– Что бы ни думали о драконах грифоны, – зашептал Барнабас Бену, – остальные обитатели этого острова им явно очень рады!
Все они поняли, что прибыли на место прежде, чем Ме-Ра опустилась на могучее дерево, чьи цветы ковром выстилали воду под ним. С раскидистых ветвей свисали продолговатые светло-зеленые соцветия, почти неразличимые на фоне того же цвета листьев размером с человеческую ладонь. Но внутри чашечки цветов были ярко-оранжевыми, и целые стаи колибри и китайских соловьев вились вокруг них, привлеченные душистой пыльцой. Она прилипала к клювам, словно позолота, и даже у крокодилов, сидевших в реке под деревом, спины были густо припудрены золотом.
Драконы приземлились едва ли не в метре от них, но огромные рептилии расступились так же благоговейно, как и все другие существа у них на пути.
– Мухоножка, ты можешь объяснить, почему обитатели Булу встречают драконов с таким почтением? – спросил Барнабас, слезая со спины Лунга. – Честно говоря, такого я не ожидал.
– Не только люди рассказывают истории о драконах, Визенгрунд! – раздался голос с высокой смоковницы, прежде чем Мухоножка успел ответить. Там сидели на ветках ТерТаВа, Купо, Патах и несколько макак Шрии. – У нас тоже многие мечтали о том, что однажды один из них появится у нас на острове. А тут к нам прибыли сразу два!
– Что сталось с черными макаками?! – крикнул Уинстон. – Они удрали?
– Удрали? Ха! – Лола так ловко спустилась по лиане, словно родилась на Булу, а не в окрестностях Гамбурга. – Мы всех их поймали и заперли в клетках, в которых они хотели нас продать.
– И спрятали клетки в гнездах, разрушенных Чра! – прощебетала Купо.
– Да, это предложил ТерТаВа, – мрачно произнес Патах. – Я-то хотел скормить их крокодилам, но гиббон прав: Краа отомстил бы за это Шрии.
– Несомненно, – подтвердила Лола, приземляясь у кроссовок Уинстона.
Не один лишь ТерТаВа повесил голову при упоминании Шрии. Оттого что молодой грифон продолжал оставаться в плену у Краа, всем его друзьям собственная свобода казалась предательством. В том числе Бену и Барнабасу.
– Другого места встречи нельзя было найти? – Патах неодобрительно посмотрел на Шепчущее дерево.
Перед тем как они отправились вглубь джунглей, Мухоножка попросил Ме-Ра продиктовать ему маршрут и оставил записку в чаше у ног статуи грифона, прикрыв своим рюкзаком. Он не сомневался, что Лола найдет ее, и крыса, разумеется, оправдала его ожидания.
– Это, конечно, придумала попугаиха? – Патах сердито кивнул на Ме-Ра. – Она вам сказала, как мы называем это дерево?
Даже ТерТаВа явно чувствовал себя тут неуютно.
– Душитель Обезьян! – возмущенно воскликнул Патах.
Ветви, тяжелые от цветов и птиц, зашелестели, словно дерево позабавила враждебность Патаха.
– Ха! Оно смеется! – Хотбродд был в восторге. – И говорит, что душит вас, только если вы воруете птичьи яйца у него в ветвях.
Он подошел к огромному дереву робко, как ребенок к Деду Морозу. Не потому, что он боялся (Хотбродд боялся на свете только одного – ос, это была его большая тайна). Нет, Шепчущее дерево острова Булу наполняло тролля таким счастьем, что ноги отказывались его нести; затаив дыхание, великан медленно приблизился к пахнувшей корицей и мускатом кроне. Когда он коснулся шелковистой светло-серой коры, на него обрушился дождь цветов. Вынимая из волос светло-зеленые чашечки, Хотбродд смеялся так громко, что птицы, собиравшие у него над головой золотую пыльцу, разом вспорхнули в страхе. И лишь когда дерево успокаивающе зашелестело листьями, они снова нырнули в глубокие чашечки.
Бену казалось почти святотатством планировать под защитой этого дерева, источавшего радость и мир, спасательную операцию, которая наверняка не обойдется без кровавой борьбы. Не говоря уж о похищении солнечных перьев. Уинстон разделял его чувства. За всю свою жизнь он никогда и нигде не ощущал себя в такой безопасности, в такой гармонии со всем миром. Браконьеры, грифоны, шум и сутолока мира людей, откуда он родом… все это казалось дурным сном, от которого его пробудил шелест листьев Шепчущего дерева. В его тени можно было хотеть лишь одного: сесть у его корней и забыться! Но Барнабас, разбиравшийся в деревьях почти так же хорошо, как в сказочных существах, видел, что Шепчущему дереву острова Булу пришлось выдержать немало битв, чтобы защитить тех, кто искал прибежища в его кроне.
– Дорогая Ме-Ра! – сказал он тихо, чтобы не обидеть обезьян. – Спасибо тебе! Ты привела нас в самое лучшее место! Может быть, здесь нам и в самом деле удастся придумать, как не только спасти жеребят пегаса, но и освободить Шрии.
– Да. – Хотбродд водил зелеными пальцами по бесчисленным следам, оставленным на коре Шепчущего дерева когтями, зубами и мачете. – Под этим деревом мы точно что-нибудь придумаем.
Длинный черный шрам сохранил память об ударе молнии; в разных местах в кору вросло больше дюжины пуль. Шепчущее дерево рассказывало Хотбродду историю каждой из них, а драконы тем временем опустились на душистый ковер из лепестков, покрывавший землю между корнями. Дерево было таким раскидистым, что даже этим двум гигантам с лихвой хватало места. Бен опустился на колени между лапами Лунга, а Уинстон так же устроился возле Тату. Берулу смотрел на дракона с неприкрытой ревностью; Уинстон, прислонясь к панцирю Тату, ласково почесал маки за ухом. Ведь с новыми друзьями нельзя забывать старых.
– К сожалению, время поджимает, как все вы знаете, – начал Барнабас. – И не только из-за Шрии. Мухоножка только что еще раз все подсчитал. Чтобы выполнить задачу, ради которой мы тут оказались, мы уже завтра должны тронуться в обратный путь. На все, что нужно сделать, у нас есть только эта ночь!
– Хорошо! – прощебетала Купо. – Так какой у нас план?
И обсуждение началось. Над темной рекой мерцали тысячи светлячков. Фосфоресцирующие грибы озаряли джунгли призрачным зеленоватым светом, и сотни глаз смотрели из гущи ветвей и листьев на невероятное собрание: звери, люди, сказочные существа. Даже для острова Булу, где жило бок о бок столько разных созданий, это было неслыханное событие, и не только потому, что впервые с тех пор, как этот остров поднялся из моря, он принимал у себя драконов. Но по счастью – или благодаря защите Шепчущего дерева, – ни одна из бесчисленных пар глаз, наблюдавших за драконами и их друзьями, не принадлежала прислужнику Краа.
38. Становится тесно
Чтобы многого достичь, нужны две вещи: план и недостаток времени, чтобы его осуществить.
Тук. Тук. Жеребята росли, и крошечные копытца с такой силой ударяли по скорлупе, что Гиневер каждый раз вздрагивала, а гуси и лебеди, сидевшие на яйцах, встревоженно вытягивали шею. Но скорлупа не разобьется. Очень скоро она станет жеребятам тюрьмой, превратится из защиты в орудие их гибели.
Анемос снова перестал заглядывать в стойло, чтобы не видеть, как его детям становится тесно. Но Гиневер теперь знала пегаса достаточно хорошо и была уверена, что он нуждается в ее обществе.
– Видал, каким сильным стал Уранос? – спрашивала она, в очередной раз обнаружив крылатого коня на берегу фьорда. – Мне кажется, он прирожденный артист! Вита мне рассказала, что болотные гномы спорят на свои шляпы и сапоги, что он вылупится первым. А ниссе заключают пари на желуди, кто из них будет быстрее всех летать.
Ниссе и гномы обо всем заключали пари. Глупо, конечно, но как раз такие глупости хорошо помогают от страха.
Анемос взглянул на небо и насторожил уши. Но в воде фьорда отразился лишь самый обыкновенный самолет. Гиневер не сомневалась, что пегас прекрасно знает, сколько им осталось дней, хотя она и спрятала календарь.
Завтра начнутся последние три. И уже на третий жеребята могут погибнуть.
39. Главная задача – самым маленьким
На хорошее можно надеяться только тогда, когда знаешь, куда идти и что делать. Да и то, стоит добраться до места, выясняется, что и там все не так-то просто.
Планы – дело такое. Они никогда не осуществляются, как запланировано.
План, придуманный совместными усилиями под Шепчущим деревом, с самого начала выглядел неосуществимым. В нем было столько «если» и «может быть», столько неизвестных относительно того, что ожидает их на дереве грифонов, что все участники откровенно испытывали страх. Все, кроме двух.
Лола не боялась никогда и ничего, а Тату… Нет, Тату не забыл, как напугал его собственный гнев на берегу, и все же ему не терпелось проявить себя в новых испытаниях. Прежде всего потому, что у него впервые появился собственный Повелитель драконов. Правда, задача, поставленная на эту ночь перед ним, Лунгом и их ездоками, не позволяла рассчитывать на многое.
– Вы будете нас страховать. Придете на помощь только в случае крайней нужды. Договорились? – Барнабас Визенгрунд повторил это столько раз, что даже у Лунга в конце концов нетерпеливо задергался кончик хвоста. На самом деле оба дракона, а не один только Тату втайне надеялись сыграть в предстоящих событиях куда большую роль. Даже Барнабас в глубине души не исключал такого исхода. Ведь они затеяли совершенно безумное предприятие.
Итак, в чем же состоял их план?
Краа уже много лет охотился только днем. Старость лишила его ночного зрения. Патах, Купо и ТерТаВа дружно заверили, что, если пробраться в гнездо-дворец до рассвета, его наверняка можно будет застать спящим. Вот тут-то и представится шанс попытаться похитить солнечное перо. Тем более что остальные грифоны обычно на всю ночь улетали на охоту. Это значительно облегчало задачу освободить Шрии. Конечно, они могли только надеяться, что Краа спит крепко и не заметит кражи пера. И что другие грифоны не вернутся с охоты раньше, чем Шрии окажется на свободе. Надежда была важной частью плана. Слишком важной, по мнению Мухоножки.