Дарам был задумчив, Моисей нервничал и перебирал лапами — он хотел к Логану, но в медотсек собаки не допускались.
Проблема казалась ерундовой. Отключить техзапись из капитанской несложно, но… Потом ведь придётся писать кучу объяснительных, а на рейде — это отдельный геморрой.
Потому капитан, покрутив туда-сюда голографическую схему крейсера, предложил использовать помещение для работы с химикатами, хорошо изолированное от жилых отсеков.
Однако Дараму оно сразу не понравилось.
— Если что-то пойдёт не так, и твари выйдут из подчинения… — сказал хатт, покачав головой.
Капитан кивнул.
Да, корабль не предназначен для сражений в его внутренних помещениях. Силовыми панелями, защищающими аппаратуру, инфо– и энерговводы, были оборудованы только капитанская да навигаторская — на случай мятежа.
В любом другом помещении критические коммуникации могли оказаться слишком близко от железных тел хаттов. Та же вентиляция в химотсеке резко становилась небезопасной.
Кэп набрал зампотеха «Персефоны» капитана Келли — с кем ещё посоветоваться, если не с ним?
И тут же услышал в ответ то, о чём позабыл напрочь:
— Так далтитовый же это… отсек.
«У меня точно что-то с памятью, — мрачно подумал капитан. — Далтит же мы специально брали для хаттов. Правда, Дарам сказал, что…»
Капитан поднял на хатта «нулевой генерации» глаза, собираясь задать вопрос, но тот уже открыл рот для ответа:
— Для ограничения созданий низшей ступени далтит вполне подойдёт, — сказал он. — Это такого, как Бо, ты уже не удержишь псевдоживыми стенами. Мы развиваемся. Но захваченные нами модели — старые. И без подключения к базе — довольно примитивные в плане искусственного интеллекта. Это исполнители. Они как де…
Дарам осёкся.
— Дети? — уточнил капитан, вспоминая точно такую же осечку парой часов раньше, на несчастной «Благодати».
— Дети, — сдался Дарам. — Модели для их мозга делались с детских мозгов, недостаточно зрелых для прогностического мышления. В войну хаттам были нужны идеальные исполнители, безо всех этих сложностей с прогнозированием будущего. Стратегические задачи для исполнителей генерирует центральный процессор. Сами они мыслят только в рамках заданной ситуации. Зато быстро и без багов «саморазвития».
— А были баги? — неискренне удивился капитан.
— Да, — вздохнул Дарам.
Капитан болезненно поморщился: это же надо — мозг у машин «детский». Значит, имперская пропаганда не врала, называя хаттов — охотниками за детским мозгом?
— А зачем им нужно было так много детей? — спросил он, вспоминая самое начало хаттской войны, когда машины нападали на транспортники с детворой.
— Вариативность, Агжей, — отозвался хатт. — Мозг очень сложен для моделирования с нуля, проще было взять готовые варианты. Война с людьми уже началась, требовалось много машин-исполнителей. Разных, специализированных. Выбирали подходящее зонирование коры, делали модель…
— И ты тоже?..
Дарам качнул головой.
— Нет. Многие из нас были несогласны. Уже в самом начале войны аналитическое сообщество столкнулось с расколом. Не все из нас считали, что для дальнейшего развития разума нужно уничтожить агрессивное и бесполезное человечество.
— Ну, агрессивное — ладно, — кивнул капитан. — Но неужели такое уж бесполезное?
Дарам пожал плечами.
— Не знаю. Тут нет однозначных решений. Но в войну нужны были именно такие.
— Ну вот и проверим на практике, — капитан встал. — Пошли, посмотрим на хаттов, сохранивших ту же стратегию, что и сто лет назад?
Он подошёл к пульту, отдал приказ о подготовке помещения для допроса в далтитовом отсеке.
Дарам тоже поднялся из ложемента.
Капитан шагнул к нему, посмотрел в глаза, словно бы проверяя: а так ли этот «нулевой хатт» был против войны с людьми?
— Я ненавижу войну, — отозвался Дарам на немой вопрос.
— Верю, — капитан Пайел и в самом деле не ощущал лжи в совершенно человеческих глазах хатта. — Для меня прогресс Гамбарской группы очевиден, — продолжил он. — Вы сильно изменились со времён войны. Кстати, на Бо команда реагирует вполне нормально.
— Нет, Агжей, — улыбнулся Дарам. — Ненормально она реагирует. Особенно Рэм Стоун. Я достаточно наблюдаю, чтобы заметить несостыковки.
— Ну например? — удивился капитан.
Он знал, что Бо в команде любили, и его саморазоблачение не вызвало у команды особого отторжения. Пилоты приняли Бо со всеми его железками. Техники поначалу косились, но и они довольно быстро привыкли.
А уж у Рэма-то — откуда вдруг негативная реакция? Их с Бо друг от друга за уши не оттащишь.
— Ну вот смотри, — вздохнул Дарам и начал выкладывать аргументы: — Из пилотов основного состава совсем ничего не напрягает только Дерена, но у него и воспитание особое. Остальные, услышав слово «хатт», реагируют на него непроизвольным сокращением мышц. Пилоты понимают, что Бо — свой, проверенный, но телесные рефлексы присутствуют в большей или меньшей степени у всех. А вот у Рэмки — вообще нет никакой реакции — ни на вид Бо, ни на слово «хатт». Хатт, стул, крейсер — всё для него примерно в одном ряду. И тем удивительнее на этом фоне выглядит реакция Логана. Я, конечно, никогда раньше не изучал этот вопрос, возможно, штрафников подвергали принципиально иной психологической обработке, но даже навскидку понятно: остановка сердца — это уже из ряда вон.
Капитан нахмурился: остановка сердца?
Ну да, Дарам — врач, ему могло быть достаточно голоизображения для первичного диагноза. Но почему Логана так сильно тряхнуло?
Выброс адреналина, страх или ярость — это понятно. Но сердечный приступ?..
— Ты хочешь сказать, что психокодирование у членов команды разное? — уточнил он.
— Думаю, да. У большинства пилотов вид хаттов-исполнителей и даже само слово «хатт» — вызывают подсознательную агрессию. Но сознательно они разделяют Бо и «всех остальных хаттов». Логан же явно проходил более серьёзную психообработку. А Рэмка — уникум или не проходил никакой. Я бы хотел посмотреть, как он будет реагировать на пойманных нами тварей.
— Ну, это несложно проверить, — кивнул капитан. — Но что-то меня твоё наблюдение не радует. Чую, родное имперское руководство как-то нас надувало. Не даром военная медицина никогда не подчинялась командованию крыла — только Гендепу. Жалко, что ты — хаттский доктор медицины, я хотел бы узнать секреты своих…
— Я продолжу наблюдения, — кивнул Дарам. — Мы это ещё обсудим. А сейчас — давай свой далтит?
Капитан кивнул: он тоже видел, как над браслетом повис маячок: «помещение подготовлено для допроса».
Рассиживаться было не время. Приказ отправить пленников в ставку Мериса мог прийти в любой момент. Долго играться с хаттами им не дадут.
Странно как раз то, что приказа до сих пор нет. Видно, Драгое захватил на имперских кораблях Севера каких-то крупных шишек, и Мерис занят сейчас чем угодно, только не «Персефоной».
Хотя… ну не похоже это на генерала. Должно было случиться что-то более весомое, чтобы он забыл про такой забавный приз, как две твари из «живого железа».
Браслет пиликнул, принимая доклад от замполича.
Пока капитан советовался с Дарамом, Гарман навёл порядок в архиве. Выяснил поминутно, что там произошло и отписался по существу.
Капитан быстро пробежал глазами сообщение.
Да, налажали они отменно, винить некого. Десантников-то защитили от неосознанных реакций при виде хаттов. А запись для командования велась в режиме реального времени, без фильтров, и её нужно было перезаписать, обработать и архивировать.
По правилам техники смотрят начало записи, конец и пару-тройку секунд по ходу, чтобы проверить, всё ли в порядке.
Пока запись копировалась, они гоняли чаи.
Зашёл Логан с Моисеем.
Какое-то время техники развлекали гостя. Потом один из них решил проверить запись и ткнул в серёдку лазерным стопом.
Вид двух взбесившихся машин в залитой кровью рубке «Благодати» сработал на неподготовленные мозги, как горный обвал.
Оба техника словили паническую атаку. (Так пояснил медик.)
Разница в работе нервной системы. Пилоты просто купаются в адреналине, потому они к психокодированию оказались малочувствительными и на «хатта» реагировали незначительной агрессией. А у техников резкий выброс адреналина вызвал головокружение, дрожь, тахикардию и ощущение надвигающейся катастрофы.
Больше всех досталось Логану — пока остальные в панике метались по архиву, он повалился на пол и чуть не отдал богу душу.
Техники растерялись, не сообразив даже стукнуться в медотсек, и, если бы не заголосивший Моисей и не Дерен с его чутьём на опасность, всё могло бы кончиться гораздо хуже.
Дерен услышал лай собаки, заглянул в архив, выпустил перепуганного Моисея, и пёс побежал в единственное «безопасное» место — в капитанскую. А уже тогда кэп сам поднял на ноги сержанта по личному составу, который и вызвал медиков — Дерену было не до того, он реанимировал Логана.
Пока капитан читал отчёт замполича, пришла служебка от медика.
«Рак» констатировал у Логана остановку сердца, и сделал приписку, что от панической атаки такого в теории быть не может. Но Логана он, разумеется, забрал в медблок, будут разбираться. По уточнении диагноза доложат.
Капитан погладил собачку. Бедный Моисей не понял, что случилось, но действовал единственно правильным способом — подал сигнал и побежал искать помощь.
Хорошая собака. Её хозяин всё-таки добился своего — завёл на крейсере лохматого приятеля. И не прогадал…
Кэп посмотрел на Дарама. Тот вроде торопил, но теперь замешкался сам. Замер, уставившись на… графин с компотом.
Капитан фыркнул и убрал артефакт в холодильник. Кто-то же подсуетился, опять компотик подсунул. Ну, керпи!
— Идём? — спросил он.
Вряд ли Дарам захотел компотика, похоже — с кем-то советовался. Мозг у него железный, значит, подразумевает дальнюю связь без лишнего оборудования.
— Я консультировался с Хагеном. — Дарам моргнул и вышел из ступора. — Он полагает, что без силового допроса разговора не выйдет.