Воин, сопровождавший Аннабет, перестал ухмыляться. Он вытащил из своей коллекции дротиков одно метательное копье и прицелился в меня.
Но прежде, чем он успел его швырнуть, раздались пронзительные крики.
Голубиный рой пикировал на зрителей на трибунах и на другие колесницы. Бекендорф бранился. Его воин пытался отбиться от птиц, но он ничего не видел. Колесница сбилась с курса и улетела на клубничное поле, пропахав на нем глубокую борозду; из механических коней вырывались струи пара.
В колеснице Ареса Кларисса рявкнула на своего воина, и тот быстро накинул над их колесницей защитную камуфляжную сеть. Птицы облепили повозку, клевали и царапали руки воина, пытавшегося удержать сетку, но Кларисса только стиснула зубы и продолжала править. Ее скелетообразные лошади оказались для птиц неуязвимыми. Пернатые агрессоры напрасно клевали их пустые глазницы и пролетали сквозь ребра, жеребцы упрямо продолжали скакать.
Зрителям повезло меньше. Голуби царапали все, до чего могли дотянуться, так что народ моментально ударился в панику.
Теперь, когда птицы подлетели ближе, стало ясно, что это не простые голуби. Их глаза-бусинки горели злобой. Клювы были сделаны из бронзы и, судя по воплям обитателей лагеря, резали как бритва.
– Стимфалийские птицы! – пронзительно закричала Аннабет. Она придержала коней и подъехала вплотную к нам. – Они обглодают всех до костей, если мы их не спровадим!
– Тайсон, – велел я, – поворачиваем!
– Мы не туда заехали? – спросил тот.
– Как обычно, – прорычал я, направляя колесницу к трибунам.
Аннабет держалась рядом. Она прокричала:
– Герои, к оружию!
Но не уверен, что кто-то ее услышал из-за визгливых криков птиц и всеобщего хаоса.
Я сжал вожжи одной рукой и сумел вытащить Анаклузмос.
Птичья лавина ударила мне в лицо, щелкая металлическими клювами. Я рубанул тварей мечом, и они рассыпались в прах, а по ветру полетели перья. Но вокруг по-прежнему роились тысячи и тысячи. Одна клюнула меня в спину, и я едва не выпрыгнул из повозки.
Аннабет тоже приходилось несладко. Чем ближе мы подъезжали к трибунам, тем плотнее становилось птичье облако.
Некоторые зрители пытались отбиваться. Отпрыски Афины подняли щиты. Лучники из домика Аполлона схватили луки и стрелы, чтобы истреблять нападавших, но птицы смешались с обитателями лагеря, так что стрелять было небезопасно.
– Их слишком много! – крикнул я Аннабет. – Как от них избавиться?
Она проткнула одного голубя ножом.
– Геракл использовал шум. Медные колокола! Он отпугнул их самыми ужасными звуками, какие только смог…
Ее глаза расширились:
– Перси… Коллекция Хирона!
Я мгновенно уловил ход ее мыслей:
– Думаешь, это сработает?
Она передала поводья своему воину и перепрыгнула из своей колесницы в мою (вот бы я умел так прыгать).
– Гони к Большому дому! Это наш единственный шанс!
Кларисса только что пересекла финишную черту и только теперь заметила, что, кроме нее, гонку никто не продолжает. Тут и до нее дошло, насколько серьезную угрозу представляют птицы.
Потом она увидела, что мы уезжаем, и заорала:
– Вы что, убегаете? Битва здесь, трусы!
Она выхватила меч и кинулась к трибунам.
Я послал лошадей галопом. Колесница, подскакивая, пронеслась по клубничным полям через волейбольный пляж и, накренившись, остановилась перед Большим домом. Мы с Аннабет вбежали внутрь и рванули через холл в комнату Хирона.
Его проигрыватель все так же стоял на тумбочке, рядом лежали любимые компакт-диски.
Я схватил один, показавшийся мне самым противным, Аннабет подхватила проигрыватель, и мы со всех ног понеслись обратно.
На трассе полыхали колесницы. Повсюду метались раненые обитатели лагеря, а птицы рвали на них одежду и дергали за волосы. Тантал бегал вокруг трибун, преследуя блюдо с выпечкой, и время от времени выкрикивал: «Все под контролем! Беспокоиться не о чем!»
Мы подбежали к финишной черте. Аннабет вставила в проигрыватель диск. Я молился, чтобы в батарейках еще остался заряд.
Я нажал кнопку «проиграть», и грянули любимые песни Хирона – «Величайшие хиты Дина Мартина». В воздухе разлились звуки скрипки, зазвучал джаз, и кучка мужиков завыла что-то по-итальянски.
Голуби-демоны обезумели. Они принялись летать кругами, сталкиваясь друг с другом, как будто хотели вышибить друг дружке мозги. Потом разом устремились вверх и гигантским темным облаком понеслись вдаль.
– Давайте! – закричала Аннабет. – Лучники!
Теперь, когда мишень стала ясно видна, лучники Аполлона сработали безукоризненно. Почти все они умели пускать по пять-шесть стрел зараз. За несколько минут землю усеяли мертвые голуби с бронзовыми клювами, а уцелевшие твари как дым растаяли на горизонте.
Лагерь был спасен, но масштаб разрушений удручал. Большая часть колесниц оказалась полностью разрушена. Почти все ребята получили ранения – множество кровоточащих царапин и порезов, оставленных птичьими клювами. Девочки из домика Афродиты рыдали, потому что их прекрасные прически теперь напоминали вороньи гнезда, а платья превратились в лохмотья.
– Браво! – сказал Тантал, не глядя на нас с Аннабет. – А вот и наш первый победитель!
Он подошел к финишной черте и возложил венок из золотого лавра на голову ошеломленной Клариссы.
Потом повернулся ко мне и улыбнулся:
– А теперь поговорим о наказании для смутьянов, сорвавших гонку.
Глава седьмаяЯ принимаю подарки от незнакомца
Тантал представил все так, будто стимфалийские птицы просто пролетали через лес по своим делам и ни за что не напали бы на лагерь, если бы мы с Аннабет и Тайсоном не потревожили их покой своим неумением управлять колесницами.
Услышав такую вопиющую несправедливость, я послал Тантала гоняться за пончиком, и это отнюдь не улучшило его настроение. Он на весь день отправил нас в наряд на подземную кухню отскребать горшки и блюда наравне с гарпиями-чистильщиками. Гарпии вместо воды пользовались лавой, чтобы добиться суперблеска посуды и убить девяносто девять процентов всех известных микробов, так что нам с Аннабет пришлось надеть асбестовые перчатки и фартуки.
Тайсон не протестовал. Он погрузил голые руки в лаву и принялся скрести, но нам с Аннабет пришлось несколько часов подряд выполнять эту опасную работу, изнывая от жары, особенно принимая во внимание горы дополнительных тарелок. Чтобы отпраздновать победу Клариссы в гонке на колесницах, Тантал приказал устроить специальный торжественный обед с несколькими переменами блюд, гвоздем программы стали стимфалийские птицы, зажаренные по-деревенски.
Но наказание имело и свои плюсы: у нас с Аннабет появился общий враг и масса времени, чтобы поговорить. Девочка снова выслушала рассказ о моем сне про Гроувера, и по выражению ее лица я понял: она начинает мне верить.
– Если бы он действительно нашел это, – пробормотала она, – и если бы мы смогли отыскать это…
– Минуточку, – прервал я. – Ты ведешь себя так, словно… Что бы там ни нашел Гроувер, это единственная вещь в мире, которая может спасти лагерь. Что это такое?
– Я тебе подскажу. Что получится, если содрать шкуру с барана?
– Кровь-кишки?
Она вздохнула:
– Руно. Шкуру барана называют «руно». А если у этого барана еще и золотая шерсть…
– Золотое руно. Ты шутишь?
Аннабет взяла тарелку, полную птичьих костей, и макнула в лаву.
– Перси, помнишь Седых сестер? Они сказали, что знают, где находится то, что ты ищешь. И упомянули Ясона. Три тысячи лет назад они рассказали ему, где найти золотое руно. Ты же знаешь историю про Ясона и аргонавтов?
– Ага, – кивнул я. – Смотрел старый фильм, тот, в котором были скелеты[10].
Аннабет закатила глаза:
– Боги мои, Перси! Ты просто безнадежен.
– Что? – возмутился я.
– Просто слушай. Вот настоящая история руна: у Зевса в числе прочих было двое детей, Кадм и Европа, так? Их собирались принести в жертву, но они обратились с мольбами о спасении к Зевсу. Тогда громовержец послал волшебного летающего барана с золотой шерстью, и тот перенес их из Греции в Колхиду, это в Малой Азии. Ну, вообще-то донес он только Кадма. Европа по дороге свалилась с барана и умерла, но это уже неважно.
– Думаю, она бы с тобой не согласилась.
– Суть в том, что когда Кадм попал в Колхиду, то принес золотого барана в жертву богам, а руно повесил на дереве в самом центре царства. Руно принесло тем землям процветание. Животные перестали болеть. Растения лучше росли. Земледельцы собирали обильные урожаи. О болезнях позабыли. Вот почему Ясон хотел получить руно. Оно могло вдохнуть жизнь в землю, на которой находилось. Оно исцеляет болезни, придает силы всему живому, устраняет загрязнения…
– И оно могло бы вылечить древо Талии.
Аннабет кивнула:
– И сделать границы Лагеря полукровок крепкими, как никогда. Но, Перси, руно пропало много веков назад. Множество героев его искали, но безуспешно.
– Но Гроувер его нашел, – сказал я. – Он отправился на поиски Пана, а вместо этого нашел руно, потому что от него тоже исходит природное волшебство. В этом есть смысл, Аннабет. Мы можем спасти нашего друга, а заодно и лагерь. Как удачно!
Аннабет колебалась:
– Слишком удачно, тебе не кажется? Что, если это ловушка?
Я вспомнил, как прошлым летом Кронос манипулировал нами во время путешествия. Ему почти удалось нас обмануть, и мы почти помогли ему развязать между богами гражданскую войну, которая наверняка уничтожила бы западную цивилизацию.
– А разве у нас есть выбор? – вздохнул я. – Так ты поможешь мне спасти Гроувера или нет?
Аннабет мельком посмотрела на Тайсона: тот потерял интерес к нашему разговору и теперь весело плескался в лаве, используя вместо лодок и весел чашки и ложки.
– Перси, – тихонько сказала девочка, – нам придется сразиться с циклопами. А Полифем – самый ужасный из них. Его остров может быть только в одном месте: в море Чудовищ.