В голове помутилось, сознание словно расщепилось на сотни потоков, и в каждом жил страх исчезновения. Он оказался одновременно во всех своих копиях, живших внутри сегментов аномалии с первого захода внутрь. Они замерли, дыхание и биение сердец синхронизировалось. Каким-то образом осознал, что одной копии не хватает. Она осталась там… В космической бездне, где привлекла внимание звездолета с названием на неизвестном языке. В том самом месте, о котором он почему-то забыл. И в месте ли? Или в моменте времени?
Леша потянулся всеми копиями себя, всеми синхронизированными потоками, и попробовал нащупать недостающую часть. Ему почему-то захотелось убедиться, что все они исчезнут вместе с аномалией, что останется лишь он — единственный оригинал Алексея Горского. Это вдруг стало очень важным.
Потянулся, но вместо ощущения тепла и зеркальных черт, дыхания и биения сердца, которые ощущались у других копий, почувствовал лишь пустоту и холод, продирающий до костей. И гигантское расстояние, и растянутость во времени. Непредставимые, нечеловеческие, в них терялось всякое ощущение его личности. Он рассеивался в пыль. А потом пришло чувство утраты. Он ясно ощутил, что та копия, что оказалась так далеко, погибла. Ничего иного и не могло произойти с человеком, оказавшимся в вакууме. Но ведь то был сон? Или нет?
Ни он, ни сотрудники сводной группы не задавались вопросом о природе его копий. Не до того было. Однако, сейчас это стало важным. Эта потеря что-то значила. Возможно ли, что сон для него был реальностью для его копии? Во сне его копия попала в сердцевину аномалии, а из нее в реальный космос. Он чувствовал во сне свою копию собой, он дышал, ему было больно и страшно! И он погиб! Оставшись жить.
Личность рассеивалась, размывалась, пульсировала множеством огней. Чувствуя, что окончательно потеряет всего себя через секунду, он остановился. Сосредоточил внимание на желании остаться собой. Это длится, длится, длится, и вот — он снова ощущает целостность личности. Медленно возвращает ощущение тела. Мысленно перебегает от одной части тела к другой, удостоверяясь, что чувствует его. Открывает глаза.
Он все еще жив⁈
Свет уже не слепит, а мягко обволакивает его. Мерцание по бокам прекратилось. Леша поднес руки к глазам, рассмотрел, опустил взгляд на туловище, ноги. Он все еще жив! Но что-то продолжало меняться.
Он почувствовал, будто проваливается куда-то. Его потянуло вперед, к далекому источнику аномалии. К институту. Ну, уж нет! Оттолкнувшись — отлетев от плоскости, Леша развернулся обратно, к видимой границе аномалии в высотке, яростно вломился в нее, протискиваясь изо всех сил. На удивление, это оказалось легче, чем раньше. Хватка тумана ослабла. Леша даже вывалился из аномалии в помещение высотки, не рассчитав силы, ударился о стену и упал на колени. Но не стал мешкать.
Роман Сергеевич предупреждал, что когда аномалия начнет выключаться, это будет выглядеть, словно каждый ее сегмент проваливается внутрь себя и исчезает. И сама аномалия, состоящая из маленьких спиралей-сегментов, будет проваливаться внутрь себя. Новые сегменты будут проваливаться в старые.
А значит, хвост аномалии, находящийся в высотке, исчезнет раньше, чем ее головная часть в институте. В процессе исчезновения силы сопротивления будут слабеть в хвосте, и нарастать в голове. Ему нужно быстро выскочить из высотки, это физически будет легче. Но есть риск не успеть до исчезновения прилегающей зоны и невидимой границы аномалии. Он может исчезнуть вместе с ними.
Леша подскочил с пола, и рванул к выходу изо всех сил по окружности между стеной высотки и стеной тумана. Но его скорость замедлялась, как в страшном сне. Последний шаг, пересекающий невидимую границу аномалии в двух сантиметрах от выхода наружу, длился несколько долгих мгновений. Еще один шаг, выносящий его за пределы высотки, тянулся, медленно, медленно, медленно…
И вдруг все ускорилось. Он вылетел из здания, в руки ждущих его людей, в мамины объятия. Успел увидеть напряженного Димку и Нику, смеющуюся сквозь слезы.
И провалился в так надоевшую тьму, задавшись вопросом, не умудрился ли он помереть на пороге победы.
Первыми вернулись тактильные ощущения: кто-то ласково гладит его ладонь. Потом звуки — уже знакомые мерный писк и гудение больничных приборов. Голоса, среди которых и мамин. Тепло легкого одеяла. Сочетание запахов: лекарств, чистоты, фруктов и корицы. Темнота превратилась в приглушенный теплый свет. Он открыл глаза.
Мама — сидит возле него на мягком стуле и держит за руку. Рядом стоят врачи — Ольга и Сергей. Дальше, у окна, за которым золотится солнечный день, Роман Сергеевич с традиционным стаканом кофе в руке. Увидев, что он очнулся, мама радостно сжала его ладонь. Ольга улыбнулась, подойдя ближе к терминалу с показателями. Роман Сергеевич покачал головой и сообщил:
— Ну, герой, с возвращением. Признаться, я себе уже присматриваю путевку в санаторий, потому что нервы стали ни к черту за эти дни, — он иронично усмехнулся.
— Получилось⁈ — выдохнул Леша, приподнявшись на подушке, преодолевая мгновенное головокружение.
— Да. Аномалия исчезла. Процесс длился четыре дня. Ты не приходил в себя, заставил нас поволноваться. Но гипотеза, что ты очнешься, когда феномен перестанет существовать, только что подтвердилась.
— А вы записывали процесс исчезновения?
— Да, но это ведь не то же самое, что смотреть на нее из четвертого измерения во сне. Это выглядело наверняка не так впечатляюще и красиво. Я покажу тебе записи, позже, когда будем разбирать полеты. А сейчас откланяюсь. Тебе нужно восстановиться.
Роман Сергеевич помахал кофейным стаканчиком, и направился к выходу.
— Я хочу все знать, имею право! — крикнул Алексей вслед.
Тот, обернувшись в двери, серьезно пообещал:
— Не сомневайся, ты заслужил допуск. Но и ты, надеюсь, поделишься, как там все произошло, что чувствовал и видел. Нам еще предстоит поработать вместе.
Оставив Лешу раздумывать о том, что конкретно значит последняя фраза, Роман Сергеевич ушел. Ольга и Сергей еще похлопотали над ним, и тоже ушли. Мама осталась. Свернувшись клубком, он положил голову на ее ладонь и так заснул.
А утром проснулся оттого, что четыре лапы, несущие трехкилограммовый вес, встали ему на грудь, потоптались и, вздохнув, улеглись мягкой тушкой. Не веря счастью, Леша открыл глаза, приподнял голову, и ткнулся носом в лекошачью мордочку. Встретился глазами с завораживающим взглядом огромных изумрудных глаз.
— Дуська! — шепнул он, жмакнув ладонью по шерстяной жопке, — Фрикадель летающая, ты вернулась⁈
Та терпеливо вынесла неподобающее царственным особам обращение и зевнула на него, клацнув зубами в лицо. Без всяких намеков, просто зевота разобрала. Он сел, сграбастал лекошку вместе с крыльями, и, стараясь не придушить, сжал в объятиях. Та возмущенно мявкнула, но, понимая ситуацию, лизнула Лешу в нос.
— Ага, проснулся, — мама вошла в палату со стаканчиком кофе в руках, — А я вот, взбодриться захотела.
— Ты со мной всю ночь сидела? — с укоризной спросил Леша, — сама бы поспала…
— Ну что ты глупости говоришь, сына, я бы не смогла спать, — ответила мама, на бабушкин манер певуче растягивая слова, — Вот сегодня ночью уже отосплюсь. С папой связь через час, позавтракаешь пока?
— Да!
— Я скажу медсестре, — мама вышла, оставив их с Дусей наедине, чем Леша не преминул воспользоваться.
Опрокинул лекошку спиной и крыльями себе на колени. Та взметнула лапы кверху, в привычном игровом движении. Леша поинтересовался:
— Ты ведь тоже получила нейронный ключ? Только не смогла обработать, да?
Лекошка позволила почесать себе пузико, и снова мявкнула.
— Если бы ты могла говорить… — прошептал Леша, перебирая мягкие подушечки на лапах.
Дуся вздохнула.
Мама вернулась, и через пятнадцать минут Леша наслаждался завтраком. Пока она тихо разговаривала по телефону, видимо со своим начальником, он умял гречку с куриной котлетой, свежие овощи, и приступил к десерту: пирожному с кофе.
— Шоколада бы еще, — мечтательно прошептал он, думая, что мама не услышит.
Но она как раз закончила разговор, и удивленно подняла брови:
— Ты вроде не был сладкоежкой. Но Ольга предупредила, что тебе будет нужна глюкоза сверх обычного еще какое-то время. Ее все эти дни капельницей вводили, но видимо недостаточно.
Леша посмотрел на сгиб локтя, и правда, след от иглы. Дуся воспользовалась тем, что он отвлекся от нее, сползла с колен на кровать, и улеглась под боком, растянувшись во всю длину, и собрав крылья в полукупол.
— Очнулась сразу, как только аномалия исчезла, — сказала мама.
— Тебе уже рассказали все подробности?
— Да. Но я и без подробностей знаю о том, какой ты у нас молодец, — подошла и погладила его по щеке.
— Ну, мам, — капризно протянул Леша, — хватит уже этих нежностей, я про научное объяснение этого всего, — однако лицо не отодвинул, а наоборот, поверх ее ладони положил свою, и закрыл глаза. Когда еще он размякнет настолько, чтобы позволить маме гладить свое лицо?
Она рассмеялась и чуть более серьезным тоном ответила:
— Научное объяснение сейчас формируется, я уже приняла участие в нескольких совещаниях, на которых исследуются собранные данные и предъявляются гипотезы. Мы собираем все в кучу, анализируем, спорим, отсекаем лишнее и выстраиваем более-менее стройную теорию. Процесс пока идет. Но в любом случае, многие вопросы упираются в экзо-частицы, о происхождении которых науке до сих пор мало что известно. Немало вопросов и о последствиях.
— Последствиях?
— Мы сомневаемся, что такое событие в жизни нашей планеты и трехмерного пространства-времени пройдет бесследно. Пытаемся рассчитать возможные последствия существования перпендикулярного потока времени и супер-аномалии, чуть не ставшей черной дырой.
— Блин. А я думал, выключу ее, и на этом все.
Мама потрепала расстроенного Лешу по красным вихрам.
— Ты спас всех. Вообще — всех, понимаешь? А последствия… Мы узнаем, что с ними делать. Ты дал нам время на обретение этого знания.