– Были прецеденты, да, были. О том, что Ариадна помогла Тесею, вам известно. Гарриет Табмен[14], дочь Гермеса, также воспользовалась содействием многих смертных для прокладки подземной железной дороги.
– Но это мой поиск! – повысила голос Аннабет. – И это я должна вести его.
– Конечно, дорогая девочка, он твой. – Хирон, казалось, смутился. – Но тебе требуется небольшая подсказка.
– Это вы называете небольшой подсказкой? Это несправедливо! И самая настоящая трусость! Это…
– Конечно, трудно согласиться с тем, что и нам бывает нужна помощь смертных, – сказал я, – но это правда.
Аннабет бросила на меня гневный взгляд.
– Ты самый вредный тип, которого я знаю! – И пулей вылетела из комнаты.
Я уставился ей вслед, чувствуя себя немножко обиженным.
– Не переборщила ли она с «самым храбрым из всех, кого она знала»?
– Не переживай. Аннабет успокоится и все поймет, – успокоил меня Хирон. – Она немного ревнует тебя, мой мальчик.
– Глупо! На нее это не похоже…
– Ну что поделаешь, – вздохнул Хирон. – Аннабет очень ревниво относится к своим друзьям, если ты этого еще не заметил. Горячо переживает за них. И она сильно беспокоилась за тебя. Сейчас же, когда ты вернулся, думаю, она поняла, на каком именно острове ты так задержался.
Наши глаза встретились, и я понял, что Хирон догадался про Калипсо. И впрямь трудно что-либо скрыть от человека, который вот уже три тысячи лет готовит героев к битвам. За это время он всякое успел повидать.
– Не будем останавливаться на том, что с тобой произошло, – продолжал он. – Главное, что ты вернулся.
– Это вы Аннабет скажите, – буркнул я.
Хирон улыбнулся.
– Утром я поручу Аргусу доставить вас обоих на Манхэттен. Можете навестить твою мать, Перси. Ее необходимо успокоить.
Мое сердце учащенно забилось. Все время, что я прохлаждался на острове Калипсо, мне и в голову не приходила мысль о том, каково приходится маме! А она ведь считает, что я погиб. Что со мной произошло, если я даже не подумал об этом?!
– Хирон, – обратился я к учителю, – а как дела у Тайсона с Гроувером?
– Понятия не имею, мой мальчик. – Хирон упорно не сводил глаз с погасшего камина. – Можжевелка сильно расстроена, у нее даже все веточки пожелтели. Совет копытных старейшин отобрал у Гроувера лицензию как не явившегося вовремя на слушание. Если ему удастся вернуться живым, они отправят его в позорное изгнание. – Кентавр тяжело вздохнул. – Но Гроувер и Тайсон весьма изобретательны. Мы до сих пор не теряем надежду.
– Мне не следовало отпускать их.
– У Гроувера своя судьба, а Тайсон оказался достаточно храбр, чтобы не бросить его в одиночестве. Скажи, ты почувствовал бы, если б Гроуверу грозила смертельная опасность?
– Думаю, что да. Между нами существует эмпатическая связь.
– Есть кое-что еще, о чем мне следует сообщить тебе, Перси, – продолжал Хирон. – Собственно, сообщить мне следует даже о двух вещах. Довольно неприятных.
– Великолепно!
– Крис Родригес, наш гость…
Мне тут же припомнилась картина, которую я увидел однажды в подвале: Кларисса пытается разъяснить Крису происходящее, а он все бубнит и бубнит что-то свое о лабиринте.
– Он умер?
– Пока нет, – нахмурился Хирон. – Но ему становится все хуже и хуже. Сейчас мы отправили его в лазарет, он не в силах двигаться. Мне пришлось буквально заставить Клариссу продолжить обычные занятия, ибо она все время торчала у его кровати, ухаживая за ним. Он ни на что не реагирует. Не принимает ни воды, ни пищи. Лекарства не помогают. Этот парень потерял волю к жизни.
Я беспомощно пожал плечами. Хотя между мной и Клариссой постоянно происходили стычки, сейчас я ужасно жалел ее. Она изо всех сил пыталась спасти Криса. Теперь, когда я сам побывал в лабиринте, я понял, до чего легко было призраку Миноса свести с ума Родригеса. Если б я очутился там один, как он, без друзей, я бы тоже, наверное, рехнулся.
– Очень досадно об этом говорить, – с трудом продолжал кентавр, – но вторая новость еще более неприятная. Из лагеря исчез Квинтус.
– Исчез? Но как он ухитрился?
– Это произошло три ночи назад. Ускользнул через лабиринт. Можжевелка видела, как он это сделал. Оказалось, твои подозрения насчет него были справедливы.
– Он шпионил тут на Луку!
И я рассказал Хирону о ранчо «Три – Г – Три», о том, как Квинтус покупал там скорпионов и снабжал ими армию Кроноса.
– Это не может быть простым совпадением.
– Сколько предательств! – Хирон испустил тяжелый вздох. – Я так надеялся, что Квинтус окажется нашим другом. Но оказалось, что судил я о нем неверно.
– А как поживает без него Миссис О’Лири?
– Слоняется вокруг арены мечников, не давая никому к ней приблизиться. У меня не хватает духу засадить ее в клетку. Э-э… или убить.
– Квинтус не мог бросить ее.
– Я уже сказал, Перси, мы в нем сильно ошиблись. А сейчас хватит, тебе надо готовиться. Иди. Утром вам предстоит много дел. Тебе и Аннабет придется поработать.
Я ушел, оставив кентавра в кресле на колесиках, он печально смотрел на погасший камин. Я подумал о том, сколько времени Хирон провел здесь, ожидая возвращения тех, кому не суждено было вернуться.
Перед обедом я успел еще сбегать и взглянуть на арену мечников. Конечно же, Миссис О’Лири – большая черная мохнатая туша в самом центре поля – лежала там, свернувшись калачиком и рассеянно дожевывая голову игрушечного солдатика.
Едва завидев меня, она неуклюже вскочила и понеслась ко мне.
«Все, пропал!» – едва успел подумать я.
– Стоять! – едва успел воскликнуть я, как она уже прыгнула на меня и принялась облизывать мне лицо.
Конечно, будучи сыном Посейдона, я становлюсь мокрым, только если сам хочу, но, как оказалось, эти мои способности на собачьи слюни не распространяются. Поэтому сейчас мне здорово досталось. У меня было такое ощущение, будто я принял липкую ванну.
– Тпру, малышка! – заорал я снова. – Не дышать! Пошла прочь!
Наконец я ухитрился сбросить ее с себя, потом потрепал за ушами и выдал ей гигантскую собачью галету.
– А где ж твой хозяин? Как же это он оставил тебя одну?
Собака заскулила, а выражение, написанное на ее морде, говорило, что Миссис О’Лири тоже интересует этот вопрос. Я вполне готов был поверить, что Квинтус враг, но я никак не мог понять, почему он бросил Миссис О’Лири в лагере. Если я и был уверен в чем-либо насчет него, так это в том, что к своей мегасобаке он по-настоящему привязан.
Так я сидел, раздумывая над этой загадкой и вытирая с лица собачьи слюни, когда девчачий голос произнес:
– Тебе еще повезло, что она не откусила тебе голову напрочь.
На другом конце арены стояла Кларисса, в руках у нее были меч и щит.
– Я пришла вчера сюда потренироваться, – продолжала она, – так эта собачища меня чуть не сжевала.
– Всегда считал Миссис О’Лири исключительно умной собакой, – поддел я Клариссу.
– Очень смешно.
Она попробовала подойти к нам. Адская гончая зарычала, но я потрепал ее по голове, и она успокоилась.
– Безмозглое исчадие ада, – зашипела Кларисса. – Не дает попрактиковаться!
– Я слыхал про Криса. Мне очень жаль.
Кларисса принялась по периметру обходить арену; дойдя до ближайшего набивного чучела, сделала резкий выпад, одним молниеносным ударом отсекла ему башку, а следующим вонзила меч в кишки. Затем преспокойно вытянула из чучела лезвие и двинулась дальше.
– А-а, ты про это. Странные вещи случаются иногда. – Ее голос чуть заметно дрожал. – Герои терпят поражение. Они… они даже погибают, а чудовища возвращаются как ни в чем не бывало.
Она подобрала с земли метательный дротик и швырнула его на другой конец арены. Он угодил другому чучелу прямо меж глазниц глубоко надвинутого шлема.
Интересно, она называет Криса героем так, будто он никогда не воевал на стороне титанов. Это сразу напомнило мне отношение Аннабет к Луке, и я решил не заострять сейчас внимания на этом вопросе.
– Крис был храбрым, – сказал я. – Надеюсь, он еще поправится.
Кларисса посмотрела на меня так, будто следующей ее мишенью буду я, и, конечно, Миссис О’Лири снова зарычала.
– Ты мог бы сделать мне одолжение? – спросила она.
– Конечно.
– Если тебе удастся найти Дедала, не доверяй ему. Не проси его помощи. Просто убей его.
Я открыл рот от изумления.
– Кларисса…
– Объясняю. Тот, кто мог сотворить такую вещь, как лабиринт, является настоящим воплощением зла, Перси. Самого настоящего зла.
В этот момент она здорово напомнила мне пастуха Эвритиона, ее старшего единокровного брата. В глазах у нее горел такой же упрямый огонь, будто она прожила на свете не меньше двух тысяч лет и здорово устала от увиденного. Потом Кларисса быстрым движением вложила меч в ножны.
– Тренировки окончены. Начинается настоящее сражение.
Этой ночью я спал в своей собственной кровати, и в первый раз с тех пор, как очнулся на острове Калипсо, меня отыскали мои привычные сны.
Я находился в королевских покоях – большом белом зале с мраморными колоннами и деревянным троном. На троне сидел толстый мужчина с курчавыми рыжими волосами и лавровым венком на голове. Сбоку от трона стояли три девушки в голубых нарядах, по виду его дочери, потому что волосы у них тоже были рыжими.
Дверь со скрипом отворилась, и герольд объявил:
– Минос, царь критский!
Я вздрогнул, но человек на троне улыбнулся дочерям и сказал:
– Мне не терпится поскорей увидеть выражение его лица.
Минос торжественно вошел в парадный зал. Он был такой высоченный и такой важный, что рядом с ним любой другой человек показался бы мелкой сошкой. Узкая борода поседела, он немного похудел с тех пор, как я видел его в последний раз, сандалии покрывала пыль. Но в глазах Миноса сиял прежний жестокий блеск.
Он отвесил человеку на троне сдержанный поклон.
– Царь Кокал