Сначала хорошие новости: левый туннель был полностью лишен боковых ответвлений, поворотов и перекрестков. Теперь плохие: он оказался тупиком. Пробежав, не останавливаясь, сотню ярдов, мы едва ли не носами уперлись в огромный валун, преградивший нам путь. Сзади нас догоняли чьи-то стремительные шаги, тяжелое дыхание эхом отдавалось в воздухе. Какое-то существо – и оно определенно не принадлежало к роду людей – висело у нас на хвосте.
– Тайсон, – попросил я, – ты не мог бы…
– Могу!
Циклоп ударил плечом о камень с такой силой, что весь туннель содрогнулся, а с потолка лабиринта посыпалась вековая пыль.
– Скорей! – выдохнул Гроувер. – Конечно, постарайся не уронить на нас потолок, но все-таки поторопись!
Валун наконец поддался и с кошмарным скрежещущим звуком сдвинулся с места. Тайсон толкнул его посильней, мы проползли между ним и стеной туннеля и оказались в небольшой комнате.
– А теперь надо поскорей заблокировать путь! – велела Аннабет.
Мы все вместе налегли на камень и стали его толкать. Что бы там ни гналось за нами по проходу – мы успели вовремя водворить камень на место и оказались вне досягаемости.
– Ага, обломалось! – обрадовался я.
– Еще вопрос, не обломались ли мы сами, – возразил Гроувер.
Я обернулся и увидел, что наша четверка находится в небольшой – примерно двадцать квадратных футов – комнате с бетонными стенами, одна из которых забрана тюремной решеткой. Туннель привел нас прямо в тюрьму.
Аннабет выругалась, поминая Аида, и тряхнула прутья решетки. Они не дрогнули. За ними мы видели ряды камер, расположенных вокруг мрачного внутреннего двора – по крайней мере три этажа металлических дверей и узких галерей.
– Мы в тюрьме, – заключил я. – Тайсон, может, тебе удастся разбить…
– Шшш, – поднес палец к губам Гроувер, – послушайте.
Где-то высоко над нами раздавалось эхо горестных рыданий, казалось, оно наполняет собой все здание. Затем послышался другой звук – хриплый голос забормотал что-то, только я не сумел разобрать что. Звуки, которые ловил мой слух, больше напоминали не слова, а стук камней в механическом барабане.
– Что это за язык такой? – спросил я.
Глаза Тайсона расширились от ужаса.
– Не может быть, – пробормотал он, бледнея.
Вне себя, он ухватился за два соседних стержня решетки и с такой силой налег на них, что в образовавшийся промежуток спокойно мог пролезть он сам.
– Обождите-ка! – шепотом попросил сатир.
Но Тайсон никого ждать не собирался, а мы рванули за ним. Во внутреннем дворе тюрьмы, где мы оказались, было темно, только несколько люминесцентных фонарей слегка рассеивали мглу.
– Я узнаю это место, – на бегу сказала мне Аннабет. – Это Алькатрас.
– Ты имеешь в виду остров неподалеку от Сан-Франциско?
– Да. Наш класс ездил туда на экскурсию. На этом острове теперь музей.
Ну разве может такое быть, что вы, спустившись в лабиринт на Лонг-Айленде, вылезли из него с другой стороны земного шара? Но Аннабет прожила в Сан-Франциско целый год, наблюдая за тем, что происходило на горе Тамалпаис, отделенной от города заливом. Надо думать, она знает, о чем говорит.
– Замри! – коротко бросил Гроувер.
Однако Тайсон продолжал двигаться, не останавливаясь. Тогда Гроувер схватил его за руку и со всей силы потащил обратно.
– Стой, Тайсон! – свистящим шепотом приказал он. – Ты что, не видишь?
Я тоже глянул туда, куда показывал сатир, и у меня упало сердце. Напротив нас, с другой стороны внутреннего двора, на галерее второго этажа, громоздилось чудовище, подобного которому я никогда не видел.
Оно было вроде кентавра, над туловищем животного поднимались грудь и плечи женщины. Но вместо лошадиного крупа от талии вниз шло тело дракона – не меньше двадцати футов длиной, черное, чешуйчатое, с огромными лапами и усеянным шипами хвостом. С первого взгляда мне показалось, будто ноги монстра перевиты плетьми каких-то растений, но потом я разглядел, что это не ноги, а извивающиеся змеи, сотни гадюк водили по земле отвратительными головами, ища, что б такое сожрать. В волосах женщины также кишели змеи, как у Медузы горгоны. Но самым отвратительным в ее облике было то, что на месте талии, то есть там, где грудь женщины соединялась с туловищем дракона, кожа пузырилась и вскипала, и из нее то и дело вылезали головы каких-то злобных зверей: волка, медведя, льва. Казалось, что посередине тело чудовища перехвачено поясом из этих голов.
Какой-то инстинкт подсказывал мне, что перед моими глазами находится нечто доисторическое, неопределенное. Существо, которое появилось на свет в начале времен, прежде чем творения обрели формы и сущности.
– Это она, – жалобно сказал Тайсон.
– Пригнулись! – прошипел Гроувер.
Мы скорчились в тени, чтобы остаться незамеченными, но это омерзительное создание не обращало на нас никакого внимания. Как оказалось, оно разговаривало с кем-то, кто содержался в одной из камер на втором этаже. Именно оттуда и доносились рыдания. Женщина-дракон продолжала что-то бубнить на своем непонятном языке.
– Что она говорит? – тихо спросил я. – Что это за язык?
– Это праязык, – ответил Тайсон, дрожа. – Тот, на котором праматерь Земля разговаривала с титанами и… ну и с остальными своими детьми. Когда на свете еще не было богов.
– Ты что, его понимаешь? – удивился я. – Может, переведешь?
Тайсон зажмурился, мгновение помолчал, и вдруг изо рта его полился ужасный, хриплый женский голос:
– Ты будешь работать на хозяина или умрешь.
– Терпеть не могу, когда он такое вытворяет. – Аннабет вздрогнула.
Как все циклопы, Тайсон обладал сверхчеловеческим слухом и способностью подражать чужим голосам. Он как будто впадал в транс и потом начинал говорить не своим голосом.
– Я не стану служить ему. – Теперь речь Тайсона была окрашена глубоким страданием.
И снова грубый хрип женщины-чудовища:
– Тогда я стану наслаждаться твоими страданиями, Бриарей.
Прежде чем выговорить это имя, Тайсон выдержал небольшую паузу. Раньше с ним никогда не бывало, чтобы он не смог кого-то сымитировать, но сейчас, после краткого молчания, у него вдруг вырвался придушенный всхлип. Затем циклоп продолжил женским голосом:
– Если ты думал, что твое первое заключение было невыносимым, то теперь тебе придется испытать настоящие муки. Подумай над этим, пока я не вернусь.
Чудовище затопало к лестнице, змеи зашипели, извиваясь вокруг его ног наподобие юбки. Оказавшись на краю лестницы, оно вдруг взмахнуло руками, и они превратились в огромные крылья. До этого я не видел никаких крыльев, потому что монстр держал их сложенными за своей драконьей спиной. Сразу став похожим на чудовищную летучую мышь, он спрыгнул с галереи второго этажа и воспарил над двором. Мы еще больше скрючились, вжимаясь в стену. Горячий, насыщенный парами серы воздух обдал мое лицо, когда чудовище пролетело почти над самыми нашими головами и в то же мгновение исчезло за поворотом.
– К-к-какой уж-ж-жас, – еле выговорил Гроувер. – Никогда не сталкивался с такой… чудовищной вонью…
– Худший ночной кошмар циклопа, – поддержал его Тайсон. – Кампе́…
– Кто? – переспросил я.
Тайсон мучительно сглотнул.
– Кампе. Каждый циклоп знает о ней. Рассказами о Кампе пугают маленьких детей… циклопов. Она сторожила нас в плохие времена.
– Я тоже вспомнила. – Аннабет кивнула. – Когда титаны восстали, они сковали цепями Гею и гекатонхейров.
– Гекато… что? – не справился я с трудным словом.
– Гекатонхейры, – повторила она. – Сторукие. Они так называются потому, что… ну просто потому, что у них по сто рук. Это старшие братья циклопов.
– И очень сильные, – восторженно добавил Тайсон. – Замечательно сильные! Ростом до неба. Они могли своротить горы.
– Не слабо. Если, конечно, сам не являешься этой горой.
– А Кампе была их тюремщицей, – продолжал Тайсон. – Она служила Кроносу, и он велел ей держать братьев запертыми в Тартаре и все время их мучить. Так и было, пока не явился Зевс. Он убил Кампе и освободил циклопов и Сторуких, чтобы они помогли ему одержать победу над титанами в большой войне, которая тогда началась.
– Так значит, Кампе вернулась, – догадался я.
– Плохо, – подытожил Тайсон.
– А кто тот в камере? Ну, ты еще назвал его по имени.
– Да Бриарей же, – сразу вскинулся мой брат. – Сторукий великан. Они все трое ростом до неба и…
– Ага, ага, помню. Там еще про гору было.
Я поглядел на камеру над нашими головами, удивляясь тому, что кто-то высотой до неба уместился в такой крохотной каморке, и недоумевая, почему он плачет как маленький.
– Думаю, нам надо разобраться во всем этом, пока не вернулась Кампе, – предложила Аннабет.
Когда мы подошли ближе, рыдания в камере усилились. Заглянув внутрь, я даже не совсем понял, что за существо перед моими глазами. Размером с обычного человека, только с очень бледной, цвета молока, кожей. Из всей одежды на нем была одна набедренная повязка, и она здорово напоминала большой подгузник. Ноги существа казались слишком большими для такого тела, на каждой ступне было по восемь пальцев, и грязные ногти на больших пальцах растрескались.
Но более всего поражала верхняя часть туловища. По сравнению с этим существом даже Янус показался бы нормальным человеком. Потому что у этого из грудной клетки торчало столько рук, что я даже не мог их сосчитать. Они росли рядами и выглядели почти обыкновенными руками, только их было так много, что они все перепутались, и теперь грудь Бриарея была похожа на вилку с намотанными на нее кольцами спагетти. Несколькими руками он закрывал лицо, когда плакал.
– Наверное, небо раньше было не таким высоким, как теперь, – пробормотал я, – или он стал покороче.
Тайсон не обратил внимания на мои слова. Он просто упал на колени.
– Бриарей! – окликнул он узника.
Рыдания прекратились.
– Сторукий! Помоги нам, пожалуйста.
Бриарей поднял голову. Его лицо было длинным и грустным, с крючковатым носом, плохими зубами и темно-коричневыми глазами. Я имею в виду совершенно коричневыми – без белков и черных зрачков, такими, будто их вылепили из глины.