда? Из ненависти? Убила ли она и Йоханнеса? И зачем? Действительно ли он слишком быстро отпустил Фримана? Неужели он был сегодня в церкви вместе с убийцей и дал ему уйти? Или виновна Биргит Хелланд и это очевидно для всех, кроме него? А Тюбьерг? Как он связан со всем этим? И где он? Мертв? Или виновен и поэтому залег на дно?
Сёрен принял душ. Стоя на холодном полу ванной, грузный и обнаженный, он вдруг понял, что ситуация переломилась. Взбаламученная грязь улеглась, и путь свободен. Он оделся, сварил кофе и следующие два часа посвятил тому, чтобы делать заметки, рисовать на бумаге человечков и складывал изрисованные листы на пол. Менял их местами, думал. Потом лег на диван и проспал несколько часов. В восемь утра он встал и сделал себе овсянку. Пока она варилась, он плеснул воды в лицо. Он думал о Сюзанне Винтер. О страхе в ее голосе, когда она испугалась, что что-то случилось с Магнусом, ее маленьким сыном. Он любил свою дочь так же сильно, хотя видел ее всего несколько раз, она была маленькой и скукоженной, как фасолька.
Что сказал Сёрен в ту ночь, когда Бо позвонил из Таиланда? Сделал большие глаза, прошептал прерывающимся голосом «Что-то с Майей»? Нет. Он заорал:
— Да возьми же ты себя в руки, придурок!
Что сказала Ханне Моритцен?
Когда он позвонил ей в самый первый раз.
Она прошептала:
— Что-то с Асгером?
Было воскресенье, девять утра, два огромных камня упали у Сёрена с души, и к нему тут же вернулись силы.
Глава 16
Вернувшись в субботу домой после своего долгого ночного отсутствия, Анна забралась в кровать рядом с Карен и заснула мертвым сном. На следующее утро она напекла блинов и долго купала Лили в ванночке с пеной. Каждый раз, когда Карен проходила мимо, Анна тянулась ее обнять. В конце концов Карен рассмеялась:
— Да что это с тобой?
Анна слабо улыбнулась.
— Да ничего, просто… — сказала она, качая головой.
Карен сама захотела вынуть Лили из ванны, и Анна вернулась в гостиную. С номера Йоханнеса пришло еще одно сообщение: «Давай встретимся у меня дома?»
Анна ответила: «Нет. В 3 часа в Зоологическом музее. Или я звоню в полицию». Потом она вернулась в ванную. Карен сидела на доске, держа на коленях полотенце. Лили смеялась над пластмассовым олененком, которому соорудили пенную бороду, как у Деда Мороза. Анна вздохнула. Очень скоро Карен все это надоест. Она легко погладила ее по спине.
— Я подумала: а что, если нам зайти к Сесилье, — сказала она. Лили встала в ванне и подняла руки.
— Бабушка, бабушка! — закричала она. Карен повернула голову и взглянула на Анну удивленно.
Они пошли через кладбище Ассистенс, и дорога заняла почти час. Лили была в комбинезоне и карабкалась на каждое возвышение, встречавшееся ей на пути. Анна и Карен шли бок о бок и разглядывали заснеженный пейзаж.
Выйдя на улицу Нёрреброгаде, они купили пирожных в арабской булочной. «Улитки» с фисташковой крошкой и пакет с сухим круглым сладким хлебом. Анна и Лили останавливались у каждой витрины и заглядывали внутрь, Анна указывала пальцем и говорила: «Смотри, смотри!» или «Видишь, какие милые».
— Пойдем, — сказала Карен, поежившись. — Что ты так медленно идешь.
Анна посмотрела на нее многозначительно.
Карен и Лили наперегонки взбежали по лестнице, Анна шла за ними. Она услышала, как открывается дверь, и последовавшую за этим веселую суматоху.
— Золотце мое! — воскликнула Сесилье. — Привет, Карен! Как же я рада вас видеть. Заходи, солнышко, дай я тебя обниму. Я так по тебе скучала, — к тому моменту, когда Анна поднялась на площадку, Сесилье как раз взяла Лили на руки и прижала к себе. Она заметила Анну через плечо Лили и побледнела.
— Привет, Анна, — сказала она, опуская Лили, которая тут же скрылась в квартире, явно чувствуя себя дома.
— Привет, мам, — ответила Анна, коротко прижимаясь своей щекой к щеке Сесилье.
— Заходи быстрее, там такой холод.
В квартире Лили сразу же принялась играть со своими игрушками, сложенными в большой синий ящик, который она вытащила из шкафа. Она по-прежнему была в шапке и комбинезоне. Карен помогла ей раздеться.
— Смотри, это моя кроватка у бабушки, — лепетала Лили. — И смотри, у меня еще куклы есть. Маленькая кукла и большая кукла. И медвежонки и книжки, — Карен осмотрела все, на что Лили указывала. Анна не снимала куртку, и Сесилье неуверенно улыбнулась:
— Ты не хочешь раздеться?
— Нет, я сейчас ухожу, у меня дела. Хорошо, Карен? — Карен снова удивленно взглянула на Анну, но кивнула.
— Ты до сих пор злишься? — спросила Сесилье. — И ты по-прежнему не хочешь, чтобы я помогала с Лили? — она терпеливо улыбнулась.
— Ты говорила с Йенсом? — спросила Анна.
Сесилье моргнула.
— Анна, я каждый день разговариваю с Йенсом.
Сесилье смотрела на нее открытым и слегка обиженным взглядом. Как будто она считала, что Анна должна извиниться за то, что так накричала на нее на днях. Анна молча рассматривала свою маму и чувствовала, как Карен сжимается от напряжения. Вдруг Карен решительно взяла Лили на руки и вышла в гостиную с книжкой. Сесилье казалась растерянной, как будто почувствовала, что что-то затевается.
— Я все знаю, мама, — хрипло сказала Анна.
Сесилье снова моргнула.
— Прости, пожалуйста, что?
— Я знаю, что у тебя была депрессия после того, как я родилась. Я знаю, что ты не могла за мной ухаживать, что ты меня почти не кормила. Я знаю, что меня когда-то звали Сара, потому что папа любит это имя, я знаю, что он меня нянчил, стараясь изо всех сил. Я знаю, что ты вернулась домой, когда мне был почти год, я знаю, что ты не хотела, чтобы кто-то когда-то узнал о том, что ты болела. Я знаю все.
Сесилье раскрыла рот от удивления.
— Я знаю, что ты меня любишь, — продолжила Анна. — Что каждый день ты стараешься как-то искупить свою вину. Я знаю, что ты любишь Лили больше всех на свете, и я знаю, что ты боишься, что ее тоже предадут. Я думаю, что ты очень испугалась, когда от меня ушел Томас и я чувствовала себя такой несчастной, что практически не могла за ней ухаживать, просто лежала на полу и рыдала до хрипоты, и ты испугалась что история повторяется. Вдруг, спустя годы, ты увидела себя. Я думаю, что ты боялась, что я причиню Лили зло — точно так же, как ты сама причиняла мне зло.