Я в ужасе уставился на все эти черепа – их были сотни, – и на знамя Посейдона. Неужели это храм моего папы? Папа ведь хороший мужик. От меня он ни разу не потребовал даже открытки на День отца, не говоря уж о черепах…
– Перси! – крикнула мне Аннабет. – Его мать – Гея! Гея!..
Великан-лестригон зажал ей рот ладонью. «Его мать – Гея». Богиня Земли. Аннабет пыталась мне сказать, что это почему-то важно, но почему – я не знал. Может, она просто имела в виду, что у чувака оба родителя – боги? Тогда убить его будет еще труднее…
– Ты псих, Антей, – сказал я. – Если ты думаешь, будто этим ты угождаешь отцу, ты ничего не знаешь о Посейдоне!
Толпа завопила, бросаясь оскорблениями, но Антей вскинул руку, требуя тишины.
– Оружие! – произнес он. – И тогда мы поглядим, как ты умеешь умирать! Что ты выбираешь? Секиры? Щиты? Сети? Огнеметы?
– Только мой меч, – ответил я.
Чудовища разразились хохотом, но в руках у меня тут же появился Анаклузмос, и хохот сделался немного нервным. Бронзовый клинок слабо светился.
– Первый поединок! – провозгласил Антей. Ворота распахнулись, и из них выскользнула дракайна. В одной руке у нее был трезубец, в другой – сеть с грузами. Классическое вооружение гладиатора. В лагере я годами учился противостоять таким бойцам.
Она сделала пробный выпад. Я отступил. Она метнула сеть, рассчитывая запутать мою правую руку, но я непринужденно шагнул в сторону, перерубил древко и ткнул Анаклузмосом в щель в доспехе. Дракайна с жалобным воплем рассыпалась прахом, и радостные крики толпы смолкли.
– Не-ет! – взревел Антей. – Слишком быстро! Нельзя убивать так сразу! Только по моему велению!
Я оглянулся на Аннабет и Рейчел. Надо найти способ их освободить. Может быть, отвлечь их стражу…
– Молодец, Перси! – улыбнулся Лука. – Надо отдать тебе должное, обращаться с мечом ты научился как следует.
– Второй поединок! – заорал Антей. – И на этот раз – помедленней! А то так неинтересно! Дождись моего решения, потом уже убивай – а не то!!!…
Ворота снова распахнулись, и на этот раз из них вышел молодой воин. Он был чуть постарше меня, лет шестнадцати. Блестящие и гладкие черные волосы, левый глаз закрыт повязкой. Воин был тощий и жилистый, греческий доспех на нем болтался. Он вонзил меч в землю, подтянул ремни на щите и надел шлем с султаном из конского волоса.
– Ты кто? – спросил я.
– Этан Накамура, – сказал он. – Мне надо тебя убить.
– Зачем тебе это?
– Эй! – завопило с трибун какое-то чудовище. – Кончайте болтать, деритесь уже!
Остальные подхватили его крик.
– Я должен доказать свою доблесть, – сказал мне Этан. – Иначе меня не примут!
И с этими словами он ринулся на меня. Наши мечи встретились в воздухе, толпа взревела. Это казалось совершенно неправильным. Не хотел я сражаться на потеху толпе чудовищ. Но Этан Накамура не оставил мне особого выбора.
Он теснил меня. Он был хорош. В Лагере полукровок он никогда не бывал – насколько я знал, – но где-то его учили. Он отразил мой удар и едва не сбил меня с ног щитом, но я успел отпрыгнуть. Он рубанул мечом. Я откатился в сторону. Мы обменивались ударами и блоками, прощупывая друг друга. Я старался держаться с той стороны, где у Этана была повязка, но это не особо помогало. Он, видимо, давно привык сражаться с одним глазом, потому что атаки слева он отражал безукоризненно.
– Кро-ви! Кро-ви! – кричали чудовища.
Мой противник покосился на трибуны. Так вот где у него слабое место! Он старался произвести впечатление. А я нет.
Он издал яростный боевой клич и бросился на меня, но я отбил его клинок и отступил, позволяя ему оттеснить меня.
– Фу-у! – воскликнул Антей. – Стой и сражайся!
Этан теснил меня, но я без труда отражал атаки, даже без щита. Он был одет для обороны – в тяжелый доспех со щитом, – и от этого ему было очень утомительно атаковать. Я был более уязвимой мишенью, но зато мог двигаться легче и проворнее. Толпа озверела: они негодующе орали и швырялись камнями. Мы сражались уже минут пять, ни разу не пролив крови.
И вот наконец Этан допустил ошибку. Он попытался пырнуть меня в живот, я перехватил его меч на свой и крутанул. Меч Этана шлепнулся наземь. И не успел он прийти в себя, как я огрел его рукоятью меча по шлему и повалил на землю. Его тяжелый доспех помог мне больше, чем ему. Этан рухнул на спину, усталый и оглушенный. Я приставил острие меча к его груди.
– Заканчивай! – простонал Этан.
Я поднял взгляд на Антея. Его красное лицо окаменело от недовольства, однако он вскинул руку и опустил большой палец вниз.
– Забудь, – я убрал меч в ножны.
– Не дури! – простонал Этан. – Они просто убьют нас обоих!
Я протянул ему руку. Он нехотя взялся за нее. Я поднял его на ноги.
– Это неуважение к играм! – взревел Антей. – Ваши головы обе станут приношением Посейдону.
Я посмотрел на Этана.
– Будет шанс – беги!
И снова обернулся к Антею.
– Почему же ты сам не выйдешь сразиться со мной? Если папа так тебе благоволит, спустись сюда и докажи это!
Чудовища на трибунах зароптали. Антей огляделся по сторонам и, видимо, сообразил, что выбора у него нет. Отказаться он не мог, не показавшись трусом.
– Мальчик, я самый сильный борец в мире! – предупредил он. – Я участвую в поединках со времен первого панкратиона!
– Панкратиона? – переспросил я.
– Он имеет в виду бой не на жизнь, а на смерть, – сказал Этан. – Борьба без правил. Любые приемы разрешены. Когда-то это был олимпийский вид спорта.
– Спасибо за подсказку, – сказал я.
– Не за что.
Рейчел смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Аннабет энергично замотала головой: рот ей по-прежнему зажимала рука лестригона.
Я указал на Антея мечом.
– Победитель получает все! Если я побеждаю, мы все свободны. Если побеждаешь ты, мы умрем. Поклянись водами Стикса!
Антей расхохотался.
– Ну, это много времени не займет! Клянусь чем хочешь!
И он спрыгнул через ограждение на арену.
– Удачи! – сказал мне Этан. – Она тебе пригодится!
И поспешно отступил назад.
Антей хрустнул костяшками пальцев. Он ухмыльнулся, и я увидел, что у него даже зубы сточены волнами. Должно быть, чистить их ужасно больно!
– Оружие? – спросил он.
– Я останусь при своем мече. А ты?
Он вытянул громадные ручищи и пошевелил пальцами.
– Мне ничего другого не надо! Господин Лука, наш поединок будешь судить ты!
Лука усмехнулся, глядя на меня.
– С удовольствием!
Антей ринулся на меня. Я прокатился у него под ногами и пырнул его сзади в бедро.
Антей взревел. Но вместо крови, которая должна была хлынуть из раны, оттуда ударил фонтан песка, как будто я пробил песочные часы. Песок просыпался на земляной пол, и земля, взметнувшись, прилипла к ноге, совсем как гипсовая повязка. Когда земля отпала, рана исчезла.
Он атаковал снова. По счастью, мне уже доводилось сражаться с великанами. На этот раз я отскочил вбок и ударил его под мышку. Клинок Анаклузмоса вошел в ребра по самую рукоять. Это хорошо. Плохо то, что, когда великан развернулся, меч вырвался у меня из руки, и я отлетел и упал на арену, безоружным.
Антей взревел от боли. Я ждал, когда же он рассыплется и исчезнет. Еще ни одно чудовище не пережило такую рану, нанесенную моим мечом. Клинок небесной бронзы должен был уничтожить его сущность. Но Антей ухватился за рукоять, выдернул меч и отшвырнул его себе за спину. Из раны вновь хлынул песок, но земля снова взметнулась, укрывая его. Антея залепило землей по самые плечи. И как только земля отвалилась, он оказался целым и невредимым.
– Ну что, полубог, понял теперь, почему я никогда не проигрываю? – злорадно бросил Антей. – Ступай сюда, дай мне тебя раздавить! Это будет быстро!
Антей стоял между мной и моим мечом. Я в отчаянии огляделся и встретился глазами с Аннабет.
«Земля», – подумал я. Что же пыталась мне сказать Аннабет? Матерью Антея была сама Гея, мать-земля, древнейшая из всех богинь. Может, отец у него и Посейдон, но именно Гея спасает ему жизнь. До тех пор, пока он касается земли, я ему ничего не сделаю.
Я попытался прошмыгнуть мимо, но Антей предвидел мой бросок. Он, хихикая, преградил мне путь. Теперь он просто играл со мной. Он загнал меня в тупик.
Я посмотрел на цепи, свисающие с потолка, на крюки, на которых болтались черепа врагов Антея. И внезапно меня осенило.
Я сделал вид, что пытаюсь броситься в другую сторону. Антей снова заступил дорогу. Толпа хохотала и орала Антею, чтобы он меня прикончил, но великан желал позабавиться.
– Жалкий мальчишка! – сказал он. – Ты недостоин быть сыном бога моря!
Я почувствовал, что ручка вернулась ко мне в карман, но Антей об этом не знал. Он наверняка думает, что Анаклузмос до сих пор валяется на земле у него за спиной. Наверняка он думает, что моя цель – добраться до меча. Преимущество небольшое, но других у меня не было.
Я ринулся напролом, согнувшись в три погибели, чтобы он подумал, будто я снова собираюсь прошмыгнуть у него между ногами. И когда он наклонился, словно собираясь ловить низко пущенный мяч, я подпрыгнул изо всех сил: оттолкнулся от его предплечья, вскарабкался по его плечу, точно по приставной лестнице, и поставил ногу ему на макушку. Антей сделал то, что сделал бы всякий. Он с негодованием распрямился и вскричал: «Эй, ты!» И я прыгнул вверх, использовав данный им толчок, чтобы взлететь к потолку, как с катапульты. Я ухватился за верхний конец цепи, и черепа и крюки зазвенели внизу, подо мной. Я обхватил цепь ногами, как канат на уроке физкультуры. Я обнажил Анаклузмос и перепилил соседнюю цепь.
– Спускайся, трус! – взревел Антей. Он попытался меня схватить, но чуть-чуть не дотянулся. А я, цепляясь изо всех сил, крикнул:
– Залезь и достань! Что, не можешь? Салом оброс?
Он взвыл и снова попытался до меня дотронуться. Ухватился за цепь, попробовал подтянуться. Пока он трепыхался, я спустил вниз отпиленную цепь с крюком. С третьей попытки я все же сумел подцепить Антея за набедренную повязку.