Не только у каждой звезды имеется зона обитаемости, этакая «золотая середина», которая обеспечивает на планетах приемлемый для колонизации климат. Есть таковая и у Галактики. Это стабильная зона Шпоры Ориона, похожая на кусок звёздного бублика.
Только здесь скорость галактической ударной волны совпадает с орбитальной скоростью диска Галактики. И для удобства считается, что протянут «кусок бублика» с Севера на Юг.
Когда-то это разграничение считалось условным. Имперские планеты были сосредоточены и в северной, и в южной части Галактики, а миры Содружества — в основном, в южной. Но теперь Империя раскололась на две половинки, её Север и Юг размежевались. И Северу Империи очень хотелось вернуть свои южные территории, неожиданно объявившие себя самостоятельными.
Именно поэтому «Персефона» готовилась к рейду в Изменённые земли — к местам боёв времён хаттской войны. Тогда людьми было применено опасное оружие, вызвавшее сворачивание пространства.
Его секрет был утерян для Юга, но вполне мог сохраниться на Севере. И Объединённому имперскому Югу срочно нужен был военный паритет, равновесие сил. Но это равновесие нужно было ещё отыскать.
Экзоты поначалу вообще сопротивлялись теме расконсервации всякой убойной дряни. И непонятно было, что вынудило их сейчас на опасный совместный полёт.
Узким составом офицерский совет собирался редко. На «Персефоне» молодёжь не берегли и охотно допускали до обсуждения сложных проблем.
Но на этот раз капитан решил поберечь пока самых рьяных и юных. Собрал «старичков», на чью выдержку мог положиться.
Неджел и Рос появились быстро, за Дарамом — его маячок так и не прописали толком в общей сети, и он сбоил — послали дежурного.
Пока ждали Дарама — объявился юный напарник Дерена Рэм Стоун с пачкой йилана.
Они с Бо изнывали от нетерпения узнать хоть что-нибудь про рейд., и Рэмка отправился на разведку.
Гнать его до прихода Дарама не стали — отрядили заваривать йилан. Тем более, что сорт был какой-то новый и ещё не опробованный личным составом.
Рэм поставил греться воду, распечатал шуршащую пачечку.
Но как только он открыл рот, чтобы начать задавать вопросы, экран связи мигнул и окрасился алым — шифрованное сообщение.
Капитан его тут же дешифровал. Ибо что мог написать генерал Мерис на общий канал связи, что не положено знать экипажу? Неужели приказывает всему командному составу «Персефоны» срочно и совершенно секретно утопиться в корабельном бассейне?
Документ содержал всего одну рваную строчку.
«Смотри внимательней за экзотами», — вот что написал генерал Мерис.
Экран снова мигнул, принимая шифровку. Похоже, генерал сидел на совещании и спойлерил с него, шифруя сообщения только за тем, чтобы другие офицеры не понимали, чем он занят.
Капитан отрыл второе письмо.
«Хаген сам ничего толком не знает».
— Эт чё, новость? — удивился капитан Келли.
Остальные члены офицерского совета настороженно молчали. Только навигатор «Персефоны» Ивэн Млич чувствуя всеобщее нервное напряжение, покрылся «гусиной кожей».
Экран не угомонился. Следом пришло ещё две таких же странных фразы от Мериса и следом — письмо от командующего Объединённым Югом Колина Макловски.
Его капитан открыл на личном браслете. Пробежался глазами.
— «На „Кольце“ — группа хаттских учёных, — прочитал он вслух. — Полномочия группы широкие. Хаген допустил их совместную работу с нашей разведкой и десантом…»
Млич насупился: мало хаттских «собак», теперь ещё и учёные припрутся?
— Это что за новости? — выцедил он сквозь стиснутые зубы. — Это ещё одну банду хаттов принять на крейсер? Где Дарам? Нужно срочно проводить психическую ревитализацию экипажа! Руководство может хотя бы о чём-то думать заранее?
— Тю… — рассмеялся Рос. — Руководство? Заранее?
Пилоты обидно заржали, подразумевая, что и у Млича тут морда явно в пушку.
— По крайней мере, мы уже знаем о хаттской проблеме, — постарался успокоить навигатора капитан. — И с Дарамом я уже говорил. Думаю, что программа работы с экипажем у него есть.
— А почему все так боятся хаттов? — спросил Рэм, которого позабыли выставить из капитанской. Всё это время он тихонечко возился с йиланом, но тут не выдержал: — Мы изучали хаттскую войну. Ничего там особо страшного нет. Ну, машины…
— Они нас за людей не считают, — коротко пояснил Дерен. — Уничтожать будут, как плесень. Никаких пленных, хартий, запрета обстрела планет.
— Как это? — не понял Рэм. — Никаких хартий? Так, значит, у нас и не война сроду с ними была? Типа сопротивления стихии?
— Можно сказать и так, — кивнул Дерен.
— В учебниках, наверное, и не пишут, как мы с ними «воевали», — посетовал Млич. — Запрещено. У нас — совсем, у экзотов — до совершеннолетия. До 42-х.
— Я бы это… и в 90 запрещал, — буркнул Келли.
К уничтожению людей машины подходили творчески и разнообразно. На «Благодати» — это цветочки были.
— Мы изучали, что хатты расчеловечивали людей, — не согласился Рэм. — Но чтобы они нас выводили как плесень? А себя хатты как позиционировали?
— А ты угадай? — предложил Млич.
— Ну не людьми же? — Рэм посмотрел в лицо навигатора и заморгал удивлённо: — Людьми?
— А в учебниках у тебя что было? — полюбопытствовал Млич.
Рэм послал с браслета запрос в библиотеку и прочитал под ехидное молчание Дерена. (Тот уже интересовался учебниками напарника.)
— «…с точки зрения хаттов, биологические люди — просто животные. Дикие и опасные животные. И чем больше их поведение похоже на разумное, тем опаснее». — Парень нахмурился: — Тут всё как-то обтекаемо. Что значит «биологические» люди? Есть не биологические? То есть, это сами хатты и есть? Выходит, они нас за людей не считали, а мы — их?
— Так они и не люди, — скривился Млич.
— А почему? — спросил Рэм.
— Действительно, — кивнул Дерен. — «А почему?» Это, Рэмка, один из проклятых вопросов философии. Почему мы собираем человека из подходящих вроде бы пазлов, а выходит — не человек? Что ещё в нас есть, кроме мяса и слабеньких электрических импульсов, если существование души — недоказуемо?
Рэм открыл рот, собираясь спрашивать ещё, но в капитанскую вошёл Дарам, и Дерен кивнул напарнику:
— Беги! Подумай пока над аргументами.
Парень метнулся к выходу, но задержался в дверях.
— А инфа-то какая-то по рейду будет? — спросил он.
— Вот поговорим сейчас — и будет. Наверное, — нехорошо усмехнулся Дерен.
Глава 31Орбита Сцелуса. «Персефона»
Леон, дежурный по капитанской, взялся было разливать йилан, но капитан отнял у парня чайник и выставил его в коридор.
Дежурных выгоняли далеко не с каждого офицерского совета, но тут риск был слишком велик. Конечно, Леон мог оказаться из тех, кого медики уже не обрабатывали против хаттской угрозы, но это лучше было проверить на тестах.
За пилотов кэп не волновался: и Неджел, и Дерен и Рос — нервы имели крепкие. Если нужно будет здесь и сейчас сражаться с неуязвимыми на вид хаттами — не дрогнут.
А вот Келли даже вид «собачек» перенёс плохо. Млич — чуть получше, но тоже с проблемами в виде бледности и лёгкого тремора.
«А Гарман?» — капитан перевёл взгляд на сосредоточенное лицо замполича. Тут можно было только предполагать. С одной стороны начинал Гарман на грунте, в крови по колено, с другой — имел высокий уровень эмпатии и хорошо развитые зеркальные нейроны…
Из мыслей капитана выбил резкий противный звук.
Это Дарам уселся в ложемент, а тот зашёлся пронзительным писком.
Умная техника возмутилась, что гость не имеет необходимых допусков на слияние с командной платформой крейсера.
— Кнопка отключения под левым поручнем, — подсказал Дерен.
Хатт благодарно улыбнулся и похлопал по подлокотнику, отключая сигнал.
Возможно, Дарам был способен быстро и бесконтактно перепрошить настройки ложемента, но делать этого не рискнул. Вряд ли это послужило бы сближению с членами экипажа.
— Эволюционная стратегия на почве контактов с людьми? — спросил капитан, кивая на подлокотник. — Или вас с какого-то момента перестала смущать неподчиняющаяся техника?
— Ну не то, чтобы перестала, — скупо улыбнулся Дарам. — Смирились. За всем не уследишь.
Капитан кивнул и оглядел собравшихся:
— Думаю, можно начинать, — объявил он. — Все, кого я хотел увидеть на офицерском совете — уже на местах. Представлять никого, вроде, не надо. Единственный нюанс: Дарам у нас сегодня присутствует сразу в пяти лицах.
— Что значит: в пяти? — осторожно спросил Млич, исподтишка разглядывая хатта.
Вежливость мешала ему пялиться на Дарама так откровенно, как это делал сейчас Келли. Зампотех так раздухарился, что даже вытянул из кармана комбинезона блок-отвёртку — ухватистый гранёный цилиндр с форматируемой головкой.
Келли казалось, что он отлично знает Дарама-человека, но Дарам-машина возбудил в нём исследовательский интерес. Захотелось проверить, где у хатта болтики-гаечки?
Йилан разбух в прозрачном чайничке. Он источал такой умопомрачительный аромат, что капитан на правах хозяина сам взялся обустраивать быт.
Он выгнал из ниши плавающий столик, выставил на него чашечки для йилана. Сладковатый парок над любимым напитком привёл его в благостное расположение духа.
Ну и что, что хатты на крейсере? Так ведь и компот пить поздно, если они уже просочились во все корабельные системы.
— Пять — это вместе с Дарамом, — сообщил кэп, разливая йилан по чашкам. — На крейсер вместе с ним прибыл один из учёных Гамбарской группы, доктор Азерт. И три его младшие генерации. Они вроде нашего Бо, ещё учатся, но в боевом плане — дадут фору старшим, я думаю.
Млич, всё так же не сводя глаз с Дарама, отхлебнул йилан и закашлялся.
— И где они все? — удивился Гарман. — Ещё четверо? В каюте остались? В такой тесноте?
— Они у Дарама в карманах, — пояснил капитан. — Выглядят так же, как пленённые нами хатты-собаки. Это… э-э… небольшие шары из… — он задумался.