– Я приду и спасу тебя, – пообещал я. – Где ты находишься?
– В море Чудовищ, разумеется!
– В каком море?
– Говорю же, я не знаю точно где! И послушай, Перси… эм… мне правда очень жаль, но эта мысленная связь… в общем, у меня не было выбора. Наши эмоции теперь связаны. И если я умру…
– Только не говори, что я тоже умру.
– Ну, в общем… может, и нет. Ты сможешь прожить еще долгие годы в состоянии овоща. Но, эм… будет намного лучше, если ты вытащишь меня отсюда.
– Мулипусечка! – взревело чудище. – Пора ужинать! Ням-ням, овечье мясцо!
Гроувер захныкал:
– Я должен идти. Поторопись!
– Погоди! Ты сказал, «оно» здесь. Что это за «оно»?
– Нет времени! Приятных снов. Не дай мне умереть!
Сон закончился, я вздрогнул и проснулся. Стояло раннее утро. Тайсон обеспокоенно таращился на меня сверху вниз своим единственным карим глазом.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
У меня мурашки побежали по спине, потому что его голос до жути походил на голос чудовища из моего сна.
Утро в день гонки выдалось жаркое и влажное. Над землей висел туман, как пар в бане. На ветвях деревьев сидели тучи птиц: толстые серые с белым голуби, вот только в отличие от обычных птиц они не ворковали. Они производили раздражающий металлический скрип, напоминавший мне звук радара подводной лодки.
Трассу для гонки построили на зеленом поле между стрельбищем и лесом. Обитатели домика Гефеста использовали бронзовых быков, чтобы проложить овальную трассу (после того как им разбили головы, чудища стали совершенно ручными и с работой управились очень быстро).
Кроме того, устроили каменные трибуны для зрителей, на них разместились Тантал, сатиры, несколько дриад и все обитатели лагеря, которые не принимали участия в гонке. Мистер Д. не показывался. Он никогда не поднимался раньше десяти часов.
– Итак! – объявил Тантал, пока собирались члены команд. Одна из наяд заранее принесла ему большое блюдо с выпечкой, и, пока Тантал говорил, его правая рука тянулась через судейский стол к шоколадному эклеру. – Вы все знаете правила. Длина дистанции составляет четверть мили. Нужно пройти два круга. Две лошади на одну колесницу. Каждая команда состоит из возницы и бойца. Разрешено пользоваться любым оружием. Нечестные приемы приветствуются. Но постарайтесь никого не убить! – Тантал улыбнулся нам как непослушным детишкам. – За убийство полагается суровое наказание: вас на целую неделю отлучат от посиделок у костра! А теперь по колесницам!
Бекендорф повел свою команду на старт. У них получился очень миленький выезд а-ля «бронза и железо» – даже лошади и те выкованные и волшебным образом зачарованные на манер колхидских быков. Я не сомневался, что Бекендорф напичкал и их, и колесницу всевозможными механическими ловушками и прочими прибамбасами, похлеще чем «Мазерати» последней модели.
Команда Ареса впрягла в свою кроваво-красную колесницу двух вселяющих ужас коней-скелетов. Кларисса вся увешалась дротиками, шипастыми ядрами, сюрикенами и прочими опасными игрушками.
Колесница Аполлона, полностью сделанная из золота, являла собой верх красоты и изящества, как и два прекрасных пегих коня с белыми гривами. Воин этой колесницы вооружился луком, хотя и пообещал не стрелять в возниц противников остроконечными стрелами.
Команда Гермеса выкрасила свою колесницу в зеленый, но она по-прежнему выглядела старой, как будто долгие годы простаивала в гараже. На первый взгляд в ней не было ничего особенного, но в ней стояли братья Стоуллы, и я содрогнулся при мысли о том, какие именно нечестные приемы они собираются пустить в ход.
Оставалось только две колесницы: одной правила Аннабет, игравшая за команду Афины, а другой – я.
Перед началом гонки я улучил минуту, чтобы подойти к Аннабет и рассказать ей про свой сон.
Услышав имя Гроувера, она насторожилась, но, когда я пересказал наш с ним разговор, снова стала замкнутой и подозрительной.
– Ты пытаешься отвлечь меня, – решила она.
– Что? Нет!
– Ладно! Думаешь, я поверю, что Гроувер умудрился наткнуться на ту самую вещь, которая только и может спасти лагерь?
– Ты это о чем?
Она возвела глаза к небу:
– Иди обратно к своей колеснице, Перси.
– Я ничего не выдумал. Он в беде, Аннабет.
Она колебалась. Было ясно: она пытается решить, стоит ли мне верить. Несмотря на наши с ней периодические стычки, мы через многое прошли вместе. И я знал, что она ни за что не пожелала бы Гроуверу зла.
– Перси, мысленную связь невероятно трудно установить. Я хочу сказать, скорее всего, тебе просто приснилось…
– Оракул, – меня вдруг осенило. – Мы можем спросить совета у Оракула.
Аннабет нахмурилась.
Прошлым летом, перед своим опасным приключением, я посетил странного духа, обитающего на чердаке Большого дома, и он сделал пророчество, которое сбылось самым неожиданным образом. Этот случай не выходил у меня из головы долгие месяцы. Аннабет знала: я ни за что бы не предложил снова прибегнуть к этому способу, если бы просто дурачился.
Прежде чем она успела ответить, протрубили в раковину.
– Участники состязаний! – прокричал Тантал. – Займите свои места!
– Мы поговорим позже, – пообещала Аннабет. – Когда я выиграю.
Пока я шел назад к своей колеснице, то заметил, что число голубей на деревьях еще увеличилось и птицы стрекотали, как сумасшедшие, так что лес переполнился их криками. Остальные, кажется, не обращали на голубей внимания, но лично меня они нервировали. Их клювы как-то странно блестели. А глаза казались ярче, чем у обычных птиц.
Тайсон предпринимал безуспешные попытки усмирить наших лошадей. Пришлось долго их уговаривать, пока они не успокоились.
«Он – чудовище, повелитель!» – жаловались они.
«Он – сын Посейдона, – отвечал я. – Совсем как… ну, как я».
«Нет! – настаивали лошади. – Чудовище! Пожиратель лошадей! Не верим ему!»
«Я вам дам сахару после гонки», – посулил я.
«Сахар?»
«Огромные куски сахара. И сено. Я ведь упоминал сено?»
В конце концов лошади сдались, и я впряг их в колесницу.
Поясняю специально для тех, кто никогда не видел древнегреческих колесниц: их делали не ради безопасности и удобства, а ради скорости. Фактически это деревянный ящик без задней стенки, подвешенный на оси между двух колес. Возница все время стоит, а во время езды здорово трясет и подбрасывает. Повозка сделана из очень легкого дерева, так что если зазеваешься на крутом повороте трассы, то запросто опрокинешься и разобьешься вместе с колесницей.
Это куда круче скейтборда.
Я взялся за поводья и направил колесницу к стартовой черте. Тайсону я вручил десятифутовый шест и велел отталкивать от нас другие колесницы, если они подъедут слишком близко, а также отбивать все предметы, которые их воины будут в нас швырять.
– Не хочу бить пони палкой, – уперся мой напарник.
– И не надо, – кивнул я. – И людей тоже не бей, по возможности. Будем соревноваться честно. Главное, не лезь в драку, чтобы я мог без помех править лошадьми.
– Мы выиграем! – просиял он.
«Скорее уж вылетим с треском», – подумалось мне. Но я должен был попытаться. Я хотел показать остальным… что ж, не знаю точно, что именно. Что Тайсон вовсе не плохой? Что я не стыжусь показываться вместе с ним на людях? Или что их шутки и дразнилки меня нисколько не трогают.
Когда колесницы выстроились на старте, лес уже просто кишел голубями с блестящими глазами. Они скрипели так громко, что зрители на трибунах что-то заметили и стали нервно поглядывать на усыпанные птицами деревья. Тантал, казалось, не обращал на голубей внимания, но ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать стоявший над полем гвалт.
– Возничие! – прокричал он. – Займите свои места!
Он взмахнул рукой и прозвучал сигнал к началу гонки. Колесницы пришли в движение. Загрохотали копыта, поднимая тучи пыли. Толпа разразилась радостными криками.
И почти сразу же раздалось громкое противное «ХРЯСЬ!». Я оглянулся и успел увидеть, как перевернулась колесница команды Аполлона. Ее протаранила колесница Гермеса, возможно, по ошибке, а возможно, и не случайно. Ездоков разбросало в стороны, а их обезумевшие лошади потащили золотую колесницу дальше. Члены команды Гермеса, Тревис и Коннор Стоуллы, смеялись по случаю такой удачи, но недолго. Лошади, запряженные в колесницу Аполлона, столкнулись с их собственной парой, и колесница Гермеса тоже перевернулась. В клубах пыли плясали, становясь на дыбы, четыре лошади, да валялась груда разломанных досок.
Минус две колесницы на первых двадцати футах гонки. Обожаю этот вид спорта.
Я снова переключил все внимание на собственных лошадей. Мы развили неплохую скорость, опередив колесницу Ареса, но колесница Аннабет ушла далеко вперед. Она уже объезжала первый столб, ее напарник помахал нам метательным копьем и, оскалив зубы в улыбке, прокричал:
– Чао!
Кроме того, нас настигала колесница Гефеста.
Бекендорф нажал на кнопку, и в боку его колесницы открылась откидная панель.
– Извини, Перси! – прокричал он. Прямо в колеса нашей колесницы полетели три железные цепи с закрепленными на концах шарами. Казалось, авария неминуема, но Тайсон ловко отбил цепи в сторону своим шестом. А потом с силой отпихнул колесницу Гефеста, так что она вылетела на обочину, а мы понеслись дальше.
– Отличная работа, Тайсон! – завопил я.
– Птицы! – крикнул он.
– Что?
Мы мчались так быстро, что трудно было что-либо услышать или увидеть, но Тайсон указал в сторону леса, и я увидел, что его беспокоит. Голуби покинули деревья и летали кругами, как гигантский торнадо, постепенно приближаясь к трассе.
«Подумаешь, – сказал я себе. – Это же просто птицы».
И попытался сосредоточиться на гонке.
Мы прошли первый поворот, колеса судорожно заскрипели, колесница угрожающе накренилась, но зато от Аннабет нас теперь отделяло не более десяти футов. Если бы я только смог подобраться чуть-чуть поближе, Тайсон смог бы пустить в ход свой шест…