– Эммм…
– Сначала – на источники. – Дама пробежала глазами свои записи. – Так, посмотрим…
Она критически оглядела нас с ног до головы.
– Ммм. Для начала – травяные обертывания для юной леди. И разумеется, юному джентльмену нужно полностью сменить имидж.
– Чего? – не понял я.
Но дама слишком увлеклась, делая пометки в блокноте.
– Итак! – подытожила она с беззаботной улыбкой. – Что ж, я уверена, что госпожа Ц.Ц. захочет лично с вами поговорить перед луау[15]. Прошу за мной.
Дело вот в чем. Мы с Аннабет привыкли, что на каждом шагу нас может поджидать западня, и, как правило, ловушки выглядят очень соблазнительно. Так что я каждую минуту ждал, что дама с блокнотом превратится в змею, или в демона, или еще не пойми во что. Но, с другой стороны, мы почти целый день провели в море. Я взмок от жары, проголодался и хотел пить, мой желудок вставал на дыбы и урчал, как собака.
– Не думаю, что это опасно, – пробормотала Аннабет.
Конечно же, опасность могла нас подстерегать, но мы все равно поплелись вслед за дамой. Я держал руки в карманах, ощупывая последние волшебные вещи, которые могли бы нас защитить: мультивитамины Гермеса и Анаклузмос, но чем дальше в глубь курорта мы уходили, тем меньше я про них помнил.
Место поражало красотой: куда ни посмотри – белый мрамор и голубая вода. К горе каскадом лепились террасы с бассейнами на каждом уровне, соединенные водяными горками, водопадами и трубами, заполненными водой, в которых можно было плавать. Повсюду били фонтаны, их струи складывались в причудливые силуэты вроде парящих орлов и скачущих лошадей.
Тайсон обожал лошадей. Уверен, ему бы понравились эти фонтаны. Я едва не обернулся, чтобы посмотреть на выражение его лица, но потом вспомнил, что Тайсон погиб.
– С тобой все в порядке? – спросила Аннабет. – Ты побледнел.
– Я в порядке, – соврал я. – Давай просто… пойдем дальше.
Мы проходили мимо различных ручных животных. Морская черепаха дремала на куче пляжных полотенец. Спящий леопард растянулся на трамплине для прыжков в воду. Гости курорта (сплошь молодые женщины) лежали в шезлонгах, потягивая фруктовые коктейли или читая журналы, в то время как на их лицах подсыхали травяные маски, а сотрудницы в белой форме делали им маникюр.
Когда мы поднимались по лестницам, направляясь, очевидно, к главному зданию, я услышал женское пение. Голос плыл в воздухе, как колыбельная, сплетая слова на… Не на древнегреческом, но явно на каком-то не менее древнем языке, возможно, на минойском или что-то вроде того. Я понимал, о чем она поет – лунный свет заливает оливковые рощи, цвета€ утренней зари. И волшебство. Что-то про волшебство. Казалось, голос отрывает меня от земли и несет к той, что поет.
Мы вошли в большую комнату, всю стену которой занимало огромное окно. Противоположную стену покрывали зеркала, так что казалось, будто у комнаты нет ни начала, ни конца. Тут и там была расставлена белая мебель, на вид дорогущая, в одном углу стоял стол, а на нем – проволочная клетка для какого-то домашнего животного. Клетка смотрелась здесь неуместно, но я не стал долго ломать над этим голову, потому что увидел поющую женщину и… ух ты.
Она сидела за ткацким станком, шириной с огромный широкоформатный телевизор, руки ее сновали туда-сюда, с необычайным проворством протягивая цветную нить. Гобелен, который она ткала, мерцал так, будто изображение на нем было трехмерным: сцена у водопада выглядела настолько реальной, что я видел, как течет вода, а по тканому небу плывут облака.
Аннабет затаила дыхание:
– Как красиво.
Женщина обернулась. Она была еще прекраснее, чем создаваемый ею гобелен. Длинные черные волосы перевиты золотыми нитями. Пронзительные зеленые глаза. Узор на ее темном шелковом платье, казалось, движется по ткани: тени животных, черное на черном, точно олень, бегущий через ночной лес.
– Ты – ценительница ткачества, моя дорогая? – спросила женщина.
– О да, мэм! – воскликнула Аннабет. – Моя мать…
Она оборвала незаконченную фразу. Нельзя трубить направо и налево, что твоя мать – Афина, богиня, которая изобрела ткацкий станок. А не то есть риск оказаться запертым в камере со стенами, обитыми мягкой резиной.
Хозяйка дома лишь улыбнулась:
– У тебя хороший вкус, моя дорогая. Я так рада, что вы пришли. Меня зовут госпожа Ц.Ц.
Животные в клетке принялись визжать. Судя по звукам, там обитали морские свинки.
Мы в свою очередь назвали госпоже Ц.Ц. свои имена. Она оглядела меня с неодобрительной гримаской, как будто я не прошел какой-то тест. Я моментально почувствовал себя ужасно. По какой-то причине мне хотелось угодить этой даме.
– Ох, дорогой, – вздохнула она. – Тебе срочно необходима моя помощь.
– Мэм? – переспросил я.
Госпожа Ц.Ц. подозвала даму с блокнотом.
– Хилла, будь добра, устрой для Аннабет небольшую экскурсию. Покажи ей тут все. Одежду придется сменить. А волосы, боже мой! Мы детально обсудим ее образ, после того как я поговорю с этим юным джентльменом.
– Но… – обиженно пробормотала Аннабет. – Чем вам не нравятся мои волосы?
Госпожа Ц.Ц. благожелательно улыбнулась:
– Моя дорогая, ты такая милашка. Правда! Но ты совершенно не умеешь себя преподнести. Такой потенциал пропадает зря!
– Пропадает?
– Ну, разве ты довольна своей внешностью? Бог мой, да разве кто-то когда-то собой доволен? Но не волнуйся. Здесь, на моем курорте, мы можем исправить любые недостатки. Хилла покажет тебе, что я имею в виду. Тебе, моя дорогая, нужно выпустить на волю твою истинную сущность!
Глаза Аннабет загорелись необыкновенным воодушевлением. Я еще никогда не видел, чтобы она настолько лишилась дара речи.
– Но… как же Перси?
– Ох, ну разумеется, – сказала госпожа Ц.Ц., окидывая меня грустным взором. – Перси требуется мое личное участие. С ним придется поработать гораздо больше, чем с тобой.
Если бы кто-то заявил мне такое в обычной ситуации, я бы разозлился, но когда такие речи исходили от госпожи Ц.Ц., это ввергало меня в уныние. Я ее разочаровал. Нужно придумать, как улучшить ситуацию.
Морские свинки пронзительно верещали, наверное, проголодались.
– Что ж, – сказала Аннабет. – Полагаю…
– Вот сюда, дорогая, – улыбнулась Хилла. И Аннабет позволила увести себя в недра курорта, в царство садов и водопадов.
Госпожа Ц.Ц. взяла меня за руку и подвела к зеркальной стене.
– Видишь ли, Перси… Тебе нужна серьезная помощь, чтобы высвободить скрытый потенциал. Для начала придется признать, что ты не доволен собой нынешним.
Я поежился, отражение повторило мое движение. Я всегда гнал от себя мысли о том, как выгляжу – шла ли речь о первом прыще, вскочившем на носу прямо перед началом учебного года, или о моих далеко не совершенных передних зубах, или о волосах, которые вечно стояли дыбом.
Голос госпожи Ц.Ц. напоминал мне обо всех этих недостатках, меня словно изучали под микроскопом. И одежда у меня не самая клевая. Я это знал.
«Кому какое дело?» – подумала какая-то часть меня. Но, глядя в зеркало госпожи Ц.Ц., было невероятно трудно найти в себе что-то хорошее.
– Ну, ну, – утешила госпожа Ц.Ц. – Что, если попробовать… вот это.
Она щелкнула пальцами, и на зеркало опустился небесно-голубой занавес. Он поблескивал, как и ткань, созданная на ее ткацком станке.
– Что ты видишь? – спросила госпожа Ц.Ц.
Я посмотрел на голубую ткань, не вполне уверенный, что она имеет в виду.
Затем покрывало изменило цвет. Я увидел свое отражение… но нет, не просто отражение. На покрывале искрилась более совершенная версия Перси Джексона, одетого с иголочки, с уверенной улыбкой на лице. Ровные зубы. Никаких прыщей. Идеальный загар. Больше мускулов. Пожалуй, на пару дюймов повыше. Этакий идеальный я.
– Ух ты, – выдавил я.
– Хочешь стать таким? – спросила госпожа Ц.Ц. – Или попробовать другую…
– Нет, – поспешно сказал я. – Это… это удивительно. А вы правда можете…
– Я могу подарить тебе абсолютно новый образ, – заверила госпожа Ц.Ц. Она вглядывалась в ткань и улыбалась, как будто ее что-то забавляло. Словно она видела не мое отражение, а нечто иное.
– А в чем фишка? – спросил я. – Мне придется… сесть на особую диету?
– О, это очень просто, – пообещала госпожа Ц.Ц. – Горы свежих фруктов, щадящая система упражнений и, разумеется… это.
Она подошла к маленькой барной стойке и налила стакан воды. Потом вскрыла пакетик растворимого сока и высыпала в стакан немного красного порошка. Смесь запылала. Когда сияние померкло, напиток выглядел как обычный молочно-клубничный коктейль.
– Один бокал вместо приема пищи, – сказала госпожа Ц.Ц. – Эффект наступит моментально, гарантирую.
– Как это возможно?
Она рассмеялась:
– К чему спрашивать об этом? То есть разве ты не хочешь стать идеальным прямо сейчас?
Что-то беспокоило меня глубоко в сознании.
– Почему… почему на этом курорте совсем нет парней?
– Ну, конечно же, они есть, – заверила меня госпожа Ц.Ц. – И ты очень скоро с ними встретишься. Просто попробуй смесь. И сам увидишь.
Я посмотрел на голубую материю – мое отражение, но это не я.
– Ну же, Перси, – пожурила меня госпожа Ц.Ц. – Самое трудное в смене имиджа – отбросить сдержанность. Тебе придется решать: положиться на мое суждение о прекрасном или остаться при своем.
У меня в горле пересохло, и я услышал свой голос:
– Полагаюсь на вас.
Госпожа Ц.Ц улыбнулась и протянула мне стакан. Я поднес его к губам.
На вкус, как и на вид, жидкость напоминала обыкновенный молочно-клубничный коктейль. В желудке у меня быстро распространилось тепло, которое затем перешло в жжение, как будто жидкость внутри меня закипела.
Я согнулся пополам и выронил стакан.
– Что вы… что происходит?
– Не волнуйся, Перси. Боль пройдет. Смотри! Как я и обещала, мгновенный эффект!