К сожалению, я знал, что он прав. Руно не решит все проблемы лагеря. Лука по-прежнему где-то поблизости, собирает армию на борту «Царевны Андромеды». Кронос все так же восстанавливается в своем золотом гробу. Рано или поздно нам придется с ними сразиться.
– Ты сделаешь самое лучшее в мире оружие, – заверил я Тайсона, гордо поднимая руку с подарочными часами. – Держу пари, они еще и точное время показывают.
Тайсон засопел.
– Братья помогают друг другу.
– Ты мой брат, – кивнул я. – В этом нет никаких сомнений.
Тайсон с таким жаром похлопал меня по спине, что я ткнулся носом в песок. Потом он вытер слезу со щеки и встал.
– Пусть щит хорошо тебе послужит.
– Так и будет, здоровяк.
– Когда-нибудь я спасу тебе жизнь.
Он произнес это таким будничным тоном, что я невольно задумался: может быть, его глаз способен видеть будущее?
Юный циклоп двинулся по пляжу к воде и свистнул. Среди волн вынырнул Радуга, морской конек. Я смотрел, как они вдвоем уплывают в царство Посейдона.
Когда они исчезли из виду, я посмотрел на свои новые часы. Нажал кнопку, и щит развернулся во всю ширину. На бронзовой поверхности красовались кованые сцены в древнегреческом стиле: по ним можно было проследить все наше путешествие. Вот Аннабет поражает ножом лестригона-вышибалу, вот я сражаюсь с бронзовыми быками на Холме полукровок, Тайсон верхом на Радуге едет к «Царевне Андромеде», «Бирмингем» дает залп из всех орудий по Харибде. Я провел рукой по картинке, на которой Тайсон одной рукой сражается с гидрой, а другой высоко поднимает коробку с монстро-пончиками.
Я ничего не мог с собой поделать: мне было грустно. Конечно, Тайсон прекрасно проведет время в океане. Но я уже скучал по нему: по его страсти к лошадям, по его умению починить колесницу и голыми руками сплющить металл или завязать узлом любого негодяя. Мне не хватало даже его громоподобного храпа на соседней кровати всю ночь напролет.
– Эй, Перси.
Я обернулся.
На вершине песчаной дюны стояли Аннабет и Гроувер. Наверное, мне в глаза попал песок, потому что я часто заморгал.
– Тайсон… – сказал я им. – Ему пришлось…
– Мы знаем, – мягко произнесла Аннабет. – Нам рассказал Хирон.
– Кузницы циклопов, – поежился Гроувер. – Я слышал, в местных кафешках ужасно кормят! Там даже не подают энчиладу[20]вообще.
Аннабет протянула мне руку.
– Пошли, Рыбьи Мозги. Пора ужинать.
И мы втроем вернулись в обеденный павильон – только втроем, как в старые добрые времена.
Той ночью бушевала гроза, но она обошла лагерь стороной, как обычно поступали все грозы. Молнии озаряли горизонт, волны бились о берег, но в нашу долину не упало ни капли дождя. Нас защищала сила руна, укрепившая наши волшебные границы.
И все же спал я беспокойно. Мне слышался издевательский голос Кроноса из глубин Тартара: «Слепой Полифем сидит в своей пещере, думая, что одержал великую победу. Ты настолько же слеп?» Темноту заполнил холодный смех титана.
Потом мой сон изменился. Я вместе с Тайсоном поплыл на морское дно, во дворец Посейдона. Я оказался в блистающем зале, наполненном голубым светом, пол был выложен жемчужинами. А на троне, сделанном из кораллов, восседал мой отец, одетый как простой рыбак – в шорты цвета хаки и выгоревшую на солнце футболку. Я посмотрел на его загорелое, обветренное лицо, заглянул в ярко-зеленые глаза, и он произнес три слова: «СОБЕРИСЬ С ДУХОМ».
Я проснулся, как от толчка.
В дверь кто-то барабанил. Вбежал Гроувер, даже не дожидаясь, когда ему откроют.
– Перси! – заикаясь, выпалил он. – Аннабет… на холме… она…
По выражению его лица я понял: стряслось что-то ужасное. Этой ночью Аннабет стояла в дозоре, охраняя руно. Неужели что-то случилось…
Я вывалился из кровати, кровь заледенела у меня в жилах. Пока я натягивал на себя какую-то одежду – первое, что подвернулось под руку, – Гроувер все пытался закончить предложение, но слишком сильно заикался и никак не мог отдышаться.
– Она лежит там… просто лежит там…
Я выбежал из домика и помчался через центральный двор, Гроувер бежал следом. Рассвет только-только занимался, но, кажется, весь лагерь стоял на ушах. Кто-то что-то кричал. Произошло что-то невероятное. Несколько обитателей лагеря уже бежали к холму: сатиры, нимфы и герои в пижамах пополам с доспехами.
Послышался стук копыт: нас галопом нагнал Хирон, вид у него был мрачный.
– Это правда? – спросил он у Гроувера.
Сатир только кивнул, как будто его только что стукнули мешком по голове.
Я хотел было спросить, что происходит, но Хирон сгреб меня под мышки и легко забросил себе на спину. Вместе мы молнией взлетели на Холм полукровок, на вершине которого уже собиралась небольшая толпа.
Я ожидал, что руно похищено, но оно висело на прежнем месте, поблескивая в лучах зари. Гроза прекратилась, небо горело кроваво-красным заревом.
– Будь проклят владыка титанов, – выругался Хирон. – Он снова нас провел, обеспечил себе еще одну возможность повлиять на пророчество.
– Что ты имеешь в виду? – не понял я.
– Руно, – ответил кентавр. – Его сила превзошла все ожидания.
Он поскакал вперед, все расступались, давая ему дорогу. Под деревом лежала девочка, она была без сознания. Рядом с ней на коленях стояла другая девочка в древнегреческих доспехах.
Кровь шумела у меня в ушах. Я не мог собраться с мыслями. На Аннабет напали? Но тогда почему руно на месте?
Само дерево выглядело просто прекрасно. Рана, через которую в ствол попал яд, начала зарастать сразу после нашего возвращения и теперь полностью затянулась. Сосна казалась сильной и здоровой, точно с картинки – мощное молодое дерево, напитавшееся волшебной силой руна.
– Оно исцелило дерево, – хрипло сказал Хирон. – Но отделило не только яд.
Тут я сообразил, что это не Аннабет лежит без сознания. Облаченная в доспехи, моя приятельница стояла на коленях перед бесчувственной девочкой. Когда Аннабет нас заметила, она подбежала к Хирону.
– Это… она… вдруг появилась…
У нее из глаз текли слезы, но я по-прежнему ничего не понимал. Я был слишком взвинчен и ничего не соображал. Спрыгнув со спины Хирона, я побежал к распростертой на земле девочке. Хирон сказал:
– Перси, подожди!
Я опустился рядом с ней на колени. Она была ненамного старше меня. Черные волосы, россыпь веснушек на носу. Телосложение как у бегуньи на длинные дистанции: гибкая, сильная. Одета не то как панк, не то в готическом стиле: черная майка, черные драные джинсы, кожаная куртка с пуговицами, украшенными названиями рок-групп, о которых я никогда не слышал.
Она была не из лагеря, я никогда ее здесь не видел. И все-таки меня не оставляло странное чувство, что мы уже встречались.
– Так это правда, – прошептал Гроувер, задыхаясь после бега вверх по склону холма. – Не могу поверить…
Больше к девочке никто не подошел.
Я пощупал ее лоб: кожа холодная, но мои пальцы защипало, как при ожоге.
– Ей нужны нектар и амброзия, – сказал я. Она, несомненно, полукровка независимо от того, являлась ли она членом лагеря или нет. Я почувствовал это, как только прикоснулся к ней. И не понимал, почему все так напуганы.
Поддерживая девочку за плечи, я усадил ее, так что ее голова оперлась о мое плечо.
– Ну же! – заорал я на остальных. – Что с вами, люди? Давайте перенесем ее в Большой дом!
Никто не сдвинулся с места, даже Хирон. Они все стояли на месте как громом пораженные.
Потом девочка сделала слабый вдох, закашлялась и открыла глаза.
Зрачки у нее были удивительного синего цвета, как конфеты, которые моя мама давала мне по особым случаям.
Девочка уставилась на меня в недоумении, поежилась и широко распахнула глаза.
– Кто…
– Я Перси, – ответил я. – Теперь ты в безопасности.
– Такой странный сон…
– Все хорошо.
– Я умирала.
– Нет, – заверил я ее. – С тобой все в порядке. Как тебя зовут?
И тут я догадался. Еще до того, как она ответила.
Синие глаза девочки встретились с моими, и я понял, ради чего на самом деле затевались поиски руна. Отравление дерева. Все. Кронос сделал это, чтобы ввести еще одну шахматную фигуру в игру – создал «еще одну возможность повлиять на пророчество».
Даже Хирон, Аннабет и Гроувер, которым сейчас полагалось плясать от радости, были слишком потрясены тем, как это все может отразиться на будущем. Сейчас я своими руками поддерживал человека, которому суждено стать моим лучшим другом или же заклятым врагом.
– Я Талия, – сказала девочка. – Дочь Зевса.