В общем, сидели мы в тот раз с Калипсо за ужином, и при свете свечей она выглядела ослепительно прекрасной. Я рассказывал ей про Нью-Йорк и немного о Лагере полукровок. А потом нечаянно вдруг рассказал о том, как Гроувер съел яблоко, которым мы до того играли в сокс[13]. Калипсо рассмеялась, на ее губах снова расцвела чудесная улыбка, наши взгляды встретились. Но она быстро опустила глаза.
– Вот опять, – сказал я.
– Что опять?
– Опять ты будто убегаешь от меня. Ведешь себя так, словно не разрешаешь себе радоваться.
Калипсо помолчала, не отрывая глаз от чаши с сидром, потом ответила.
– Я ведь говорила тебе, Перси, что я наказана. Ты, может, даже сказал бы – проклята.
– За что? Расскажи мне. Я хочу помочь тебе.
– Не говори так. О, пожалуйста, забудь об этом.
– Я хочу, чтобы ты мне рассказала.
Калипсо накрыла остатки еды на тарелке салфеткой, и в ту же минуту тарелка исчезла.
– Этот остров, Перси, мой родной дом, тут я родилась. Но также он и моя темница. Я живу под домашним арестом, думаю, тебе это слово понятно. Под постоянным домашним арестом. Я никогда не увижу твой Манхэттен. Или любое другое место. И я ужасно одинока.
– Это все из-за того, что ты дочь Атласа?
Она кивнула.
– Боги не любят доверять врагам. Это справедливо, поэтому я и не жалуюсь. К тому же не все темницы так прекрасны, как моя.
– Нет, это несправедливо! – вскричал я. – Если вы родственники, это вовсе не значит, что ты на его стороне. Та, другая дочь Атласа, с которой я был знаком, Зоя Ночная Тень, – она сражалась против отца. И ее не заключали в темницу.
– Но я-то против него не сражалась, понимаешь, Перси, – мягко возразила Калипсо. – Наоборот, я поддерживала его. Ведь он мой родной отец.
– Как поддерживала? Но ведь ты знаешь, что титаны – зло!
– Да? Все как один? И всегда были такими? – Она с жаром забросала меня вопросами. Затем сжала упрямо рот, помолчала, но через минуту попросила: – Объясни мне это, Перси. У меня нет желания спорить с тобой, просто объясни. Вот ты поддерживаешь богов. Скажи, ты это делаешь потому, что считаешь их хорошими, или только потому, что сам принадлежишь к их семье?
Я не ответил.
Калипсо рассуждала правильно. Прошлой зимой, после того как нам с Аннабет посчастливилось спасти Олимп, боги долго спорили между собой, как им поступить со мной. Убить или нет. Конечно, это было не очень-то хорошо с их стороны… Нет, наверное, все-таки я воюю на стороне богов потому, что мой отец Посейдон.
– Наверное, я была не права в той войне, – продолжала Калипсо. – И, если говорить честно, боги не поступили со мной очень уж жестоко. Время от времени меня разрешено навещать. Мне приносят вести из большого мира. Только те, кто приходит, могут оставить остров, а я не могу.
– И у тебя нет друзей? – спросил я. – Я хочу спросить, здесь кроме тебя живет еще кто-нибудь? Ведь тут так красиво.
– Я запретила себе говорить об этом, – слеза скатилась по ее щеке, – но, знаешь…
Слова Калипсо были прерваны странным грохочущим звуком, внезапно налетевшим с озера. Над горизонтом встало зарево, с каждой минутой оно разгоралось ярче и ярче, пока наконец не превратилось в столп огня, летевший над поверхностью воды прямо на нас.
– Что это?
Я вскочил на ноги и выхватил меч.
И услышал спокойный ответ Калипсо:
– Посетитель.
Когда огненный столп достиг берега, Калипсо уже тоже стояла на ногах. Затем отвесила вежливый поклон. Языки пламени рассеялись, и перед нами возник высокий мужчина в сером комбинезоне, с металлической скобой на ноге и волосами, опаленными огнем.
– Повелитель Гефест, – обратилась к нему Калипсо, – какая редкая честь!
– Нимфа Калипсо, вы как всегда прекрасны. – Бог огня усмехнулся. – Но прошу извинить, мне надо перемолвиться парой слов с нашим юным Перси Джексоном.
Гефест неуклюже присел за обеденный стол и вслух пробормотал приказ подать ему пепси. На столе тут же появилась бутылка, из нее резко выпрыгнула пробка, и вспенившаяся жидкость плеснула на рабочие одежды бога.
– Неповоротливое отродье эти слуги, – пробормотал он. – Хороший автоматон, вот чего здесь не хватает прежде всего. Этот никогда не подведет.
– Гефест, – не выдержал я, – расскажите, что происходит в мире? Аннабет жива?
– Жива и здорова. Между прочим, довольно находчивая девушка, твоя Аннабет. Умудрилась отыскать путь назад, в мою кузницу, и обо всем увиденном толково мне рассказала. Она очень беспокоится о тебе, знаешь ли.
– Вы сказали ей, что у меня все нормально?
– Не мое это дело разносить людям вести. Все думают, что ты погиб. И я решил, надо убедиться, что ты не передумал вернуться к друзьям, прежде чем рассказывать им, где ты находишься.
– О чем вы говорите? Разумеется, я вернусь, как же иначе.
Гефест скептически оглядел меня. Потом выудил что-то из кармана, оказалось, это металлический диск размером с компьютер-наладонник. Он нажал на кнопку, и диск превратился в миниатюрный бронзовый телевизор. Голос дикторши озвучивал выпуск новостей, передача шла от подножия горы Сент-Хеленс, а изображенная на экране гора выстреливала в небо клубами дыма, огня и пепла.
– Возможность дальнейшего извержения все еще остается под вопросом, – вещала дикторша. – Власти отдали приказ в качестве меры предосторожности эвакуировать примерно полмиллиона жителей ближайшего региона. Только что мы получили известие, что зона вблизи озера Тахо и города Ванкувера, а также горы Сент-Хеленс закрыта для проезда в радиусе одной сотни миль. Количество пострадавших остается неизвестным, смертельные случаи не отмечены, имеются лишь неопасные ранения и ушибы.
Гефест выключил телевизор.
– Неплохой взрыв ты там устроил.
Я застыл, не сводя глаз с бронзового телеприемника. Полмиллиона людей эвакуировано? У них ушибы, ранения. Что я наделал?!
– Тельхины рассеялись. – Гефест продолжал засыпать меня новостями. – Некоторые из них испарились. Некоторые, несомненно, сбежали и где-то укрылись. Не думаю, однако, что им еще когда-нибудь придет в голову воспользоваться моей кузницей. Но, с другой стороны, для меня она тоже потеряна. Взрыв нарушил сон Тифона. Теперь следует ожидать…
– Но это-то не моих рук дело, правда? Не столько же у меня сил, чтобы разбудить Тифона.
– Не столько сил? – Гефест ухмыльнулся. – И это говоришь ты, сын Сотрясающего Землю? Хватит меня дурить. Ты и сам пока не знаешь своих возможностей.
Меньше всего на свете мне хотелось услышать такое. Да, когда я был на той горе, я сам не понимал, что делаю. Потому и вырвалось такое огромное количество энергии. Я чуть не подорвался на ней и не распростился с жизнью. А теперь оказывается, что я едва не уничтожил северо-западный район США и к тому же почти разбудил самое страшное из чудовищ, которых когда-либо заключали под стражу боги. Может, я вообще слишком опасен? Может, для моих друзей будет спокойнее думать, что я умер?
– А что известно о Тайсоне и Гроувере?
– Ни словечка, к сожалению. – Гефест покачал головой. – Как бы лабиринт не разделался с ними.
– Итак, что вы от меня ожидаете?
– Не надо спрашивать советов у такого старого калеки, как я, парень. – Гефест подмигнул мне. – Хотя один-то совет я тебе все-таки дам. Тебе доводилось встречаться с моей супругой?
– С Афродитой?
– Ну да. Хитрая она бестия, парень. Так что поосторожней, смотри не влюбись тут в кого. Эта любовь тебе так вскружит мозги и задурит голову, что забудешь, как тебя зовут.
Я вспомнил свою встречу с Афродитой прошлой зимой. Это случилось, когда ее белый «кадиллак» неожиданно появился посреди пустыни. Она тогда сказала, что питает ко мне особый интерес. И что неудачи, вечно преследующие меня на любовном фронте, это ее рук дело.
– Это часть ее плана? – спросил я. – Это она меня сюда забросила?
– Может, и так. С ней трудно сказать что-либо наперед. Но если ты решишь уехать отсюда – а я и сам понятия не имею, хорошо это будет для тебя или плохо, – то обещаю, что получишь ответ на свой вопрос. Я расскажу тебе, как найти Дедала. Даже прямо сейчас и расскажу. Нить Ариадны тут вовсе ни при чем. Нет, не так. Нить Ариадны работает, потому армия титанов так за ней и охотится. Но наилучший путь через лабиринт… Вспомни, Тесею помогала царская дочь, а она была простой смертной. Ни одной капли божественной крови не текло в ее жилах. Но Ариадна была умной девушкой, парень, и умела видеть, что есть что. То есть я хочу сказать – ты сам сумеешь узнать, как надо продвигаться по лабиринту.
Вот оно. Понятно. И почему я не догадался об этом раньше? Гера тоже была права. Ответ давно готов!
– А-а, – протянул я. – Да, я понял.
– В таком случае тебе остается только решить, собираешься ты отсюда двигать или нет?
– Я… – Я был уверен, что хочу сказать «да», но слова почему-то застряли у меня в горле.
Я уставился в землю, сама мысль о том, что придется уехать с острова, показалась мне невыносимой.
– Можешь еще подумать и принять решение попозже, – посоветовал Гефест. – Подожди до рассвета. Рассвет самое лучшее время для принятия решений.
– А Дедал поможет нам? – спросил я. – Я хочу сказать, если он обучит Луку способу преодоления лабиринта, мы погибли. Я однажды видел сон и знаю, Дедал когда-то убил своего племянника. И потому теперь он стал таким злым и жестоким.
– Думаешь, легко быть самым талантливым изобретателем в мире? – в полный голос возмутился Гефест. – Всегда один! Никто тебя не понимает! Станешь тут злым и жестоким, наделаешь самых ужасных ошибок. Да с людьми потруднее, чем с любыми механизмами. К тому же стоит тебе натворить бед, как всё. Их уже не исправить.
Гефест отряхнул с одежды последние капли пепси.
– Начинал-то он хорошо. Помог царевне Ариадне с Тесеем только потому, что пожалел их. Старался делать добрые дела. И из-за этого все в его жизни пошло кувырком. Это, по-вашему, справедливо? – Бог пожал плечами. – Я не знаю, станет ли Дедал помогать вам, но не суди другого, парень, пока ты сам не встал в его кузницу и не намахался как следует его молотом. Так?