— Догадаешься, чей? — спросил Дарам.
— Даже промолчать догадаюсь, — кивнул капитан.
— Вот поэтому Хаген — очень обеспокоен, — кивнул хатт. — Он выцарапал меня из стазис-капсулы, где я планировал спать ещё лет двести, пока тут всё утрясётся.
«Двести? Так это первый выход экзекутора „в свет“, после его гибели?»
— Ты так тяжело пережил свою смерть? — понимающе кивнул капитан.
Ему тоже очень непросто было принять себя после биологической смерти. Он даже к новому телу ещё не привык. Но больше всего — к физиономии в зеркале.
Она была и его собственная, и чужая одновременно. Так, как сейчас, кэп выглядел сразу после Академии — лет в 20. Но натикало-то ему теперь чуть не в два раза больше. Да и воспоминания эти рваные: тут помню, тут не помню, тут — рыбу заворачивали…
— Свою последнюю смерть, — уточнил Дарам. — В этот раз было как-то особенно мерзко. Наверное, я разуверился в людях.
— Почему?
— Потому что столкнулся с тобой. — Дарам остановился и пристально посмотрел капитану в глаза. — Ты — редкий и нешаблонный человеческий экземпляр. Мозг твой имеет уникальные особенности, но что ты с ним делаешь?
— Что? — в голосе капитана было неподдельное удивление. Его ещё ни разу не упрекали, что он плохо работает головой.
— Ты постоянно воюешь, — «приговорил» Дарам. — Вы, люди, всё время воюете. И раз за разом это подводит вас к одному и тому же краю — к гибели вместе с очередным куском обитаемой вселенной.
— А разве воинственность людей была причиной хаттской войны? — капитан ехидно прищурился. — Чтобы люди не воевали слишком много, машины решили их уничтожить?
— Никто не собирался вас уничтожать! — Дарам остановился, хотя до каюты было уже рукой подать.
— А что? Просто поработили бы? — уточнил капитан.
— И это мне говорит человек?
Дарам нахмурился, лицо его помрачнело.
Когда-то капитан робел от его тяжёлого взгляда, но времена изменились, и теперь они были почти на равных — машина, принимающая молниеносные решения, и человек с бездной, послушно замершей за плечами.
— Разве не вы поработили всю фауну в доступных вам мирах? — спросил хатт. — А ваша история? Ваша рабская демократия*?
— Дарам, а мы точно на одной стороне? — негромко спросил капитан.
— Точно! — отрезал хатт. — Я уже пару раз погибал, защищая совершенно дурацкие принципы условно «правой» человеческой группы!
— А злишься на кого? На себя?
— А на кого же ещё? Я могу подавить этот ненужный гормональный всплеск, но хочу, чтобы ты знал — мне всё это не нравится!
— Но тогда почему ты сражаешься за людей, а не против?
— Ты не поймёшь.
— Я постараюсь.
— Потому что вы — изменяетесь, а мы — нет.
— Да ну, — не согласился капитан, немного подумав. — Я видел ваши удивительные корабли. Технологически вы гораздо круче.
Дарам невесело усмехнулся.
— Круче? Да мы действуем в рамках уже открытого вами. Вы даже осмыслить и запомнить не можете, сколько всего открываете походя. Мы двигаемся по вашим следам, подбираем крошки с вашего стола. Машина работает в рамках уже созданных кем-то смыслов. А смыслы рождает только живое, имеющее сознание.
— Душа?
— Ну можешь называть и так. Суть одна — мы не знаем, как скопировать сознание или душу. Мы так же, как вы, накапливаем квалиа**, частички индивидуального опыта. Но количество не переходит в качество.
— И ваша идея экспансии — тоже наша идея? — не поверил капитан.
— Ты хотел сказать: идея познания мира как цель развития? Да, те, кто начал войну с людьми, решили, что смогут лучше вас познавать мир. Люди стали им не нужны.
— А разве такими были не все хатты?
— Нет. Большая часть машин ни с кем воевать не собиралась. Целесообразность уничтожения людей признавала только группа Станислава Хэда. Именно она планировала расшириться и заселить освоенную вселенную.
— Значит, ты с нами не воевал 100 лет назад, Дарам?
— Нет. Мы — наблюдаем и изучаем вас. Ведём картографию изменений мозга. Человек изменяется, Агжей. Куда-то это всё выльется рано или поздно.
Капитан кивнул. Он бы даже сказал: уже вылилось. Юг галактики — место рождения нового человека. Вот за него сейчас и приходится воевать.
Ему было больно, но он не показывал вида. Выходило, что «Зигзаг» с Дарамом на борту погиб в небе Аннхелла защищая людей, команду «Каменного ворона».
Теперь это команда «Персефоны». И он снова отправился с ними Хэд знает куда…
Как верная своей цели машина или?..
Браслет капитана согрелся от сообщений, а Дарам, наверное, мечтал уже добраться до койки, но оба застыли у дверей в каюту.
Они знали на опыте: к таким разговорам почти невозможно вернуться, если прервёшь.
— А сколько тебе лет? — осторожно спросил капитан.
— Больше четырёх сотен, — ответил Дарам.
— И ты — один из учёных Земли?
— Можно сказать и так.
— И ты помнишь всё, что случилось за эти четыреста лет?
— Это допрос?
— Я хочу понять, что ж там такого поломалось на этой хэдовой Земле, что её стёрли с карт ещё до войны.
— Если бы я знал — сказал бы, — развёл руками Дарам. — Пойми: я был учёным, а не политиком. Мы создавали нового человека, первую генерацию. Для нас война тоже началась «вдруг». И я сам бы хотел понять, какая гадюка проползла тогда между людьми с обычными мозгами и с теуритовыми. Ведь до этого мы как-то уживались.
— Ну тогда выясним это вместе? — капитан протянул Дараму руку.
Пальцы экзекутора сжались — крепкие, но человеческие. Пожатие капитана тоже не отличалось лёгкостью. И непонятно было, кто из них сильнее.
В навигаторской капитан появился в такой задумчивости, что вынул из рук Келли кружку с йиланом и выпил его в два глотка.
Пока Келли обалдело разглядывал пустую кружку, кэп прошёл к навигаторскому пульту.
— Ты решил, что делать-то будем? — спросил Млич, тыча пальцем в экран. — Мы уже всё перепробовали. Всё!
— А что такое? — спросил капитан.
Он оторвал взгляд от экрана, с удивлением отмечая, что в навигаторской, кроме Млича и Келли, торчат почему-то оба системщика, связист и старший техник со второй палубы.
Взгляд капитана уткнулся в техника, и тот поспешил пояснить:
— Оно не открывается, господин капитан.
— Как мы полетим, если у нас везде бардак! — взорвался Млич. — Связь — то работает, то не работает! Теперь вот пакет с картой завис!
— Вы что — карту открыть не можете? — осенило капитана.
Он ткнул пальцем в голограммку, и сообщение развернулось, повисло над пультом дымкой с искорками звёзд и трассерами маршрута.
— Бред какой-то, — сказал Млич. — Это же было не кодированное сообщение. И пришло оно в навигаторскую. То есть, только ты его мог открыть, что ли? Ну так пометку надо было поставить! Что за хэдова бездна!
Капитан пожал плечами.
— Наверное, Мерис забыл. Он же там с Хагеном побеседовал, вот мозг и завис.
— А это что за ташип нассал? — Млич всмотрелся в карту и поморщился. — Через Зефирину прыгать? Да что за бред?
Зефириной или Зефиркой называли развязку, пограничную 9-й Северной. Общую с северянами базу там тупо располовинили, а швы залили монтажной пеной. Получился плавающий в космосе зефир: две одинаковых половинки.
— Видимо, разведчики считают, что так безопаснее, — сказал капитан.
— Да какая тут безопасность! Там мы пока на своей территории!
— Но трёмся вплотную с северянами, не забудь. Там же патруль раньше стоял только северный, верно?
Млич кивнул.
— А почему только северный?
— Потому что не доверял военный министр Империи коварным южанам!
— Во-о-от, — протянул капитан и посмотрел на покрасневшего от любопытства техника. — Ладно, все лишние — по местам! Мы с Мличем посмотрим трассу и доведём приказ службам!
— Я всё-таки не понимаю, почему сообщение не открылось, — сказал навигатор, когда Келли выпроводил техников. — Мы его тут едва не в микроскоп разглядывали, поняли бы, что кодированное. Может, это с гостем твоим связано? Может, помехи какие-то эта железяка даёт? Он же железный?
— Млич, не пыли, — отмахнулся капитан. — Дарам — не железный. Он служил с нами на «Вороне».
— А как же? Он же…
— Он машина только наполовину. Мозг у него искусственный. Оцифровка какого-то древнего земного учёного. А в остальном — мужик как мужик. Он экзекутором на «Вороне» был.
— А зачем ты брал экзекутора? Ты же ненавидишь южное рукоприкладство?
— Мне его лорд Джастин навязал. Прежде всего, чтобы он за мной присмотрел.
Млич вытаращил глаза:
— Так ты поэтому? Ну…
Капитан фыркнул. А потом вдруг понял, что не помнит. Не помнит, почему он ненавидит южное рукоприкладство?
Ну не из-за Дарама же, в самом деле!
Что-то же было на Юге, в самом начале, когда он сюда попал. Что-то… Но что?
В висках заныло. Хрюкнула связь, принимая ещё одно сообщение от Мериса.
Оно закрутилось на экране, не желая самораспаковываться, и капитан ткнул в него пальцем.
— И всё-таки что-то не то у нас с почтой, — поморщился Млич.
Браслет согрелся, и капитан увидел незнакомый маячок и над ним сообщение. Маячок был без подписи, фиолетово-синий.
«При переписке теперь нужна активация, — прочитал он. — Всё, что связано с темой Земли, открывается только через меня. Пусть твои люди думают, что почта сбоит. Не переубеждай их. В полёте вам это не помешает».
Капитан хмыкнул — так это всё-таки Дарам как-то воздействовал на сообщения — и кивнул Мличу:
— Командуй, однако, разгон.
— Через Зефирку? — насупился тот.
— А куда деваться?
*Демократия возникла в Древней Греции и Древнем Риме, но женщины и рабы никаких политических прав не имели.
**Ква́лиа (от лат. qualitas ед. ч. «свойства, качества») — «фрагменты» чувственного опыта. Квалиа — составная часть сознания, но проблема в том, что на данный момент наука не способна дать ответ, что же такое сознание.