— Он выкупил тебя у алайцев, — напомнил Лес.
— Ты думаешь, это потому, что он — какой-то особенный гуманист? — Эберхард до крови прикусил губу, вспоминая алайцев и спецов капитана.
Да, он был ему благодарен, за то, что выкупили. Но от воспоминаний о «Персефоне» до сих пор ныли кости и переворачивалось всё внутри.
Лес фыркнул, разглядев в глазах приятеля ужас.
— Ты всё ещё не научился запоминать только хорошее? Тебя спасли, это факт.
— Да они торговались тогда с Линнервальдом! — выкрикнул Эберхард. — Я просто послужил одной из разменных карт!
Лес рассмеялся над ним безо всякой пощады.
Тут и дураку было понятно, что Эберхард говорит с чужих слов. Видно, ему так объяснили в Доме.
Внутренняя политика Домов камня — очень сложная. Кто-то «просвещал» наследника, готовый играть им против других. Обычное дело.
— Дурак ты, — сказал Лес. — А тот, кто это придумал — скотина. Ты и сейчас никому не нужен из сильных своего Дома. Они даже не искали тебя — сразу объявили погибшим. Это не засекреченная информация, спроси, если не веришь, у моего дяди.
Эберхард посмотрел с сомнением, и Лес закончил:
— Тебя спасли чужаки, имперцы. Спасли только потому, что они — такие же люди, как мы. Для капитана «Персефоны» нет такого решения: бросить в алайских лапах мальчишку. Пусть даже из рода Имэ.
— Нет решения? — нахмурился Эберхард. — А ты знаешь, что твой капитан лично расстрелял пятьдесят заложников из аристократии младших домов Аннхелла⁈ Он ненавидит аристократов! Он…
— Это когда — расстрелял? — спокойно перебил Лес. — Что за бред сумасшедшего?
— Не бред! Это абсолютно точная информация! Я документы видел. Во время бунта на Аннхелле**. Война в Белой долине — знаешь?
— Конечно, — кивнул Лес.
— Она началась с бунта местных «щенков», вроде нас с тобой. Молодые аристократы захватили заложников, стали качать права и требовать у Администрата корабль, чтобы улететь в Содружество. А твой капитан расстрелял и бунтовщиков, и заложников! Я видел голо — там была вода и кровавое месиво! Они залезли… в какие-то ямы…
— Я знаю, — кивнул Лес. — Спустились в катакомбы под Аннхеллом и засели там. Заложников не было — заговорщики чисто условно разделились на террористов и тех, кого они якобы захватили.
— Ну и что? От этого они перестали быть людьми? Как он мог?
— Это была случайность, — подумав, сказал Лес. — И капитан не стрелял, стрелял… другой человек.
— Неправда, я видел это дело! Все бумаги! Его осудили!
— А я там был.
— Ты? — Эберхард непонимающе уставился на Леса.
— Ты же знаешь, что после гибели семьи мне пришлось убежать с Граны. Я не помню, как перебрался на Мах-ми, а потом на Аннхелл.
Эберхард кивнул. Лес много и весело рассказывал про свои приключения в охваченной войной столице Аннхелла — Саа.
Вот что он хорошо помнил — как бродил там, голодный и грязный. Как залез на склад колбасной фабрики и спрятался в холодильнике от бомбёжки с орбиты, и его, полуживого, вытащили десантники капитана Пайела.
Знал Эберхард и то, что какое-то время мальчишка летал с имперским спецоном на эмке, а потом его отдали в приют.
— Это я привёл в катакомбы спецоновскую группу захвата, — пояснил Лес. — И всё видел сам. Не говори никому — это закрытая информация, но стрелял… Келли. Он был не очень в себе. У него тогда вся семья погибла. Дрогнула рука и…
Лес задумался, скользнул глазами по погрузчику.
— Мы шли двумя группами. Меня в какой-то момент оставили в нише между коридорами. Велели идти назад, но я, конечно, попёрся следом. Я ж совсем малой ещё был. Думал: когда такое увидишь? Захват террористов — жуткая романтика. В общем, я пошёл за группой, которую вёл капитан. Мы сбоку зашли, а стреляли сверху, оттуда, где висела на тросах группа Келли. Был всего один выстрел из импульсного. Но очень удачный. Пещеру бунтовщики заранее готовили, чтобы нельзя было подсветить радаром. Она оказалась обшита не только фольгой, но и пластиком, и это послужило катализатором. Импульс отразился от стен, ударил с разных сторон, словно стреляли десятки людей. Всё вспыхнуло разом. Заложники, террористы — одно горелое мясо. Мы там чуть не задохнулись от гари. — Лес поморщился и помотал головой.
— А потом? — тихо спросил Эберхард.
— А потом капитан собрал бойцов и говорит: «Надо продумать так, чтобы стрельба была со стороны нашего коридора». А Рос ему: «Тогда бы нам пришлось их по одному ложить. А у нас только импульсное. Мы бы тут задохнулись от вони». А капитан: «Значит, мы расстреливали с паузами. В два приёма. Или даже в три — как думаешь?» Я узнал потом, что он взял всё на себя, сказал, что лично расстрелял и террористов, и заложников. Спецы не смогли разобраться. Коридоры затопили потом, это была часть операции. И восстановить картину захвата не было уже никакой возможности.
— А зачем он так сделал? — растерянно спросил Эберхард. Не верить Лесу у него причин не было. — Или бумаги врут, и капитана потом не судили и не отправили в штрафбат?
— Отправили.
— Тогда зачем?
— Затем, что генерал Мерис не был готов жертвовать только самим капитаном. Келли бы расстреляли.
— Келли? Это же зампотех, да?
— Да.
— И он промолчал?
— В армаде важен только приказ. Капитан сказал — и промолчал. Зáпил потом, конечно. И до сих пор, говорят, иногда срывается. Но капитан — он такой. И потому я точно знаю — «Персефона» гражданский катер в беде не бросит. А угнать его из ангара «Леденящего» — это как два пальца об резинобетон. Вон их сколько стоит, бери, какой нравится. Все пароли я знаю.
— Прямо сейчас? — Эберхард с затаённым ужасом посмотрел на длинный ряд белых катеров.
— Думаю, да. Надо вылететь как можно раньше и ждать «Персефону» у Коги. Потом нам её не догнать.
— Нужно же, наверное, сначала собраться? — растерялся Эберхард. — Провизия там…
— А тебе её много надо, чтобы через три дня сдаться в плен? — развеселился Лес.
— А если они не полетят?
— Полетят. Три дня я не с потолка взял. Это я вижу точно.
— Ну а если они нас потом… Ну…
Эберхард помнил, что в спецоне методы воспитания нарушителей не самые приятные. Ему ещё повезло, что в тот раз были розги, а не электробич.
— А вот это я тебе гарантирую, — усмехнулся Лес. — Но если ты действительно кровь от крови своего Дома. Если хочешь попасть на землю предков и доказать всем этим шакалам, что ты — настоящий наследник…
* История Эберхарда — в книге «Прозрение» основного цикла: https://author.today/work/135837
** А это из самой первой книги: «Дурак космического масштаба»: https://author.today/work/2445
Глава 5Крейсер «Персефона». Рэм Стоун
Дверная мембрана капитанской каюты ещё шипела за спиной, а Рэм уже расправился с компотом и нёсся по коридору, сжимая в кулаке пустой стакан.
Он всего-то одну порцию успел раздобыть! Был шанс получить ещё две, если зайти в кафе и в офицерскую столовую!
Но надо было бежать к Бо и выяснять, что за чертовщина творится?
С компотом-то — понятно! Его воровали старшие офицеры для посиделок в общей каюте. И потому больше одной порции на одно условное «космическое рыло» раздобыть было ой как непросто.
Рэм умел, у него на браслете были заготовлены подставные «поручения» от Дерена и Бо. Первый не любил компот, а второй предпочитал запитываться от реактора.
Иэх! Вот же бардак хэдов! Так и без компота остаться можно! А он — настоящий, персиковый!
В лифт Рэм буквально влетел. В голове у него, как змеи, сцепились две тревожные мысли — про Бо и про компот.
Он покинул крейсер всего-то на несколько дней, а вернулся в абсолютное сумасшествие! Что значит: «Бо пропал»? Почему генерал Мерис велел принять на борт хаттов?
Что это будет вообще, если хатты окажутся на борту⁈
Ну ладно, пилоты — они ко всему привычные. А техники? А обслуга двигателей? А десант? Сколько-то же десанта на корабле останется?
Происходящее мог объяснить только Бо. Хатт хранил в памяти всё до секунды, что случилось на «Персефоне», пока Рэм мотался до Асконы и обратно.
Но почему Бо не рассказал сразу? Они долго болтали, когда шлюпка с Рэмом вышла в Риманово пространство в двух единицах качания от «Персефоны».
Пока гасили скорость, швартовались — связь была вполне доступна, а уж потом — тем более.
Но Бо рассказал только о предстартовой готовности к прыжку. И Рэм спохватился, что не успел на Кьясну. К Амаль.
Девушка хотела, чтобы они обвенчались перед отлётом в Изменённые земли. И он уже готовился просить увольнительную, но тут всё как закрутилось!
Рэм не ожидал, что старт к Изменённым землям свалится, как снег на голову.
Разговоры шли давно, пространные и неспешные. И он обещал Амаль, что ещё десять раз прилетит, успеет. А она-то предвидела, получается. И, когда он в последний раз прилетал к ней на Кьясну, очень старалась от него залететь.
Не отговаривала, не ныла. Просто обнимала собой, каждым сантиметром кожи, впитывая его пот, семя… Старалась раствориться, запомнить, взять в себя.
Девчонки из храма умели заводить мужчин. У Рэма всё дрожало внутри от её запаха, от прерывистого дыхания. Ну с кем, кроме Бо, он мог таким поделиться?
Бо соображал быстро. Предложил прямо с «Персефоны» отправить Амаль заверенное капитаном согласие на брак. На всякий пожарный.
Рэм согласился, конечно. И сейчас ещё нужно будет сочинить эту бумажку.
Но это было не совсем то, что ему бы хотелось. И он никак не мог объяснить Бо, почему при венчании требуется личное присутствие. Ну как при сексе.
Потом они перешли на секс и…
Знакомая каюта раскрылась перед Рэмом сама.
Стандартная, с двумя койками — на свободной любил валяться Рэм. Эта каюта ему вообще нравилась больше собственной.
Все посторонние вещи тут были его — маленький костяной слоник, приклеенный над кулером, глиняный щенок, вылепленный руками Амаль, полотенца, которые он привёз Бо с Асконы, тайные запасы йилана…