Держа лезвие у горла плохо соображающего санитара, Зюзя втолкнул его внутрь. Следом вошел Саша Порожняк и закрыл за собой дверь.
– Ну, бля, – сморщился он из-за ударившего в нос запаха формалина и еще бог знает чего. – Вонища тут, как на зоне в верзальнике.
– Че надо-то? – косясь на приставленный к горлу нож, спросил санитар.
– Жмуриков твоих раздеть хотим, мудила ты бусой, – грубо сострил Зюзя. – Давай веди в магазин, товар показывай.
Отпустив санитара, он толкнул его вперед. Все трое спустились по ступенькам вниз в подвальное помещение.
Там за широкой стальной дверью стояли в два ряда каменные столы. Несколько трупов были накрыты белыми простынями. На одном из столов из-под простыни торчала голая пятка.
Порожняк поежился от царившего в подвале холода и остановился у первого же стола.
– Кого показывать-то? – спросил санитар. – У нас тут разные есть.
– Дурила ты картонная, – сказал, оглянувшись на шефа, Зюзя. – Я ж тебе сказал – сегодня привезли.
Санитар громко икнул.
– Сегодня много кого привезли.
– Как это?
– А вот так, – со знанием дела кивнул санитар. – Один из окна вроде вывалился, еще двое на трассе разбились. Потом какого-то забулдыгу под забором нашли.
– А который из них без ксивы? Без документов то есть.
– Да они все без документов. У нас это называется неопознанный.
Помявшись немного, Зюзя наконец сказал:
– Ладно, всех давай показывай.
– Тогда это не здесь, – махнул рукой санитар, – пошли дальше.
В глубине подвала оказалось еще одно помещение. Здесь не было каменных столов. Трупы лежали на обычных медицинских каталках. Яркая лампочка под потолком освещала изувеченные тела «неопознанных».
Первым лежал бедолага, судя по всему, выпавший из окна. Его лицо представляло собой залитую кровью маску. Череп треснул и разошелся в районе темени.
Судорожно передернув плечами, Зюзя тряхнул головой.
– Не, не этот.
Порожняк медленно шагал сзади, не задерживаясь взглядом на изувеченных трупах. Далее лежали двое пострадавших в автокатастрофе. Судя по причудливым позам, в которых они находились, из машины их удалось извлечь лишь с помощью сварочного аппарата.
– Во, кажись, он, – наконец сказал Зюзя. – Шмотки его.
Труп Долбана лежал на самом дальнем столике-каталке. Синяки, ссадины и кровоподтеки приобрели фиолетовый оттенок. Само лицо синюшного цвета трудно было узнать.
Санитар, равнодушно сложив руки на груди, прислонился к стене. Порожняк и Зюзя не отрываясь смотрели на труп.
– Ну, бля, – проговорил Зюзя, пораженный увиденным, – замесил кто-то Долбана. Зырь, по рылу будто бы говнодавами топтались.
Под полурасстегнутой рубашкой на теле трупа виднелись крупные темные пятна.
– А это чего? – ткнув пальцем в грудь Долбана, обратился Зюзя к санитару.
– Трупные пятна, – спокойно сказал тот. – Он, видно, пролежал несколько часов. Сегодня жарко, вот они и поползли. Но тут до понедельника будет лежать, как огурчик.
– До понедельника?
– Так выходной же, никого нет, все по дачам разъехались.
– Так чего с ним было?
– А мне откуда знать. Вы у врачей «Скорой» спросите, которые его привезли. Я только принимаю. Я тут вроде кладовщика. Мое дело следить за сохранностью, чтоб никто не пропал – привезли неопознанного номер такой-то, получите. Но вообще-то и так видно, чего он помер.
– Давай, не тяни кота за яйца.
Санитар покинул свое место у стены и подошел к каталке. Сунув в рот незажженную папиросу, он склонился над трупом и стал расстегивать на нем одежду. Зюзя и Порожняк брезгливо отошли на шаг назад.
– Вот, смотрите. Внешних повреждений нет, следов огнестрельных ранений тоже. – Он спокойно ощупал грудную клетку, потом повернул труп на бок, осмотрел спину. – Все ясно. Многочисленные переломы ребер, сильные ушибы мягких тканей, внутри каша.
– Это точно? – с сомнением спросил Порожняк.
– Точно, точно, – уверил его санитар. – Вы ж видите, крови ни грамма, только на лице. Так что сомнений быть не может – умер от побоев.
– Шеф, может, надо было забрать его с собой? – спросил Зюзя, усаживаясь за руль «Мерседеса» и засовывая ключ в замок зажигания.
Порожняк, закурив сигарету, посмотрел на своего водителя, словно на умалишенного.
– Ты че, сбрендил, Зюзя? Куда нам его, в багажник, что ли? И че с ним делать?
– Не знаю, хоронить-то все равно надо.
– Без тебя похоронят. Пускай все путем будет.
– Так я чего, я только предложил.
– Не мельтеши, Зюзя, и так тошно.
Белый «Мерседес» выехал с территории городской больницы.
– Куда сейчас? – спросил водитель.
– Езжай прямо, подумать надо.
– А че думать-то, шеф?
– Зюзя, ты, в натуре, олень или только прикидываешься? – в сердцах ругнулся Саша Порожняк. – Долбана грохнули, а мы не знаем кто.
– Чего тут знать-то? – откликнулся Зюзя. – Этот клиент из морга сказал, что Долбана возле балки нашли, там, где у азеров склады. Зуб даю, что черножопые его ухандохали. А еще бабки скоммуниздили и мобилу. Они ж животные, им жмурику карманы обчистить – как два пальца обоссать.
Порожняк тяжело вздохнул.
– Ну, бля, не знаю. Косит, в натуре, под черномазых. И какого хрена им это надо было? Они ж теперь со мной дело будут иметь.
– Да кто в них, в этих скотах, разберется.
– Не, не, погодь-ка. Я вроде начинаю кумекать что к чему. С кем там Долбан вчера в кабаке не поладил?
– Хрен его знает, какого-то говнюка отметелил. А потом… О, шеф, ты гений. Долбан вроде сказал, что к Катьке какой-то азер лез, так он ему клешню поломал.
– Во, а я тебе о чем базарю. Я хоть и нарубился вчера, но помню. Поехали в кабак, надо Катьку растрясти как следует.
– Саша, ну подумай сам, разве я могу помнить всех, кто вчера был в этом ресторане? – натужно улыбнулась Катька.
Она сидела за столиком в отдельном кабинете ресторана «Маленький принц» и помешивала пластиковой соломинкой коктейль в высоком бокале.
Зюзя и Порожняк, сидевшие напротив нее, недовольно переглянулись. Запрудненский авторитет нервно мотнул головой.
– Катюха, ты не просекаешь. Это не просто базлы, это серьезное дело.
– Я не понимаю, Саша, – пожала она плечами, – о чем ты говоришь.
– Что за козлы к тебе вчера баки подбивали?
– Саша, сколько можно повторять? Я их не знаю, в первый раз видела.
– Какие они были из себя?
– Можно подумать, я на их лица смотрела. – Она передернула плечами. – Один, кажется, в замшевом пиджаке, а звали его… Я не помню… Ленчик или что-то в этом роде. Твой этот долбанутый телохранитель сразу схватил его за шиворот и потащил во двор разбираться. Как я могла его запомнить?
– А второй? – нетерпеливо спросил Зюзя. – Второго помнишь? Он же вроде азербайджанец был.
Прежде чем ответить, Катька шумно потянула через трубочку коктейль. Порожняк и Зюзя едва сохраняли терпение.
– Может быть, азербайджанец, а может быть, грузин, а может, армянин. Что я их, разбираю? Они для меня все на одно лицо черные.
– Так что было-то? – нервничал Зюзя.
– А ничего не было. Ну, он что-то начал подкатываться. – Катька, кривляясь, стала передразнивать кавказскую речь: – «Дэвушка, ай какой красивый. Дэвушка, почему один такой сидит? Давай паедем со мной кататься, у меня хороший машина, иностранный». Ну я ему отвечаю, что меня и так на «Мерседесе» возят. А он не унимался: «Дэвушка, давай я тебя вином напою, ноги в шампанском буду мыть. Ай, такой красивый, как это, как солнце».
– А ты что?
– А что я? Я ему говорю, что занята и вообще он мне не интересен.
– А он что?
– А что? Опять то же самое: «Дэвушка, поехали кататься, шашлык угащу». Вот и все. Потом пришел этот твой жлоб, что-то спросил у бармена.
– Что спросил?
– Не знаю, – плаксиво ответила Катька. – Ну что-то вроде, приставал он ко мне или нет. Потом подошел к этому черному, схватил его за руку. Они так минуту постояли. Тот черный согнулся, Долбан его отпустил. Потом схватил меня. Между прочим, очень грубо схватил и потащил к выходу. Вот и все. Я тебе вчера говорила – он меня в машину запихивал и ударил. Теперь я из-за этого синяка под глазом не могу в бар выйти.
– Да ни хрена там у тебя нету, – зло сказал Саша Порожняк.
– Это потому, что я много грима положила. Но вообще, мне неудобно. Этот идиот меня перед всей публикой опозорил.
Зюзя вышел из-за стола, остановился у двери, глянул в зал.
– А сегодня этот азер есть? – спросил он.
– Откуда я знаю, я там не была.
Порожняк встал из-за стола, грубо схватил Катьку под руку и потащил к двери.
– Что ты делаешь? – взвизгнула она.
– Зекай туда. – Он ткнул пальцем в зал. – Есть там эта падла или нету?
Бегло окинув взглядом публику в зале «Маленького принца», Катька решительно покачала головой:
– Нет.
– Халдей за стойкой тот, что вчера был?
– Ты про бармена говоришь? Нет, не он.
– А где тот?
– Не знаю, выходной, наверное. Саша, отпусти руку, мне больно. И вообще, что произошло? Почему вы пристаете ко мне с этими дурацкими вопросами?
– Ничего, – процедил сквозь зубы Порожняк, отпуская Катьку. – Сербай свое хавло.
Он сел на свое место, с мрачным видом закурил, потом повернулся к водителю:
– Зюзя, накати-ка мне стопарик. Кирнуть хочу.
Тот послушно выполнил просьбу, глазами проследил за тем, как сто граммов водяры исчезают в глотке шефа, после чего поднес Порожняку бутерброд с икрой.
– Не, не хочу, – поморщился тот. – Душа не принимает.
– Может, кентовку надо собрать?
Порожняк угрюмо покачал головой:
– Не, рано еще. Покумекать надо. А то я своих пацанов знаю – начнут бушевать, а мне потом мазаться.
– Так ведь опасно, шеф. Если что, у меня только перо имеется. Может, хоть оруженосцу позвонить, пусть волыну притащит?
Порожняк вдруг отчетливо осознал, насколько шатким было его нынешнее положение. До сегодняшнего утра все шло в елочку, а теперь, после смерти Долбана, запрудненский авторитет снова встал перед необходимостью выбора между миром и войной.