Хаген долго наблюдал, как младший сливается с обшивкой и системами корабля. Он словно бы говорил — попробуй, выковыряй меня отсюда по атомам!
'Инициализирован протокол расщепления.
Объект слился с внутренними системами «Персефоны».
Точнее его местонахождение в рамках стандартных протоколов сканирования определить невозможно'.
Проанализировав ситуацию, старший поразмышлял ещё пару секунд, а потом направил младшему ещё один пакет данных, очень короткий.
«Приказ отменяется, — сообщил он ослушнику. — Ты можешь оставаться на корабле и лететь к Земле вместе с людьми».
Крейсер «Персефона». Капитанская каюта
— Ничего не понимаю, — сказал Гарман, наблюдая за маячком Бо на голограмме, развёрнутой над личным браслетом. — Только что он был в своей каюте, а сейчас его там нет.
— Сбой сигнала? — спросил Млич и поднял глаза на панель связи над навигаторским пультом. — А ведь точно: нет маячка, — сообщил он задумчиво. И добавил. — Его маячка вообще нет на «Персефоне».
— Ну что ж, — сказал капитан. — Значит, раппорт Бо писать не стал. Вполне возможно, что мальчишку и не спросили. Сколько ему там натикало на хаттский манер? Лет пять? Надо Рэмку позвать, это с ним они большими пальцами мерялись насчёт универсального возраста.
Рэм Стоун, самый юный пилот в экипаже крейсера, и в самом деле чаще всех на «Персефоне» общался с Бо. Мальчишке с мальчишкой — всегда интереснее.
Дерен провёл рукой над запястьем, активируя связь, и щёлкнул по маячку Рэма. Парень был его вторым пилотом, и подключение висело в «горячем» ряду, над всеми остальными.
— Рэмка тут рядом, в буфете, — сообщил Дерен. — Через пару-тройку минут явится.
— А смысл? Боржоми пить всё равно поздно, — констатировал Млич. — Потеряли пилота. Хорошо, что послушались Келли и взяли резерв.
Рэм действительно появился довольно быстро.
Мембрана дёрнулась, и, не дожидаясь, пока дверь развернётся полностью, в капитанскую протиснулся совсем молоденький парнишка с чин-фрутом в одной руке и стаканом компота в другой.
Оценив количество народа в капитанской, он быстро спрятал фруктовый шарик в карман, а стакан за спину.
— Во! И этот — тоже просачивается, — пошутил Млич.
— Ты когда последний раз говорил с Бо? — строго спросил капитан.
— Сегодня, — тут же сдался Рэм.
Он не понимал, что случилось.
— О чём? — продолжил допрос капитан.
— Про девчонок. То есть… извините господин капитан… Про отношения с женщинами. Ему было интересно, что я думаю, когда… Ну…
Парень замялся. Если бы капитан спрашивал не про Бо, можно было подумать, что пилот устроил ЧП или доигрался до медотсека. Но что может случиться в космосе с практически неуязвимой машиной?
— Значит, ничего не предвещало? — спросил Млич.
— Да что стряслось-то? — не выдержал Рэм.
— Бо пропал, — пояснил навигатор под всеобщее молчание.
Рэм щёлкнул по браслету и дёрнул плечом, как Дерен:
— Так вот же он. У себя в каюте!
Гарман потрясённо уставился на маячок, появившийся вдруг и над его запястьем.
— Значит, связь сбоит? — выдохнул он. — Надо Келли сказать, чтобы проверил. Не хватало ещё перед рейдом…
Но капитан мотнул головой — не спугни — и указал на экран внешней связи. Пришёл наконец официальный приказ от генерала Мериса. Когда уже и не ждали.
Сообщение закрутилось и развернулось в короткие строчки: «Старт откладывается. Готовность 8.2. Основной режим. Сохраняйте орбиту. Генерал Мерис».
— Так мы уже никуда не летим? — удивился Рэм.
— Видимо, Хаген послал-таки Мериса каким-нибудь красивым земным словом, — криво усмехнулся Млич. — Зато теперь у нас есть приказ. Можно снять дежурных хотя бы с рапорта — пусть отдохнут парни.
— Я бы не стал снимать, — вдруг сказал Дерен.
Он был бледен, а лицо усыпали мелкие капельки пота.
— Почему? — удивился навигатор. — Опять твои штучки?
— Тихо! — подал голос Рос.
Наверное, и он что-то почуял. Потому что переглянулся с Неджелом и нахмурился.
— Ну и чего ты там видишь, в своей паутине? — полюбопытствовал Млич, разглядывая Дерена.
Его пугали разговоры про паутину реальности и прочие экзотские штучки. Но и интерес вызывали нешуточный. И даже обиду: «Почему все что-то видят, а я — нет?»
— Да если бы я умел объяснять! — Дерен дёрнул плечом, почти как Рэмка. — Но отмена приказа не может сочетаться с усилением узла событий. Тут что-то не так.
— А конкретнее? — спросил капитан.
— Не понимаю, — мотнул головой Дерен. — Просто вижу: происходит что-то странное. И всё в том же ало-синем переплетении вероятностей.
— Что значит: в ало-синем? — продолжал расспрашивать капитан. — И почему тебе это кажется странным?
— Синий поток во Вселенной — холодный разум, научное знание и его сохранение. Алый — остриё эмоциональных желаний. Вот тот же секс, например — это алое. А синие при этом…
— Это, типа, как эрцог Локьё: лысый, холодный и ушастый — истово занимается сексом? — фыркнул Млич.
— Нет, — качнул головой Дерен. — Если бы он занимался — линии размылись бы, подёрнулись дымкой. Реализация намерения уводит узел в этакий «кровавый туман». А тут… Ну… если бы Локьё сидел на супружеской постели с линейкой и планировал секс, измеряя себя и обнажённое тело женщины.
— Хорошенькая ситуация, — сказал капитан и поднял лицо к экрану, с которого, ухмыляясь, смотрел навигатор. — Ну что, Млич, попробуем пойти поперёк узлов мироздания? Командуй дежурным отбой! Пусть эрцог Локьё спокойно потрахается…
Фразу капитан не закончил.
Экран внешней связи мигнул и родил ещё одно сообщение.
«Ситуация: 5.1. Шифр 31.2. Принять на борт группу Хагена. Старт — по готовности, по небоевому протоколу. Генерал Мерис».
— Это что? — оторопело спросил Млич.
— Это? — спросил капитан. — А это уже пошла постельная сцена. Зато единичку нам откатили.
— Хороший приказ, — кивнул Млич. — Это типа: берите на борт группу сумасшедших машин и стартуйте уже куда-нибудь сами? Желательно — побыстрее?
— Машин? — вскинулся Гарман. — Сюда? На крейсер? Мерис окончательно спятил? Хатты на крейсере — это что, попытка спровоцировать боевые действия внутри корабля?
— Ну такого у нас ещё не было, — фыркнул Рос.
— Ага-ага, — покивал Млич. — Нас имеют, а мы крепчаем?
Он уже рассылал по службам команду, что предстартовый режим переходит в усиленный рейдовый.
— А Бо-то вызывать или как? — влез Гарман. — Или не до него сейчас?
Размещать и встречать «гостей» — это была его обязанность. И надо было ещё понять, куда поселить хаттов, чтобы не деморализовать хотя бы вторую палубу.
— Тебе? Думаю, не до него, — согласился капитан. — Я сам с ним поговорю. Попозже. А ты — разгерметизируй для гостей далтитовый отсек по второму радиальному коридору. — Он поднялся и кивнул пилотам: — Разбегайтесь. Я попытаюсь ещё раз связаться с генералом Мерисом. Надо же понять, что всё это за бред?
Глава 3«Леденящий». Общая каюта. «Братство щенков»
— Ну вот чего ты опять завёлся? — спросил Лес. Тощий, вихрастый и загорелый, он легко умещался в стандартном кресле вместе с ногами.
Они с Эберхардом и Рао засиделись в общей каюте «Леденящего» за полночь.
Сначала сонно молчали, смотрели документалку про то, как патрульные корабли Содружества гоняются за пиратами.
Потом Рао начал донимать Леса расспросами про конфирмацию* и, не добившись ответов, уснул. Лес тоже начал было дремать, но тут Эберхарда прорвало.
Причины были. Леса (Лесарда Локьё) утвердили на днях как действительного наследника Дома Сапфира.
Он официально вступил во вторую стадию совершеннолетия с правом совершать сделки от лица Дома и подписывать бумаги собственным именем. (Что никак не мешало ему носить слишком короткую для аристократии стрижку, лыбиться по-плебейски, показывая острые, как у грантсов, зубы, и в грош не ставить своё происхождение.)
А вот Эберхарда, хоть возраст ему вполне позволял, не допустили до процедуры вхождения в Дом. Его регент и опекун, Линнервальд, вроде бы смирился, что мальчишка крови предателя Имэ останется официальным наследником Аметиста. Но о конфирмации даже слушать не ничего хотел.
Эберхарду не повезло вдвойне — отказ мучал его и сводил с ума.
Наследник дома Аметиста так же сильно жаждал атрибутов власти, как Лесу, наследнику дома Сапфира, было плевать на них с самого высокого дерева.
«Лесу хорошо, — вертелось в голове у Эберхарда. — У него есть это прóклятое Белыми умение — не думать о ритуалах и символах, жить, „как стекло, чтобы даже солнце оставляло пятна только на теле“. Ведь это когда ещё эрцог Локьё помрёт и наследнику придётся примерять на себя шкуру главы Дома, верно? Вот поэтому Лес — только щурится и пожимает плечами на вопросы Рао. А я?..»
Дом Сапфира и без Лесарда был сейчас достаточно силён и крепок. Иное дело Дом Аметиста. Линнервальд не раз говорил, что устал и не годится в регенты. Нужен наследник, потенциальный эрцог. А в наличии — только племянник крови проклятого Имэ…
Эберхард Ильям Имэ.
Наследник дома Аметиста (экз. — Паска).
22 года, находится под патронатом регента дома Аметиста Эльгена Реге Линервальда.
Дядя, Ингвас Имэ, — в изгнании и объявлен врагом Содружества.
Эберхард участвовал в попытке дяди захватить власть, бежал вместе с ним на Э-Лай, был выкуплен оттуда капитаном Пайелом и передан родственникам.
Совет Домов оправдал наследника, как не достигшего первого возраста взросления (18 лет).
Эберхард врезал кулаком по подлокотнику, и Рао завозился во сне.
Вот грантс был в этой компании аристократом и по чистейшему происхождению, и по чёртикам в башке — нахальный, заносчивый, уверенный в том, что «или он, или небо».
Рао-О-Иско уже прошёл наречение положенными на Гране именами. Он был старше и Леса, и Эберхарда и давно уже получил «первый ключ» к власти над землями старой Крайны.