– Бьянка правильно говорит, Нико, – вмешалась Аннабет. – Кронос готовится восстать. И он намерен привлечь каждого, кого сможет, на свою сторону.
– Мне нет дела до Кроноса, – отрезал Нико. – Я всего лишь хочу вернуть обратно в мир живых свою сестру.
– Ты не в силах сделать это, Нико, – ласково произнесла Бьянка.
– В силах! Я сын Аида, и у меня получится!
– Пожалуйста, не пытайся. Если любишь меня, не делай этого.
Ее голос увял. Духи снова стали подползать к нам, тревожно завывая. Их тени метались среди деревьев, их голоса шептали нам: «Опасность! Опасность!»
– Тартар забеспокоился, – сказала Бьянка. – Твоя мощь привлекла внимание Кроноса. Умершим подобает вернуться в Царство мертвых. Для нас небезопасно пребывать здесь, на земле, подолгу.
– Подожди, сестра, – взмолился Нико. – Прошу тебя.
– До свидания, Нико, – проговорила Бьянка. – Я люблю тебя, ты же знаешь. Но не забывай того, что я тебе говорила.
Призрак Бьянки задрожал и стал таять. Следом стали растворяться в воздухе другие привидения. Скоро уже около ямы остались только мы. Рядом темнел силуэт цистерны «БЛАЖЕННОЕ СЖИГАНИЕ». Высоко в небе сияла полная луна.
Никто из нас не горел нетерпением как можно скорее отправиться в лабиринт, поэтому все дружно решили провести эту ночь на ранчо. Мы с Гроувером растянулись на кожаных кушетках в гостиной Гериона. Хотя они оказались в сто раз удобнее, чем наши спальники, но все равно не избавили меня от кошмаров.
Той ночью мне опять приснился Лука. Я видел его идущим темными покоями дворца, стоящего на горе Тамалпаис. В этот раз дворец казался настоящим, а не той полубесформенной иллюзией, которую я видел прошлой зимой. Зеленого цвета пламя металось в жаровнях, расставленных вдоль стен, полы блестели чернотой отполированного мрамора. Потолка в этих покоях не было, и холодный ветер гулял по ним, завывая над головами. По небу неслись серые штормовые тучи.
Лука был одет для битвы. Его наряд состоял из камуфляжных штанов, белой футболки и бронзового нагрудника. Мне показалось странным, что ножны, в которых он всегда хранил свой Коварный меч, сегодня были пусты. Он вошел в большой внутренний двор, где готовились к сражению множество воинов и дракониц. Стоило им увидеть Луку, как все замерли, не сводя с него выжидательных взглядов. Прозвучали звонкие удары мечей о щиты, призывающие к молчанию.
– Час-с-с нас-с-стал? – прошипела одна из дракониц.
– Скоро настанет, – пообещал Лука. – Продолжайте заниматься своим делом.
– Мой повелитель, – послышался голос позади нас, и я оглянулся.
С улыбкой глядя на Луку, там стояла эмпуса Келли. Сегодня на ней было синее платье, и ее зловещая красота казалась неотразимой. Глаза Келли сверкали, принимая то темно-карие, то ярко-красные оттенки, волосы, заплетенные в косы, развевались за спиной, словно охваченные пламенем, – отблески тысячи огней играли на них.
Мое сердце забилось. Я надеялся, что эмпуса увидит меня и, набросившись, прогонит мой сон, как случилось раньше, но сегодня она и не думала обращать на меня внимание.
– К вам посетитель, – сообщила она Луке и отступила в сторону.
Даже Лука вздрогнул от того, что увидел.
Перед ним, возвышаясь над головами всех собравшихся, стояла стражница Тартара Кампе, змеи шипели и извивались вокруг ее ног, головы зверей свирепо рычали у нее на поясе. Оба кривых клинка были опущены, и с их лезвий, медленно сочась, капал на пол яд. Своими распростертыми крыльями летучей мыши она заняла весь проход.
– Ты здесь. – Голос Луки дрогнул. – Я ведь велел тебе оставаться в Алькатрасе.
Кампе заговорила. Это был тот же древний праязык, но теперь, где-то в уме, я разбирал значение слов.
«Я служу тебе. Позволь мне отмстить».
– Но ты тюремщица, – возразил Лука. – И твоя работа стеречь узников.
«Я убью их всех. Никто не избежит моего мщения».
Лука помедлил, струйка пота сбежала у него по лицу.
– Ладно, – сказал он наконец. – Пойдешь с нами. Будешь нести клубок нити Ариадны. Это великая честь.
Кампе зашипела, обратив лицо к звездам, затем вложила клинки в ножны и, повернувшись спиной, зашагала по коридору, тяжело переставляя огромные драконьи ноги.
– Ее следовало бы оставить в Тартаре, – пробормотал Лука. – Слишком уж она непредсказуема. К тому же слишком сильна.
Келли тихонько рассмеялась.
– Тебе не следует страшиться этой силы, Лука. Лучше воспользуйся ею в своих целях.
– Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше, – вместо ответа сказал Лука. – Мне хочется скорей покончить со всем этим.
– А-а, – сочувственно протянула Келли и пробежала пальчиками по его руке. – Тебе кажется неприятным разрушать свой старый лагерь?
– Я этого не говорил.
– А у тебя, случайно, нет задних мыслей относительно своей, гм… особой роли?
Лицо Луки окаменело, и он процедил:
– Я свое дело знаю.
– Вот и славненько, – рассмеялась эмпуса. – Как ты считаешь, собранное тобой войско обладает достаточной силой? Или, может, мне обратиться за поддержкой к матери Гекате?
– Нашего войска более чем достаточно, – мрачно уверил ее Лука. – И все условия сделки соблюдены. Все, что мне теперь нужно, это безопасно пройти через лабиринт.
– Ммм. Очень любопытно. Мне, признаться, было бы довольно неприятно видеть твою симпатичную голову насаженной на пику в случае неудачи.
– Никаких неудач не будет. Слушай, эмпуса, у тебя что, нет других дел?
– О, есть, конечно, – улыбнулась Келли. – Лучше я стану сеять отчаяние в умах подслушивающих нас врагов. И займусь я этим прямо сейчас.
И тут она устремила свой взгляд на меня, выпустила когти и ворвалась в мой сон.
Внезапно я оказался где-то в другом месте.
Сейчас я видел себя стоящим на верху каменной башни, у ее подножия громоздились острые вершины утесов, внизу шумел океан. Старик Дедал сгорбился над рабочим столом, трудясь над каким-то прибором, который по виду показался мне навигационным, типа огромного компаса. Старик-изобретатель сейчас выглядел много старше, чем тогда, когда я видел его в последний раз. Сутулился он сильнее прежнего, руки его были изуродованы шишками распухших суставов. Он тихо бормотал что-то на древнегреческом, похоже, бранился, и так сильно щурился, будто не видел того, что держал в пальцах, хотя день был солнечный и яркий.
– Дядя! – окликнул его чей-то голос.
Улыбающийся мальчик примерно такого же возраста, как Нико, подпрыгивая поднимался по ступенькам, в руках он держал деревянную коробку.
– Здравствуй, Пердикс, – отвечал ему старик, но голос его звучал холодно. – Управился уже со своими упражнениями?
– Да, дядюшка. Это было легко.
– Легко? – Дедал нахмурился. – Задача заставить поток воды течь вверх без применения насоса тебе показалась легкой?
– Конечно! Вот смотри.
Мальчик опустил наземь коробку и принялся рыться в ней. Найдя обрывок папируса, достал его и стал показывать старику начерченные схемы и записи, сопровождая их объяснениями. Для меня они не имели ни малейшего смысла, но Дедал, кивая головой, хмуро бурчал:
– Неплохо. Понимаю. Совсем, совсем неплохо.
– Царю понравилось, – довольным тоном сказал Пердикс. – Он даже сказал, что я сообразительней, чем ты.
– Так и сказал?
– Да, но я ему не верю. Я так рад, что мама послала меня к тебе учиться. Мне хочется научиться всему, что умеешь ты.
– Ясно, – пробормотал Дедал. – Значит, когда я умру, ты займешь мое место, так выходит?
Глаза мальчика распахнулись в удивлении:
– Что ты! Конечно нет, дядюшка. Но я вот подумал… почему люди должны умирать?
– Таков порядок на земле, мальчик. – Старый изобретатель нахмурился. – Всему на свете когда-либо приходит конец. Всему, кроме богов, конечно.
– Но почему такой порядок? – продолжал настаивать мальчик. – Если, например, поместить animus, то есть душу, в другую оболочку… Дядюшка, послушай, помнишь, ты мне рассказывал про твои автоматоны? Ну, там быки, орлы, драконы, кони, и все они сделаны из бронзы. А почему не придать такому автоматону форму человека?
– Нет, сынок, – резко оборвал мальчика Дедал. – Ты рассуждаешь наивно. Это невозможно.
– Почему? А я думаю, что возможно, – стоял на своем Пердикс. – А если чуть-чуть воспользоваться магией…
– Магией? О нет!
– Да, дядюшка! Магия и механика, если они работают вместе… Стоит чуточку постараться – и можно создать тело, которое будет выглядеть совсем как человек, даже еще лучше. Я тут набросал кое-какие заметки.
И он протянул старику толстый свиток. Дедал развернул его и принялся читать. Так в молчании прошло много времени, потом он поднял прищуренные глаза и пристально поглядел на мальчика. Свиток, зашуршав, свернулся в трубку, старик откашлялся.
– Ничего не выйдет, Пердикс. Когда станешь старше, сам поймешь.
– Тогда давай я займусь той астролябией, что сломалась, а, дядюшка? А то у тебя, кажется, опять руки распухли?
Старик чуть слышно скрипнул зубами и сказал:
– Нет уж, спасибо. Ступай лучше побегай где-нибудь.
Пердикс словно бы и не замечал гнева старика. Он выбрал из кучи металлического лома бронзовую пчелу и подбежал к краю башни. Низкий парапет огораживал террасу, в высоту он едва доходил мальчугану до колен. Налетел порыв ветра.
«Отойди», – хотелось крикнуть мне. Но он меня все равно не услышит.
Пердикс завел механизм бронзовой игрушки и подбросил ее в воздух. Пчелка распростерла крылышки и с жужжанием полетела прочь. Мальчишка рассмеялся от восторга.
– Умней, чем я, надо же, – шептал себе под нос Дедал, но мальчик его не слыхал.
– А это правда, что твой сын умер оттого, что полетел на небо, да, дядюшка? Я слыхал, что когда-то ты сделал огромные крылья, но они сломались.
Пальцы Дедала сжались в кулаки.
– Займет мое место, – продолжал бормотать он.
Ветер кружил вокруг детской фигурки, раздувал полы одежды, трепал волосы.
– А я бы хотел полетать, – сказал Пердикс. – Я сделаю такие крылья, что они никогда не сломаются. Как ты думаешь, я смогу?