– А что там наверху? – спросил я Хирона.
Он посмотрел туда, куда я указывал, и его улыбка потускнела:
– Просто чердак.
– Там кто-нибудь живет?
– Нет, – отрезал он. – Там нет ни одной живой души.
Интуиция подсказывала, что он говорит правду. Но я был уверен, что занавеска шевелилась.
– Идем, Перси, – голос Хирона уже звучал не так непринужденно, как прежде. – Тебе многое предстоит увидеть.
Мы прошли по земляничным полянам, где обитатели лагеря под звуки свирели, на которой играл сатир, собирали в ведра ягоды.
Хирон рассказал, что лагерь поставляет ягоды в некоторые рестораны Нью-Йорка и на гору Олимп.
– Этот заработок покрывает наши расходы, – объяснил он. – К тому же эта работа не отнимает много сил.
По его словам, мистер Ди особым образом действует на плодоносящие растения: рядом с ним они растут как сумасшедшие. Лучше всего получается с винными сортами винограда, но их выращивать мистеру Ди запрещалось, поэтому их выбор пал на землянику.
Я наблюдал за игрой сатира. Под звуки его музыки жуки разбегались с земляничных грядок, словно жильцы из горящего здания. Мне стало любопытно, владеет ли Гроувер такой музыкальной магией. Неужели мистер Ди все еще песочит его там, в доме?
– Гроувера не будут сильно наказывать? – спросил я Хирона. – Ну… он ведь был хорошим хранителем. Правда.
Хирон вздохнул, снял твидовый пиджак и перекинул его через свою лошадиную спину как седло.
– У Гроувера есть заветная мечта, Перси. Возможно, даже не очень разумная. Чтобы достичь этой цели, он должен проявить большое мужество, показать себя хорошим хранителем, отыскать нового воспитанника и доставить его в Лагерь полукровок в целости и сохранности.
– Но он так и сделал!
– Допустим, я с тобой согласен, – сказал Хирон. – Но решение принимаю не я. Это дело Диониса и совета козлоногих старейшин. Боюсь, они могут посчитать, что с этим заданием он не справился. Как-никак Гроувер потерял тебя в Нью-Йорке. Потом случилось… ммм… несчастье с твоей матерью. Ко всему прочему, Гроувер потерял сознание, и тебе пришлось тащить его через границу. Совет может усомниться, что в его поступках была хоть капля мужества.
Я хотел возразить. В том, что случилось, не было вины Гроувера. Зато сам я чувствовал себя очень-очень виноватым. Если бы я не сбежал от Гроувера на станции, возможно, теперь у него не было бы проблем.
– Ему ведь дадут второй шанс?
Хирон поморщился:
– Боюсь, это и был второй шанс Гроувера, Перси. Совет не хотел давать его ему после того, что случилось в прошлый раз, пять лет назад. Олимп свидетель, я советовал ему подождать еще, прежде чем снова браться за дело. Он все же маловат для своих лет…
– А сколько ему?
– Двадцать восемь.
– Что?! И он в шестом классе?!
– Сатиры взрослеют в два раза медленнее людей, Перси. В последние шесть лет Гроувер по возрасту был примерно как ученик средней школы.
– Ужас какой.
– Да уж, – согласился Хирон. – Но даже по меркам сатиров Гроувер взрослеет медленно и пока не слишком хорошо владеет лесной магией. Увы, он так жаждал поскорее воплотить свою мечту. Возможно, теперь он найдет себе какое-нибудь другое занятие…
– Это несправедливо, – сказал я. – А что произошло в прошлый раз? Неужели что-то настолько жуткое?
Хирон тут же отвел взгляд:
– Пойдем дальше?
Но я не собирался так легко отступать. Когда Хирон упомянул о несчастье, случившемся с моей матерью, словно нарочно избегая слова «смерть», у меня в голове зародилась мысль – забрезжил крохотный огонек надежды.
– Хирон, – начал я, – а если олимпийские боги существуют…
– Да, дитя?
– …значит, Подземный мир тоже существует?
Лицо Хирона помрачнело:
– Да, дитя. – Он помолчал, словно подбирая нужные слова. – Это место, куда души отправляются после смерти. Но пока… пока нам не станет известно больше… советую тебе не думать об этом.
– Что значит «пока нам не станет известно больше»?
– Пойдем, Перси. Посмотрим на лес.
Только приблизившись к лесу, я понял, насколько огромным он был. Он занимал почти четверть долины, а деревья в нем были такими высокими и мощными, что, казалось, здесь никто не бывал со времен коренных американцев.
Хирон сказал:
– На тот случай, если захочешь попытать удачу: лес уже подготовлен, только не ходи без оружия.
– Подготовлен – это как? – спросил я. – Какого оружия?
– Увидишь. Захват флага вечером в пятницу. У тебя есть меч и щит?
– Есть что?
– Нет, – заключил Хирон. – Наверняка нет. Думаю, тебе подойдет пятый размер. Позже загляну в арсенал.
Мне хотелось спросить, с какой стати в летнем лагере есть арсенал, но в голове было слишком много мыслей, и я просто последовал за Хироном дальше. Мы миновали стрельбище, озеро с каноэ, конюшни (которые, судя по всему, не очень-то нравились Хирону), площадку для метания дротиков, амфитеатр и арену, где, по словам кентавра, проводились бои на мечах и копьях.
– Бои на мечах и копьях? – удивился я.
– Один домик бросает вызов другому, и все такое прочее, – объяснил он. – Без смертельных исходов. Обычно. Ах да, а это столовая.
Хирон указал туда, где на холме, с которого открывался вид на море, располагался открытый павильон, по периметру которого стояли белые греческие колонны. Я насчитал там с дюжину каменных столиков. А вот крыши не было. И стен тоже.
– А если дождь? – поинтересовался я.
Хирон посмотрел на меня так, будто я ляпнул какую-то глупость.
– Ну поесть-то все равно будет нужно.
И я решил больше не донимать его расспросами на эту тему.
Наконец он показал мне домики. Их было двенадцать, и располагались они у озера в лесу. Они были расставлены в виде буквы «U»: два домика в основании и по пять в ряд с каждой стороны. Причем таких разномастных зданий в одном месте мне еще никогда не приходилось видеть.
За исключением крупных латунных номеров над входом (нечетные с левой стороны, четные – с правой), у них не было ничего общего. У девятого были дымовые трубы, отчего он напоминал крохотную фабрику. Стены четвертого покрывали стебли помидоров, а на крыше росла настоящая трава. Седьмой, похоже, был сделан из чистого золота и так сверкал на солнце, что на него почти невозможно было смотреть. Фасадами домики были повернуты к общей территории размером с футбольное поле, пестревшей греческими статуями, фонтанами и клумбами. Но больше всего мне пришлась по душе пара баскетбольных колец.
В центре поля было большое место для костра, выложенное камнем. Несмотря на теплую погоду, оттуда поднимался дымок. Девочка лет девяти поддерживала пламя, вороша угли палочкой.
Два домика – под номерами один и два – походили на женский и мужской мавзолеи: большие коробки из белого мрамора с тяжелыми колоннами на фасадах. Первый домик был самым большим и внушительным из двенадцати. Его полированные бронзовые двери переливались словно голограмма, и если смотреть на них с разных углов, создавалось впечатление, что по ним то и дело пробегают молнии. Второй домик был немного изящнее, с более тонкими колоннами, увитыми гранатами и цветами. На его стенах были вырезаны изображения павлинов.
– Зевс и Гера? – догадался я.
– Верно, – сказал Хирон.
– Их домики выглядят пустыми.
– Так и есть. Некоторые домики пустуют. В первом и втором никто никогда не живет.
Ладно. Значит, у каждого домика свой бог, вроде талисмана. Двенадцать домиков посвящены двенадцати олимпийцам. Но почему среди них есть пустые?
Я остановился возле первого домика с левой стороны – домика номер три. В отличие от высокого и внушительного первого домика, он был низким, длинным и крепким. Стены из грубого серого камня с внешней стороны были усыпаны осколками ракушек и кораллов, будто плиты для них вырезали прямо с морского дна. Я заглянул в открытую дверь, но Хирон предостерег меня:
– Я бы не стал этого делать!
Прежде чем он одернул меня, я успел почувствовать соленый воздух, наполняющий домик: там пахло как на берегу в Монтоке, когда дует бриз. Стены изнутри мерцали как раковины моллюсков-абалонов. Шесть пустых коек были застелены шелковыми простынями. Но было непохоже, чтобы здесь кто-то когда-то спал. В домике было так грустно и пусто, что я обрадовался, когда Хирон положил руку мне на плечо и сказал:
– Пойдем дальше, Перси.
Почти все другие домики были переполнены ребятами.
Пятый домик был ярко-красным, но покрашен был очень неряшливо, словно краску плескали на стены прямо из ведер и размазывали голыми руками. Его крыша была забрана колючей проволокой. Над дверью висела голова дикого кабана, которая, как мне показалось, не спускала с меня глаз. Внутри гремела рок-музыка, а обитатели домика – хулиганского вида мальчишки и девчонки – ругались и мерились друг с другом силой. Громче всех вопила девочка лет тринадцати или четырнадцати. Под камуфляжной курткой на ней была огромная футболка с надписью «ЛАГЕРЬ ПОЛУКРОВОК». Она метнула на меня суровый взгляд и злобно усмехнулась, чем-то напомнив мне Нэнси Бобофит, хотя была выше и крепче, да и волосы у нее были длинные, тонкие и каштановые, а вовсе не рыжие.
Я поспешил дальше, стараясь не попасть Хирону под копыта.
– Что-то не видно других кентавров, – заметил я.
– Да, – печально сказал Хирон. – Боюсь, мои сородичи – дикий и грубый народ. Их можно встретить где-нибудь в глуши или на спортивных чемпионатах. Но только не здесь.
– Вы сказали, что вас зовут Хирон. Неужто вы…
Он улыбнулся:
– Тот самый Хирон из мифов? Воспитатель Геркулеса и остальных? Да, Перси, это я.
– Но почему вы не умерли?
Хирон помолчал, словно озадаченный моим вопросом.
– Честно говоря, не знаю, с чего бы это мне умирать. Да и по правде сказать, я не могу умереть. Видишь ли, тысячи лет назад боги исполнили мое желание: заниматься любимым делом, взращивать героев до тех пор, пока я буду нужен человечеству. Мне было даровано многое… но я многое потерял. Однако я по-прежнему здесь, а значит, по-прежнему нужен.