– Ну да. Может быть, и не кого угодно. Но все равно, Перси, будьте осторожны. Я уже некоторое время опасаюсь того, что, возможно, Кронос ищет Дедала с другими целями, а не просто для того, чтобы найти проход через Лабиринт.
– А что еще ему может быть нужно?
– То, что обсуждали мы с Аннабет. Помнишь, что ты мне говорил о своем первом путешествии на «Царевне Андромеде», когда ты в первый раз увидел золотой гроб?
Я кивнул.
– Лука говорил о том, чтобы воскресить Кроноса, и о том, что каждый раз, как кто-нибудь еще встает на их сторону, в гробу появляется еще одна его частица.
– И что говорил Лука о том, что они станут делать, когда Кронос полностью восстанет?
По спине у меня пробежал холодок.
– Он говорил, они создадут Кроносу новое тело, достойное кузниц Гефеста.
– Именно, – сказал Хирон. – Дедал был величайшим изобретателем в мире. Он создал Лабиринт – но далеко не только Лабиринт. Автоматоны, мыслящие машины… Что, если Кронос желает, чтобы Дедал создал для него новый облик?
Приятная мысль, ничего не скажешь!
– Нужно добраться до Дедала первыми, – произнес я, – и уговорить его этого не делать!
Хирон смотрел куда-то в чащу.
– Я не понимаю еще одного… Вот этого упоминания о последней душе, которая присоединится к их делу. Это не сулит ничего хорошего.
Я промолчал, но почувствовал себя виноватым. Я ведь решил не говорить Хирону о том, что Нико – сын Аида. Однако это упоминание о душах… а вдруг Кронос знает про Нико? Вдруг ему удалось обратить Нико ко злу? Подумав об этом, я чуть было не рассказал обо всем Хирону, но все-таки не рассказал. Для начала, я не был уверен, что Хирон может что-нибудь предпринять по этому поводу. Нет, мне надо самому найти Нико. Надо объясниться с ним, заставить его меня выслушать.
– Не знаю, – сказал я наконец. – Но… э-э… мне Можжевела кое-что сказала, возможно, вам следует это знать.
И я рассказал ему, что древесная нимфа видела, как Квинтус что-то вынюхивал среди валунов.
Хирон поиграл желваками.
– Меня это не удивляет.
– Не удив… то есть вы знали?!
– Перси, когда Квинтус явился в лагерь и предложил свои услуги… я был бы глупцом, если бы не заподозрил неладное.
– Тогда почему же вы его впустили?
– Потому что иногда лучше, чтобы человек, который тебе подозрителен, был под рукой: так ты имеешь возможность приглядывать за ним. Возможно, он именно тот, за кого себя выдает: полукровка в поисках дома. Он действительно не делал открыто ничего такого, что заставило бы меня усомниться в его преданности. Но, поверь мне, я буду присматривать…
Тут подбежала Аннабет: ей, видно, стало интересно, о чем мы так долго разговариваем.
– Перси, ты готов?
Я кивнул. И невольно сунул руку в карман, где лежал ледяной свисток, что дал мне Квинтус. Я оглянулся и увидел, что Квинтус пристально наблюдает за мной. Он вскинул руку, прощаясь.
«Шпионы докладывают об успехе», – говорил Лука. Он узнал об экспедиции в тот же день, как мы решили ее отправить.
– Берегите себя, – сказал нам Хирон. – Доброй охоты!
– И вам того же, – ответил я.
Мы направились к скалам, где нас ждали Тайсон и Гроувер. Я не сводил глаз с трещины между валунов – входа в Лабиринт, который вот-вот нас поглотит.
– Ну что, – нервно произнес Гроувер, – прощай, солнышко!
– Здравствуйте, скалы! – поддержал его Тайсон.
И мы вчетвером спустились во тьму.
Глава шестаяМы встречаем двуликого бога
Мы прошли метров тридцать и безнадежно заблудились.
Подземный ход выглядел совсем не так, как тот, куда мы с Аннабет провалились в предыдущий раз. Теперь свод был круглым, как в канализации, сложенным из красного кирпича, с зарешеченными боковыми ходами через каждые три метра. Я из любопытства посветил фонариком в один из таких ходов, но ничего не увидел. Там была бесконечная тьма. Мне померещилось, что во тьме слышатся голоса, но, возможно, это был просто сквозняк.
Аннабет, как могла, старалась нас вести. Она придерживалась мысли, что нам следует идти вдоль левой стены.
– Если коснуться рукой левой стены и идти так, не отрывая руки, то мы всегда сможем вернуться обратно тем же путем, что пришли, – пояснила она.
К сожалению, как только она это сказала, левая стена исчезла. Мы очутились посреди круглого помещения с восемью тоннелями, ведущими из него, понятия не имея, как мы сюда попали.
– Э-э… а откуда мы пришли? – нервно спросил Гроувер.
– Надо просто повернуться кругом, – ответила Аннабет.
Мы повернулись – и все уперлись в разные тоннели. Даже смешно. Никто из нас не был уверен, который из путей ведет назад в лагерь.
– Левые стены – зря, – сказал Тайсон. – Куда теперь?
Аннабет осветила лучом своего фонарика арки всех восьми тоннелей. Насколько я мог судить, арки были одинаковые.
– Туда! – указала она.
– Откуда ты знаешь? – спросил я.
– Дедуктивное мышление.
– То есть просто наугад.
– Пошли, а? – произнесла она.
Ход, который она выбрала, стремительно сужался. Стены сделались серыми, цементными, а потолок опустился так низко, что нам пришлось сгибаться в три погибели. Тайсон вообще встал на четвереньки.
Самым громким звуком в лабиринте было шумное дыхание Гроувера.
– Я больше не выдержу! – прошептал он. – Ну что, уже пришли?
– Да ведь мы тут еще и пяти минут не провели, – сказала ему Аннабет.
– Нет, что ты, куда больше! – возразил Гроувер. – И зачем вообще Пану сюда спускаться? Это место не имеет ничего общего с лесной глушью!
Мы брели все дальше. И как раз когда я решил, будто тоннель вот-вот сделается таким узким, что раздавит нас, он привел нас в огромный зал. Я посветил фонариком на стены:
– Ух ты!
Весь зал был отделан мозаичной плиткой. Изображения запачкались и потускнели, но цвета все еще были различимы: алый, синий, зеленый, золотой. Фриз изображал пирующих олимпийских богов. Вон мой папа, Посейдон, со своим трезубцем, протягивает Дионису виноградные гроздья, чтобы тот обратил их в вино. Зевс восседает в окружении сатиров, Гермес парит в воздухе в своих крылатых сандалиях. Изображения были великолепные, но не очень похожие. Я же видел богов. Дионис совсем не такой красивый, а нос у Гермеса совсем не такой здоровый.
Посреди комнаты стоял трехъярусный фонтан. Судя по всему, воды в нем не было уже давненько.
– Что это за место? – пробормотал я. – Вид у него какой-то…
– Римский, – сказала Аннабет. – Этим мозаикам около двух тысяч лет.
– Но как же они могут быть римскими?
Я не такой уж знаток античной истории, но я был уверен, что Римская империя до Лонг-Айленда не добралась.
– Лабиринт похож на лоскутное одеяло, – пояснила Аннабет. – Я же вам говорила, он постоянно растет, добавляя к себе новые куски. Единственное архитектурное сооружение, которое растет само по себе.
– Ты так говоришь, как будто он живой.
Из тоннеля впереди нас донесся звук, похожий на стон.
– Давайте не говорить о том, что он живой! – проскулил Гроувер. – Пожалуйста!
– Ладно, – кивнула Аннабет. – Вперед!
– В коридор с такими неприятными звуками? – спросил Тайсон. Даже он, похоже, нервничал.
– Ага, – сказала Аннабет. – Нам попадаются все более древние ходы. Это хороший знак. Мастерская Дедала должна находиться в самой старой части.
Это было логично. Но вскоре лабиринт принялся шутить с нами шутки: стоило пройти шагов пятьдесят, как тоннель снова сделался цементным, с торчащими из стен медными трубами. Стены были расписаны граффити из баллончиков. Корявая надпись светящейся краской гласила: «MOZ ЖЫВ!»
– По-моему, это уже не римское, – услужливо сообщил я.
Аннабет шумно перевела дух и решительно зашагала дальше.
Через каждые несколько шагов тоннели меняли направление, поворачивали и ветвились. Пол под ногами из бетонного сделался земляным, потом кирпичным, потом снова бетонным. Никакой логики в этом не было. Мы забрели в винный погреб: куча пыльных бутылок на деревянных стойках, – как будто мы очутились в подвале чьего-то дома, но только хода наверх оттуда не было, лишь новые расходящиеся тоннели.
Потом над головой оказались деревянные доски пола. Я слышал голоса над нами и скрип шагов – такое впечатление, что наверху был какой-то бар. Услышав людские голоса, мы почувствовали себя как-то поувереннее, хотя выбраться к ним мы все равно не могли. Мы застряли тут, внизу, и выхода наружу не было. А потом мы нашли свой первый скелет.
Он был одет в белое, что-то вроде формы. И рядом стоял деревянный ящик со стеклянными бутылками.
– Молочник, – сказала Аннабет.
– Чего? – переспросил я.
– Такие люди раньше доставляли молоко.
– Ну да, я знаю, что такое «молочник», но… это же было, еще когда мама маленькая была, миллион лет назад. Что он тут делает?
– Некоторые забредают в Лабиринт по ошибке, – произнесла Аннабет. – Некоторые спускаются нарочно, чтобы его исследовать, и не могут вернуться обратно. Давным-давно критяне нарочно отправляли сюда людей в качестве жертвоприношений.
Гроувер сглотнул.
– Он тут уже давно лежит…
Сатир указал на бутылки скелета: они были покрыты слоем белой пыли. Пальцы скелета цеплялись за стену, как будто он умер, пытаясь выбраться наружу.
– Это просто кости, – сказал Тайсон. – Не беспокойся, козлик. Молочник уже умер.
– Молочник меня не волнует, – возразил Гроувер. – А вот запах… Это чудовища. Ты их чуешь?
Тайсон кивнул.
– Много-много чудовищ. Но под землей всегда так пахнет. Чудовищами и мертвыми молочниками.
– Замечательно! – всхлипнул Гроувер. – А то я думал – вдруг я ошибаюсь?
– Нужно зайти поглубже в Лабиринт, – сказала Аннабет. – Там должен быть путь к центру.
Она повела нас направо, потом налево, через коридор из нержавеющей стали, вроде какой-нибудь вентиляционной шахты, – и мы вернулись в зал с римской мозаикой и фонтаном.