Но на этот раз мы оказались не одни.
Первым, что я увидел, были его лица. Оба. Они находились по обе стороны головы, над плечами, так что голова у него была куда шире, чем следует, вроде как у рыбы-молот. Глядя на него в фас, я видел только два уха, налезающих одно на другое, и симметрично расположенные бакенбарды.
Одет он был, как нью-йоркский привратник: длинное черное пальто, блестящие ботинки и черный цилиндр, который каким-то чудом держался на его двойной голове.
– Ну чо, Аннабет? – сказало левое лицо. – Давай поживей!
– Не обращайте на него внимания, – произнесло правое лицо. – Он невозможный грубиян. Прошу сюда, мисс.
Челюсть у Аннабет отвисла.
– Э-э… Я не…
Тайсон нахмурился.
– У этого дурацкого дядьки два лица!
– У этого дурацкого дядьки еще и уши имеются, знаете ли! – возмутилось левое лицо. – Ну, мисс, давайте, что ли?
– Нет-нет! – сказало правое. – Сюда, мисс. Прошу вас, говорите только со мной!
Двуликий изо всех сил старался смотреть на Аннабет краями обоих глаз. Невозможно было смотреть на него в упор без того, чтобы сосредоточиться либо на одном лице, либо на втором. И внезапно я осознал, о чем он говорит: он хотел, чтобы Аннабет сделала выбор.
У него за спиной были два выхода, закрытые деревянными дверьми с массивными железными замками. Когда мы проходили через зал в первый раз, их тут не было. В руках двуликий привратник держал серебряный ключ, который он то и дело перекладывал из левой руки в правую и обратно. Может, это вообще другой зал? Но нет, фриз с богами был точно тот самый.
Дверной проем, через который мы вошли, исчез у нас за спиной, превратившись в кусок стены с мозаикой. Так что обратно тем же путем нам уже не выйти.
– Выходы заперты, – сказала Аннабет.
– Ясен пень! – ответило левое лицо.
– Куда же они ведут? – спросила она.
– Один, по всей видимости, ведет туда, куда вам надо, – ободряюще произнесло правое. – Ну, а другой – к верной смерти.
– Я… я знаю, кто вы, – сказала Аннабет.
– Подумать только, какая умница! – саркастически усмехнулось левое лицо. – Ну, а какой путь выбрать, ты знаешь? Мне тут целый день торчать недосуг!
– Зачем вы пытаетесь сбить меня с толку? – спросила Аннабет.
Правое лицо улыбнулось.
– Ты тут главная, дорогая моя. Все решения лежат на твоих плечах. Ты ведь этого и хотела, верно?
– Я…
– Мы тебя знаем, Аннабет, – произнесло левое лицо. – Мы знаем, с чем ты борешься ежедневно. Мы знаем твою нерешительность. Рано или поздно тебе придется сделать выбор. И этот выбор может тебя погубить.
Я не знал, о чем они, но, похоже, речь шла о чем-то большем, чем выбор между двумя дверьми.
Аннабет побледнела.
– Нет… Я не…
– Оставьте ее в покое, – сказал я. – Кто вы вообще такие?
– Твой лучший друг, – произнесло правое лицо.
– Твой злейший враг, – вторило ему левое лицо.
– Я – двуликий Янус, – проговорили они хором. – Бог Дверей. Бог Начал. Бог Концов. Бог Выбора.
– Скоро мы с тобой увидимся, Персей Джексон, – сказало правое лицо. – Но сейчас черед Аннабет.
Оно легкомысленно расхохоталось.
– Вот веселуха!
– Заткнись! – оборвало его левое лицо. – Дело серьезное. Один-единственный неправильный выбор способен погубить всю твою жизнь. Он может принести смерть тебе и всем твоим друзьям. Но мы на тебя не давим, нет-нет, Аннабет! Выбирай!
Меня внезапно пробрала дрожь: я вспомнил слова пророчества. «Смертный бой дитя Афины ждет».
– Не делай этого, – попросил я.
– Боюсь, что придется, – жизнерадостно проговорило правое лицо.
Аннабет облизнула губы.
– Я… я выбираю…
Но прежде, чем она успела указать на дверь, зал залило ослепительным светом.
Янус вскинул руки по обе стороны головы, закрывая глаза. Когда свет угас, у фонтана стояла женщина.
Высокая, изящная, с длинными волосами шоколадного цвета, заплетенными в косы с золотыми лентами. На ней было простое белое платье, но, когда она двигалась, ткань переливалась всеми цветами радуги, как бензиновые разводы на воде.
– Что, Янус, – спросила она, – снова безобразничаем?
– Н-нет, сударыня! – выдавило правое лицо Януса.
– Да! – сказало левое.
– Заткнись! – бросило правое.
– Прошу прощения? – переспросила женщина.
– Нет-нет, это не вам, сударыня! Я сам с собой разговариваю.
– Понятно, – произнесла женщина. – Вы прекрасно знаете, что ваш визит преждевременен. Время этой девочки еще не настало. Так что теперь я предоставляю выбор вам: либо оставьте этих героев мне, либо я превращу в дверь вас – и вышибу эту дверь.
– А в какую дверь? – спросило левое лицо.
– Заткнись! – сказало правое.
– К примеру, балконные двери мне нравятся, – задумчиво проговорило левое. – Много-много дневного света…
– Заткнись! – взвыло правое лицо. – Нет-нет, сударыня, это не вам! Конечно-конечно, я сейчас уйду. Я же так, просто позабавиться. Просто делаю свою работу. Предлагаю выбор.
– Внушаете неуверенность, – поправила его женщина. – Ну, проваливайте!
– У-у, зануда! – пробормотало левое лицо. Затем Янус поднял свой серебряный ключ, вставил его в воздух и исчез.
Женщина обернулась к нам, и страх объял мое сердце. Ее глаза сияли могуществом. «Оставьте этих героев мне». Мне не нравилось, как это звучит. На секунду я даже пожалел, что мы не приняли выбор, предложенный Янусом. Но тут женщина улыбнулась.
– Вы, должно быть, голодны, – сказала она. – Садитесь со мной, поговорим.
Она взмахнула рукой, и старый римский фонтан снова заработал. Струи прозрачной воды взлетели в воздух. Откуда ни возьмись, появился мраморный стол, уставленный тарелками с сэндвичами и кувшинами с лимонадом.
– А вы… а вы кто? – спросил я.
– Я – Гера, – женщина улыбнулась. – Владычица Небес.
Я как-то раз уже видел Геру на совете богов, но тогда я не обратил на нее особого внимания. В тот момент я был окружен толпой других богов, которые обсуждали, убить меня или нет.
Я даже не помнил, чтобы она выглядела такой обыкновенной. Разумеется, у себя на Олимпе боги обычно бывают шестиметрового роста, и от этого они выглядят довольно специфически. Но сейчас Гера выглядела как самая обычная мама.
Она раздала нам сэндвичи и принялась разливать лимонад.
– Гроувер, дорогой, – сказала она, – используй салфетку по назначению! Не надо ее кушать.
– Хорошо, мэм, – ответил Гроувер.
– Тайсон, ты совсем худенький. Хочешь еще сэндвича с арахисовым маслом?
Тайсон с трудом сдержал отрыжку.
– Хочу, добрая леди!
– Владычица Гера… – повторила Аннабет. – Глазам своим не верю. Что вы делаете тут, в Лабиринте?
Гера улыбнулась. Она шевельнула пальцем, и волосы Аннабет тут же оказались расчесаны. И ее чумазое лицо сделалось чистым.
– Вас повидать пришла, естественно, – ответила богиня.
Мы с Гроувером нервно переглянулись. Обычно, когда боги являются тебя повидать, это отнюдь не по доброте душевной. А потому, что им что-то надо.
Впрочем, это не мешало мне уминать сэндвич из индейки с сыром и чипсы и запивать их лимонадом. До сих пор я даже и не замечал, как сильно проголодался. Тайсон один за другим всасывал сэндвичи с арахисовым маслом, а Гроувер с удовольствием выпил лимонаду и захрустел пластиковым стаканчиком, точно рожком от мороженого.
– Но я не думала… – Аннабет запнулась. – Мне казалось, вы не любите героев.
Гера снисходительно улыбнулась.
– Это все из-за той мелкой размолвки с Гераклом? Всего одна ссора, и столько дурных отзывов в мой адрес!
– Но разве вы не пытались его убить… не помню, сколько раз? – спросила Аннабет.
Гера только рукой махнула.
– Что было, то прошло, дорогая. К тому же он был сыном моего любящего супруга от другой женщины. Надо признаться, терпение мое истощилось. Но с тех пор мы с Зевсом нашли превосходного консультанта по вопросам семьи и брака. Мы высказали друг другу все претензии и пришли к взаимопониманию – особенно после того последнего мелкого инцидента.
– Это когда у него Талия родилась? – спросил я и тут же пожалел об этом. Стоило мне упомянуть имя нашей подруги, полукровки, дочери Зевса, Гера устремила на меня ледяной взгляд.
– Персей Джексон, не так ли? Один из Посейдоновых… отпрысков.
У меня возникло ощущение, что она хотела употребить совсем другое слово.
– Насколько я помню, тогда, во время зимнего солнцестояния, я проголосовала за то, чтобы оставить тебя в живых. Надеюсь, я не ошиблась в своем выборе.
И она снова обернулась к Аннабет, широко улыбаясь.
– Как бы то ни было, тебе, моя девочка, я уж точно ничего дурного не желаю. Я понимаю, какой трудный подвиг ты на себя взяла. Особенно когда приходится иметь дело с такими хулиганами, как Янус.
Аннабет опустила взгляд.
– Почему он очутился здесь? Он меня чуть с ума не свел.
– Этого он и добивался, – кивнула Гера. – Тебе следует понимать, что младших богов, вроде Януса, огорчает незначительная роль, что отводится им во вселенной. Боюсь, некоторые из них не питают особой любви к Олимпу и без труда могут склониться на сторону моего отца.
– Вашего отца? – переспросил я. – Ой, да, конечно.
Я совсем забыл, что Кронос – отец и Гере тоже. Как и Зевсу, и Посейдону, и всем старшим олимпийцам. Тогда получается, что мне он дедушка… Но от этой мысли мне сделалось настолько не по себе, что я поскорей выкинул ее из головы.
– За младшими богами нужен глаз да глаз, – сказала Гера. – Янус. Геката. Морфей. На словах они верны Олимпу, и все же…
– Потому и Дионис уехал! – вспомнил я. – Убедиться в верности младших богов.
– Именно.
Гера смотрела на потускневшие мозаики с олимпийцами.
– Видите ли, в беспокойные времена даже боги могут утратить веру. Они начинают полагаться на то, на что полагаться не следует. Перестают видеть картину в целом и становятся себялюбивы. Но, понимаете, ведь я же – богиня брака. Я привыкла быть стойкой. Нужно уметь стать выше мелких раздоров и хаоса и продолжать верить. Нельзя забывать о своих целях.