У нее вспыхнули щеки:
– Тебе нужна моя помощь или нет?
По правде говоря, она была мне нужна. Мне вообще нужна была любая помощь.
– Значит, трио, – сказал я. – Отлично.
– Прекрасно, – подытожил Хирон. – Сегодня днем мы отвезем вас на автобусную станцию на Манхэттене. Дальше вы сами.
Сверкнула молния. Ливень обрушился на луга, где всегда должна была стоять хорошая погода.
– Нельзя терять время, – сказал Хирон. – Вам всем пора собираться в путь.
Глава десятаяЯ ломаю отличный автобус
Собрался я быстро. Рог Минотавра я решил оставить в домике, поэтому в рюкзак, который раздобыл для меня Гроувер, я сунул только смену одежды и зубную щетку.
В магазине лагеря мне выдали кредит в сто долларов деньгами смертных и двадцать золотых драхм – монет размером с печенье гёрлскаутов каждая. На одной стороне у них были изображения разных греческих богов, а на другой – Эмпайр-стейт-билдинг. Хирон объяснил, что древнегреческие драхмы были серебряными, но олимпийцы пользовались только чистым золотом. Он сказал, что монетами можно расплачиваться с теми, кто не принадлежит к миру смертных, что бы это ни значило. Мне и Аннабет он вручил фляжки с нектаром и зиплок-пакетики с квадратиками амброзии – на тот случай, если кто-то будет серьезно ранен. Это пища богов, напомнил Хирон. Нас она вылечит почти от любого недуга, но для простых людей она смертельно опасна. Если полукровка переборщит с ней, это грозит ему тяжелой лихорадкой. А от передозировки можно просто сгореть в буквальном смысле слова.
Аннабет захватила с собой волшебную бейсболку «Янкиз», которую, по ее словам, мама подарила ей на двенадцатый день рождения. А еще она взяла книгу о знаменитых памятниках античной архитектуры на древнегреческом языке, чтобы почитать, когда станет скучно, и длинный бронзовый нож, который спрятала в рукаве. Я не сомневался, что нож «засветится» на первом же металлоискателе.
Чтобы сойти за человека, Гроувер надел фальшивые ноги и штаны. На голове у него была зеленая растаманская шапочка, потому что, когда шел дождь, его курчавые волосы прилипали к голове и сквозь них проглядывали рожки. Его ярко-оранжевый рюкзак был набит металлоломом и яблоками, чтобы при случае заморить червячка. Из кармана у него торчала свирель, которую для него вырезал отец, хотя играть он умел всего два произведения: концерт для фортепиано № 12 Моцарта и песню Хилари Дафф «Так давно» – причем на свирели оба они звучали так себе.
Помахав на прощание остальным обитателям лагеря, мы в последний раз взглянули на земляничные поляны, океан и Большой дом и поднялись на Холм полукровок, к высокой сосне, которая когда-то была Талией, дочерью Зевса.
Там, сидя в коляске, нас ждал Хирон. Рядом с ним стоял серфингист, которого я видел, когда лежал больным. По словам Гроувера, этот парень отвечал за безопасность в лагере. Вроде как у него были глаза по всему телу, поэтому подкрасться к нему незаметно было сложно. Но сегодня на нем была форма водителя, поэтому лишние глаза я смог заметить у него только на руках, лице и шее.
– Это Аргус, – представил его Хирон. – Он довезет вас до города и, кхм, присмотрит за вами.
Позади нас послышались шаги.
На холм взбежал Лука с парой баскетбольных кроссовок в руках.
– Привет! – задыхаясь, проговорил он. – Я успел, отлично.
Аннабет залилась краской – как всегда, когда рядом появлялся Лука.
– Я просто хотел пожелать удачи, – продолжал Лука. – И подумал… ну, может, тебе они пригодятся.
Он вручил мне кроссовки, на первый взгляд совершенно обычные. Даже пахли они обычно.
– Maia! – сказал Лука.
У кроссовок из пяток вдруг выскочили белые птичьи крылышки, и от неожиданности я их выронил. Некоторое время кроссовки подпрыгивали по земле, хлопая крылышками, но затем сложили их, и снова превратились в ничем не примечательную обувь.
– Круто! – восхитился Гроувер.
Лука улыбнулся:
– Они хорошо мне послужили в квесте. Подарок от папы. Конечно, сейчас я ими почти не пользуюсь… – Лицо у него погрустнело.
Я не знал, что сказать. Уже то, что Лука пришел попрощаться, было здорово. Я боялся, что он сердится на меня за то, что в последние дни мне досталось столько внимания. Но он подарил мне волшебные кроссовки… Я покраснел – почти так же сильно, как Аннабет.
– Дружище, – проговорил я. – Спасибо.
– Слушай, Перси… – Ему явно было неловко. – На тебя все надеются. Так что… убей парочку монстров для меня, ладно?
Мы пожали друг другу руки. Лука потрепал Гроувера по голове между рогов и обнял на прощание Аннабет, у которой был такой вид, будто она вот-вот хлопнется в обморок.
Когда Лука ушел, я подколол ее:
– Смотри не задохнись.
– Не задохнусь.
– Ты ведь специально уступила ему флаг?
– Ах ты… и чего я вообще решила с тобой куда-то идти, а, Перси?
Она потопала вниз по склону, у подножия которого, на обочине, нас ждал белый внедорожник. Звеня ключами, за ней последовал Аргус.
Я поднял крылатые кроссовки, и вдруг у меня возникло дурное предчувствие. Я посмотрел на Хирона:
– Я не смогу ими воспользоваться, да?
Он покачал головой.
– Лука хотел как лучше, Перси. Но подниматься в воздух… я бы тебе не советовал.
Я разочарованно кивнул, но тут меня посетила идея:
– Эй, Гроувер, хочешь волшебную обувь?
Его глаза загорелись:
– Я?
Спустя пару минут мы зашнуровали кроссовки на его фальшивых ногах и первый в мире козлоногий летучий парень был готов к старту.
– Maia! – крикнул он.
Взлетел он благополучно, но тут же завалился на бок, и его рюкзак потащился по траве. Крылатые кроссовки продолжали скакать вперед, как крохотные мустанги.
– Практика! – крикнул вслед Гроуверу Хирон. – Тебе просто нужна практика!
– Ааааа! – Гроувер летел на боку по склону холма, приближаясь к внедорожнику, как одержимая газонокосилка.
Я хотел побежать за ним, но Хирон схватил меня за руку.
– Мне следовало лучше тебя тренировать, Перси, – сказал он. – Если бы только у меня было больше времени. Геркулес, Ясон – все они тренировались куда дольше.
– Все нормально. Вот бы еще… – Я осекся, боясь показаться капризным ребенком. На самом деле мне очень хотелось, чтобы папа подарил мне что-нибудь классное и волшебное, что пригодилось бы в квесте, вроде летучих кроссовок Луки и кепки-невидимки Аннабет.
– О чем я только думал! – воскликнул Хирон. – Нельзя отпускать тебя в путь без этого.
Из кармана пиджака он достал ручку и протянул ее мне. Это была обычная одноразовая шариковая ручка с черными чернилами и колпачком. Такие стоят не больше тридцати центов.
– Ого, – сказал я. – Спасибо.
– Перси, это дар твоего отца. Я годами хранил его, не зная, что именно тебя я ждал. Но теперь пророчество стало мне ясно. Ты – тот самый.
Я вспомнил, как во время экскурсии в Метрополитен-музей уничтожил миссис Доддз. Хирон тогда бросил мне ручку, которая превратилась в меч. Неужели это…
Я снял колпачок, и ручка стала удлиняться и тяжелеть у меня в руке. Через мгновение я уже держал сверкающий бронзовый меч с обоюдоострым клинком, плоский эфес которого был украшен золотыми клепками, а рукоять обернута кожей. Впервые в моей руке оказалось настолько хорошо сбалансированное оружие.
– У этого меча долгая и трагическая история, но сейчас мы не будем об этом, – сообщил Хирон. – Его имя Анаклузмос.
– Разрывное течение, – перевел я, удивившись, что так легко понимаю древнегреческий.
– Используй его только в крайнем случае, – сказал Хирон, – и только против монстров. Конечно, герои вообще не должны причинять вреда смертным, разве что без этого не обойтись, но этот меч в любом случае не сможет их ранить.
Я взглянул на острое как бритва лезвие:
– Как это он не сможет ранить смертных? Почему?
– Он сделан из небесной бронзы. Выкован циклопами, закален в сердце вулкана Этна, остужен в водах реки Леты. Ты можешь убить им монстров и существ из Подземного мира – если, конечно, успеешь. Но сквозь смертного клинок пройдет как туман. Ему нет до них дела. Только будь осторожен: ты полубог, и для тебя опасно и обычное оружие, и то, что сделано из небесной бронзы. Ты вдвойне уязвим.
– Я учту.
– А теперь надень колпачок обратно.
Я коснулся колпачком острия меча, и он мигом превратился в ручку. Я сунул ее в карман, немного волнуясь, потому что в школе ручки я постоянно терял.
– У тебя не получится, – заметил Хирон.
– Не получится что?
– Потерять эту ручку, – ответил он. – Она зачарована. И всегда будет возвращаться к тебе в карман. Сам проверь.
Мне было трудно поверить, но я все-таки размахнулся что есть силы и бросил ручку вниз с холма. Она упала и скрылась в траве.
– Подожди немного, – сказал Хирон. – А теперь проверь карман.
Само собой, ручка оказалась там.
– Ладно, это очень круто, – признал я. – Но что, если смертный увидит, как я достаю меч?
Хирон улыбнулся:
– Туман – мощная штука, Перси.
– Туман?
– Да. Почитай «Илиаду». Там часто о нем говорится. Когда нечто из мира богов или монстров соприкасается с миром смертных, образуется Туман, который застит людской взгляд. Ты полукровка, и будешь видеть всё как есть, но для смертных всё будет выглядеть иначе. Удивительно, каким изобретательным может быть воображение людей, когда они хотят подогнать то, что видят, под стандарты знакомой реальности.
Я положил Анаклузмос обратно в карман.
И только теперь я почувствовал, что действительно отправляюсь в квест. Я на самом деле сейчас спущусь с Холма полукровок. И поеду на запад: без взрослых, без запасного плана, даже без мобильного телефона. (Хирон сказал, что монстры могут отследить мобильник; воспользоваться им будет все равно что запустить сигнальную ракету.) Мне предстояло отбиваться мечом от чудовищ и добраться до Царства мертвых.
– Хирон… – проговорил я. – Вы сказали, что боги бессмертны… Но ведь