– Это неправильно! – сказала она. – Тоннели должны быть по-прежнему каменными!
Мы вышли в пещеру, где сталактиты свисали с потолка почти до самого пола. В центре земляного пола была прямоугольная яма, похожая на могилу.
Гроувер содрогнулся.
– Здесь пахнет подземным миром!
Тут я увидел, как на дне ямы что-то блеснуло – обертка из фольги. Я посветил в яму фонариком и увидел недоеденный чизбургер, плавающий в коричневой газированной жиже.
– Нико, – сказал я. – Он снова призывал мертвых.
Тайсон заскулил.
– Тут были призраки! Не люблю призраков.
– Надо его найти!
Не знаю почему, но здесь, на краю ямы, мне казалось, что его нужно найти срочно. Нико был где-то поблизости. Я это чувствовал. Нельзя, чтобы он блуждал тут один, в компании мертвецов. Я бросился бегом.
– Перси! – крикнула Аннабет.
Я нырнул в тоннель и увидел впереди свет. К тому времени, как Аннабет, Тайсон и Гроувер меня догнали, я смотрел на дневной свет, льющийся сквозь прутья у меня над головой. Это была стальная решетка, сваренная из железных труб. Я видел деревья и голубое небо.
– Где мы? – спросил я вслух.
Тут на решетку упала тень, и на меня уставилась корова. На вид корова как корова, если не считать странного цвета: она была ярко-красная, как вишня. Никогда не думал, что коровы бывают такого цвета.
Корова замычала, осторожно поставила копыто на решетку и убрела прочь.
– Решетка от скота, – сказал Гроувер.
– Чего-чего? – переспросил я.
– Такие решетки кладут в воротах ранчо, чтобы коровы не разбрелись. Коровы не могут на них наступать.
– А ты откуда знаешь?
Гроувер негодующе фыркнул.
– Уж поверь, если бы у тебя росли копыта, ты бы знал, что такое решетка от скота! Знаешь, как достает?
Я обернулся к Аннабет.
– Гера вроде бы говорила что-то насчет ранчо, нет? Надо проверить. Может быть, Нико там.
Она заколебалась.
– Ну ладно. Но как же нам выбраться?
Тайсон решил проблему, выбив решетку обеими руками. Она выскочила из ямы и улетела куда-то прочь из виду. Мы услышали лязг и испуганное мычание. Тайсон покраснел.
– Извини, коровка! – крикнул он.
И вытащил нас всех из тоннеля.
Да, мы действительно оказались на ранчо. До самого горизонта тянулись пологие холмы, усеянные дубами, кактусами и валунами. От ворот в обе стороны шла изгородь из колючей проволоки. Вокруг щипали траву вишневые коровы.
– Красные коровы, – сказала Аннабет. – Коровы солнца.
– Чего-чего? – переспросил я.
– Они посвящены Аполлону.
– Священные коровы?
– Именно. Но что они делают…
– Постойте! – сказал Гроувер. – Слушайте!
Поначалу казалось, что все тихо… но тут и я услышал отдаленный собачий лай. Лай приближался. Потом подлесок заколыхался, и из него вылетели две собаки. Только это были не две собаки. Это была одна собака, но двухголовая. Она была похожа на грейхаунда: длинная, змеевидная, с гладкой коричневой шкурой, но шея у нее раздваивалась, и на каждой шее сидело по голове, и обе эти головы рычали, клацали зубами и всячески демонстрировали, что нам тут не рады.
– Плохая собачка, собачий Янус! – воскликнул Тайсон.
– Арф! – сказал ей Гроувер, приветственно вскинув руку.
Двухголовая собака оскалила зубы. Похоже, ее совсем не впечатлило, что Гроувер умеет разговаривать на языке зверей. Но тут из леса выбрался хозяин собачки, и я понял, что собака – не главная наша проблема.
Это был здоровенный мужик с ослепительно-белыми волосами, в соломенной ковбойской шляпе и с белой бородой, заплетенной в косицы – точь-в-точь Старик-Время[5], если бы тот вдруг заделался деревенским мордоворотом, да еще вдобавок под кайфом. На нем были джинсы, футболка с надписью «ТЕХАС НЕ ТРОЖЬ!» и джинсовая куртка с оборванными рукавами, так, что были видны мускулистые ручищи. На правом бицепсе была татуировка со скрещенными мечами. В руке он держал дубину величиной с ядерную боеголовку, с пятнадцатисантиметровыми шипами на рабочем конце.
– Ко мне, Орф![6] – сказал он собаке.
Собака еще раз на нас рыкнула, просто чтобы выразить свои чувства, потом вернулась к хозяину. Дядька смерил нас взглядом, держа дубину наготове.
– Кто такие? – осведомился он. – Скотину воруем?
– Просто путешественники, – ответила Аннабет. – У нас поход.
У дядьки дернулся глаз.
– Полукровки, а?
Я было начал:
– А откуда вы зна…
Аннабет стиснула мой локоть.
– Я Аннабет, дочь Афины. Это Перси, сын Посейдона. Гроувер, сатир. Тайсон…
– Циклоп, – докончил за нее дядька. – Ну да, вижу.
Он воззрился на меня.
– А про полукровок я знаю, потому как я сам полукровка, сынок! Я – Эвритион[7], пастух с тутошнего ранчо. Сын Ареса. Вы, я так понимаю, через Лабиринт пришли, как и тот, другой.
– Тот, другой? – переспросил я. – Вы имеете в виду Нико ди Анджело?
– Да к нам вечно кто-то из Лабиринта прется, – мрачно сказал Эвритион. – Немногие уходят обратно.
– Ух ты! – сказал я. – Что называется, теплый прием!
Пастух оглянулся, как будто за ним кто-то следил. Потом понизил голос.
– Слушайте, полубоги, я это скажу только раз и повторять не стану. Убирайтесь обратно в Лабиринт. Пока не поздно.
– Нет, мы не уйдем, – упрямо ответила Аннабет. – Пока не увидим того, другого полубога. Ну пожалуйста!
Эвритион крякнул.
– Ну что, барышня, тогда выбора у меня нет. Мне придется отвести вас к старшому.
Я даже не чувствовал себя заложником или кем-то вроде того. Эвритион шагал рядом с нами, неся дубину на плече. Двухголовый пес Орф рычал и принюхивался к ногам Гроувера и время от времени пропадал в кустах, охотясь за животными, но в целом Эвритион его контролировал.
Мы шли по наезженной колее, которая, казалось, тянулась вперед бесконечно. Стояла жарища, градусов под сорок, после прохладного Сан-Франциско было очень тяжело. Над землей колыхался раскаленный воздух. В деревьях гудели насекомые. Мы еще не так далеко ушли, а я уже вспотел. Вокруг вились мухи. Время от времени мы видели загон, полный красных коров или еще более странных животных. Как-то раз мы миновали леваду с изгородью, обшитой асбестом. Внутри бегал табун огнедышащих коней. И сено у них в кормушке полыхало. Земля дымилась у них под ногами, но сами лошади выглядели довольно ручными. Один большой жеребец поглядел на меня и заржал, выпустив из ноздрей столбы красного пламени. Интересно, он себе так носовые пазухи не обжигает?
– А эти зачем? – спросил я.
Эвритион нахмурился.
– Мы разводим животных для самых разных клиентов. Для Аполлона, для Диомеда… ну, и для других тоже.
– Например?
– Хватит вопросов.
Наконец мы вышли из леса. На холме перед нами возвышался большой фермерский дом, из белого камня и дерева, с огромными окнами.
– Это же Фрэнк Ллойд Райт![8] – воскликнула Аннабет.
Наверно, это что-то архитектурное. Лично на мой взгляд, этот дом выглядел как место, где несколько полубогов могут серьезно влипнуть. Мы зашагали вверх по склону холма.
– Правил не нарушать! – предупредил Эвритион, когда мы поднимались на крыльцо парадного входа. – Драк не устраивать. Оружие не вынимать. И никаких комментариев по поводу внешности старшого!
– А почему? – спросил я. – Как он выглядит?
Но прежде, чем Эвритион успел ответить, другой голос произнес:
– Добро пожаловать на ранчо «Три Г»!
У человека, стоящего на крыльце, была нормальная голова – уже хорошо. Лицо обветренное и смуглое от многих лет, проведенных на солнце. Прилизанные черные волосы и тонкие черные усики, как у негодяев в старых фильмах. Он нам улыбался, но эту улыбку нельзя было назвать дружелюбной – он скорее ухмылялся, типа: «Вот здорово, будет кого помучить!»
Однако долго я на эту тему не раздумывал, потому что тут я обратил внимание на его тело… точнее, тела. У него их было три. Вы, конечно, можете подумать, что я уже привык к странной анатомии, после Януса и Бриарея, но этот мужик выглядел как три отдельных человека. Его шея соединялась со средней грудью, как у нормального человека, но у него было еще две груди, по одной с каждой стороны, соединенных плечами и расположенных на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Его левая рука росла из левого плеча, а правая из правого, так что у него было две руки, но зато четыре подмышки, как ни дико это звучит. Все груди соединялись в один громадный торс, стоящий на двух обычных, только очень мощных ногах. На нем были самые огромные джинсы, какие я видел в своей жизни. А на телах у него были три ковбойки разного цвета: зеленая, желтая и красная, как светофор. Интересно, как же он среднее-то тело одевает, там же рук нет.
Пастух Эвритион ткнул меня в спину.
– Поздоровайся с мистером Герионом![9]
– Привет! – сказал я. – Клевые тела… ой, то есть ранчо! Клевое у вас ранчо.
Трехтелый не успел ничего ответить, как застекленные двери распахнулись и на крыльцо вышел Нико ди Анджело.
– Герион, я не стану ждать…
Он увидел нас и застыл. Потом обнажил меч. Клинок был тот самый, что я видел во сне: короткий, острый и черный, как полночь.
Увидев это, Герион зарычал.
– А ну, уберите это, мистер ди Анджело! Не хватало еще, чтобы мои гости друг друга поубивали!
– Но это же…
– Перси Джексон, – закончил Герион. – Аннабет Чейз. И пара их приятелей-чудовищ. Ну да, знаю.
– Почему это чудовищ? – обиделся Гроувер.
– На нем три рубашки! – сказал Тайсон, как будто только что это заметил.
– Они допустили, чтобы моя сестра умерла! – голос Нико дрожал от ярости. – Они пришли, чтобы меня убить!
– Нико, мы здесь не затем, чтобы тебя убить, – я поднял руки. – То, что случилось с Бьянкой, было…