Сам Родан решил дежурить первым со ста девяносто одного часа до ста девяносто трех часов. Он погасил свет в помещении центрального поста управления, в котором в это время, кроме него, никого не было, и поднял оптический зонд кругового обзора над краем кратера, чтобы можно было наблюдать окрестности.
В мрачной темноте с невероятной силой неистовствовал ураган. Он шел с востока, из ночи. С помощью аэродинамического зонда Родан измерил скорость ветра: триста пятьдесят километров в час, то есть меньше, чем в верхних слоях атмосферы.
Около ста девяносто двух часов стало абсолютно темно, так что Родан вынужден был переключить оптический зонд на инфракрасное действие.
Через полчаса ураган начал стихать.
Вблизи, над закрытым лесным пологом, появилось змееподобная шея какого-то похожего на ящера создания. Шея с маленькой головой двигалась, покачиваясь. Животное, вероятно, пыталось ориентироваться по урагану. Родан внимательно наблюдал, сколько времени ему на это потребуется. Замечание Булля был абсолютно верным: звери явно не были слишком умными.
Родан наговорил на ленту:
— Ящероподобное существо, голова на вытянутой шее, примерно пять или шесть метров над кронами деревьев, ему требуется десять минут, чтобы сориентироваться в легко обозримой местности.
Было важно знать это. Такие наблюдения избавляли поисковую группу от того, чтобы делать большой крюк, обходя каждого ящера. Может быть, можно было пройти у него под ногами, чтобы он при этом ничего не заметил.
Вдруг Родан услышал за спиной какой-то звук. Он вздрогнул и в слабо освещенной телеэкраном темноте увидел стройную фигуру Торы.
— Не пугайте так людей! — сказал он весело. — Есть люди, более нервные, чем я.
Она тихо засмеялась.
— Я хотела сменить Вас, — ответила она. — Ваше время почти истекло.
Он посмотрел на часы. До конца его дежурства оставалось еще больше двадцати минут.
Оба они молча смотрели на телеэкран.
— Вам следовало бы видеть это, — сказал Родан через некоторое время, — когда ураган еще бушевал. Это выглядело достаточно романтично.
Она не ответила. Только через несколько минут она задала странный вопрос:
— Вам это нравится?
— Что?
— Эта планета?
Родан кивнул с серьезным видом.
— Мне понравится любая планета, которую я увижу.
И через некоторое время добавил:
— Почему Вы спросили? Вам она не нравится?
Она медлила с ответом.
— Я не знаю, поймете ли Вы меня. Когда принадлежишь к такому народу, как мой, то знаешь, что нигде во Вселенной нет ничего действительно нового. Все, что мы открываем, мы уже видели в другом месте в подобной или в точно такой же форме. Со временем устаешь видеть, понимаете? Я даже задаю себе вопрос, как долго это может продолжаться, пока какому-нибудь философу не придет в голову идея потребовать отмены космических полетов, так как они больше не способствуют дальнейшему умственному развитию разумного существа.
На Родана эта мысль произвела сильное впечатление. Он находил, что она вовсе не была такой уж абсурдной. Если имеешь за собой тысячелетнюю историю, ничего нового не находишь.
— Ваши корабли еще никогда не достигали других галактик, более того: ни одна из малочисленных попыток не увенчалась успехом. Разве это не могло заинтересовать арконидов?
— Вы говорите, как человек, — ответила она. — Молодой, любопытный и немного горячий.
— Я такой и есть, — сказал Родан.
— Подумайте о том, чего стоит такая экспедиция и какую пользу в сравнении с этим она принесет.
— СТОИТ? — резко перебил ее Родан. — Разве кто-нибудь спрашивает, сколько стоит новое, производящее в мире переворот, дело? Развитие земной космической техники, вплоть до создания нашей лунной ракеты, стоило столько, что все человечество могло бы на эти средства жить в богатстве и беззаботности. Но разве думали об этом? Нет! В Азии, в Африке и в латиноамериканских странах, как и прежде, миллионы людей умирают от голода или от болезней, которые можно было бы вылечить, если бы были деньги на необходимые медикаменты. Но вместо этого построили лунную ракету. Я не знаю, насколько нравственным можно считать себя, если одобряешь действия подобного рода. Во всяком случае, человечество в большинстве своем является стадом упрямцев, которые стремятся не к тому, чтобы снова воцарился рай, а к удовлетворению своего любопытства и все больше суют свой нос в космос. Если бы было иначе, кто знает, продолжало бы человечество существовать. Было много катастроф, достаточно неприятных, чтобы лишить их жизни.
Он немного погорячился, но она поняла, что его вспыльчивость направлена не против нее.
— Я не знаю, — сказала она после долгих минут молчания, — были ли мы когда-нибудь — даже в наши лучшие времена — настолько полны энергией, как Вы.
Родан обернулся, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо. Ее красные глаза слабо светились в отражении телеэкрана. Было не похоже, что она хочет посмеяться над ним. Ее покорность беспокоила его, делая его беспомощным. Он посмотрел на часы. Время истекло.
— Было очень приятно поговорить с Вами, — сказал он. — Надеюсь, у нас еще не раз будет такая возможность.
Она кивнула ему в знак прощания.
Когда переборка за ним закрылась, ему стало жаль, что он не остался с ней. Она пришла раньше, чем было нужно — почему он не мог остаться дольше? Может быть, она сейчас была разочарована. Он повернулся и хотел снова открыть переборку. Но потом передумал. Может быть, она с насмешкой посмотрит на него, если он сейчас вернется, а это не соответствовало его настроению.
Медленно и задумчиво он вернулся в свою кабину.
Родан не знал, как долго он спал, когда его разбудил звук интеркома. Он чувствовал себя уставшим.
На телеэкране появилось круглое лицо Булля.
— Подъем! — крикнул он. — Просыпайся, черт возьми!
Еще в полусне Родан нащупал выключатель и повернул его вниз.
— Что случилось? — пробурчал он.
Булль облегченно вздохнул.
— Я уж думал, что ты вообще больше не…
— Без предисловий! Я хочу спать.
— Я сделал наблюдение, — взволнованно доложил Булли.
— Ну и что? Запиши его на ленту и оставь меня в покое.
— Нет! — закричал Булль. — Тюлени выбрались из моря и устроили наверху, на вершине, сборище. Ты ДОЛЖЕН это видеть!
Родан удивленно покачал головой.
— Тюлени? Какие тюлени?
Потом он вспомнил о вчерашнем докладе Булля. Кряхтя, он вылез из постели.
— Ну хорошо, я приду.
Туалет занял у него не много времени. Он закурил сигарету и отправился в центральный пост управления.
Булль с открытым ртом сидел у телеэкрана и в возбуждении махал Родану.
Родан увидел, что тот пользовался оптическим зондом с увеличителем. Таким образом он мог настолько приблизить небольшое плато горной вершины, которое на самом деле находилось на расстоянии восьми километров, что можно было отчетливо различить все детали.
Ни протянувшийся склон горы высотой около пятисот метров, ни сама вершина, казалось, существенно не отличались по составу почвы от почвы кратера. Кустарник расползался вверх по плоским стенкам кратера, тянулся за холмом, становясь все реже и, наконец, вершина была абсолютно голой.
Родан прежде всего посмотрел на часы. Почти сто девяносто шесть. Дежурство Булля было за Торой.
Потом он взглянул на экран. Булль хотел что-то объяснить, что Родан отмахнулся. На высокогорном плато двигался целый ряд животных странной формы. Они отдаленно напоминали тюленей, но согласно описанию Булля, они должны были бы быть скорее рыбоподобными существами, дышащими жабрами и живущими в воде. Способ их передвижения был захватывающим зрелищем. Кажется, было что-то, что побуждало их постоянно совершать всем вместе и одновременно одинаковые прыжки.
— Что ты об этом думаешь? — спросил Булль.
— Ты сказал, что на самом деле они настоящие рыбы, так?
— Да, у них есть жабры и пока мы наблюдали за ними, они ни разу не вышли из воды.
Родан кивнул.
— Может быть, это вид легочных рыб? — задумчиво сказал он.
— О небо, неужели ты находишь настолько интересным, как они дышат? Я хотел бы лучше знать, что это за процессия, шествующая здесь!
— Ничего особенного. Подобные вещи бывают и на Земле, например, токование глухарей.
Булли энергично затряс головой.
— Я никогда не видел токования глухарей, но уверен, что они при этом не прыгают вокруг друг друга в одинаковом ритме, как эти там наверху.
Родан провел рукой по волосам.
— Нельзя сказать, что ты совсем неправ.
Но потом вдруг всякая усталость слетела с него.
— Идем, бери два транспортных костюма!
Булль с усмешкой вскочил.
— Ну, наконец-то!
Родан подсел к интеркому и вызвал Крэста. Крэст должен был нести дежурство после Булля. Он рассказал ему о сделанном Буллем наблюдении и о том, что они хотят подкрасться к сборищу тюленей, чтобы понаблюдать за ними вблизи и поймать одного из них.
Крэст был согласен с этим. Когда Булль и Родан одели свои транспортные костюмы, он вошел в центральный пост управления.
— Твои опасения относительно определения врагом нашего местонахождения неожиданно исчезли, да? — спросил Булль, когда они открыли внешнюю шлюзовую переборку.
Родан отрицательно покачал головой.
— Во-первых, я не собираюсь лететь на высоте пятидесяти метров над деревьями, а во-вторых, заросли деревьев являются для нас в данном случае отличной защитой.
Булль больше не возражал.
В медленном полете они скользили над хребтом холма. Родан вооружился игольчатым излучателем, в то время, как Булль нес несколько более тяжелый дезинтеграционный прибор.
Ночь была темной. Разница между отчетливым изображением на экране наблюдения и черной пустотой, в которую они погрузились, сначала сбивала их с толку. Но даже под плотным покровом облаков Венеры имелись еще отдельные случайные лучи света, и со временем их глаза привыкли даже к недостаточному освещению.