– Мне нужно в туалет.
– И мне, – заявила вторая сестра.
– И мне, – подхватила третья.
И все вместе они пошли по проходу.
– Придумала, – сказала Аннабет. – Перси, возьми мою кепку.
– Чего?
– Им нужен ты. Стань невидимкой и иди им навстречу. Пропусти их. Может, тебе удастся добраться до кабины и убежать.
– Но как же вы…
– Есть надежда, что нас они не заметят, – ответила Аннабет. – Ты сын бога из Большой тройки. Возможно, твой запах заглушит наши.
– Я не могу просто так вас бросить.
– Не волнуйся за нас, – сказал Гроувер. – Иди!
У меня дрожали руки. Я ужасно трусил, но все-таки взял бейсболку «Янкиз» и натянул ее на голову.
Когда я посмотрел вниз, то не увидел своего тела.
Я тихонько двинулся по проходу. Успел пройти десять рядов и забраться на пустое сиденье, пропуская фурий.
Миссис Доддз остановилась, принюхалась и посмотрела прямо на меня. Сердце колотилось у меня в груди.
Судя по всему, она ничего не увидела. Они с сестрами пошли дальше.
Я был свободен. Добежал до кабины. Конец тоннеля был близок. Я уже хотел нажать на кнопку экстренной остановки, когда услышал жуткий вой в задних рядах.
Старушки больше не были старушками. Их лица остались прежними – наверное, уродливей было уже некуда, – но тела съежились и потемнели, у них появились нетопыриные крылья, а на ногах выросли когти как у горгулий. Сумка каждой превратилась в огненную плеть.
Фурии окружили Гроувера и Аннабет, щелкали плетьми и шипели:
– Где это?! Где?!
Другие пассажиры кричали, съежившись на своих местах. Что-то они определенно увидели.
– Его здесь нет! – завопила Аннабет. – Он ушел!
Фурии занесли плети.
Аннабет выхватила свой бронзовый нож. Гроувер вытащил жестяную банку из сумки с провизией и приготовился кинуть ее в монстров.
То, что я сделал в следующий момент, было настолько необдуманным и опасным, что я заслужил звание СДВГшника года.
Водитель отвлекся, стараясь разглядеть в зеркало заднего вида, что происходит.
Оставаясь невидимым, я схватился за руль и резко повернул его влево. Все с криками полетели вправо, и раздался противный звук – я надеялся, что это фурии впечатались в стекло.
– Эй! – завопил водитель. – Эй! Куда?!
Мы боролись за руль. Автобус ударился о стену тоннеля, заскрежетал металл, длинным хвостом за нами посыпались искры.
Мы выскочили из тоннеля Линкольна и снова оказались под дождем. Люди и монстры летали по автобусу, машины отскакивали от нас, как кегли в боулинге.
Каким-то образом водитель сообразил, что делать. Мы промчались по шоссе, проскочили полдюжины светофоров и полетели по одной из проселочных дорог Нью-Джерси, которых полным-полно по ту сторону реки от Нью-Йорка. Слева от нас мелькал лес, справа – река Гудзон, и водитель, похоже, правил к реке.
Меня посетила очередная гениальная идея, и я нажал на кнопку экстренного торможения.
Автобус загрохотал и, описав полный круг на мокром асфальте, врезался в деревья. Зажглось аварийное освещение. Дверь открылась. Первым наружу выскочил водитель, за ним с воплями последовали пассажиры. Я сдвинулся к месту водителя, пропуская их.
Фурии поднялись. Они хлестали плетьми, пытаясь достать Аннабет, которая размахивала ножом и кричала по-древнегречески, чтобы они не приближались. Гроувер швырялся в них банками.
Я посмотрел на открытую дверь. Путь был свободен, но я не мог бросить друзей. И я снял кепку-невидимку.
– Эй!
Фурии обернулись, оскалив желтые клыки, и бегство вдруг показалось мне отличной мыслью. Миссис Доддз медленно пошла по проходу, совсем как в классе, когда несла мне контрольную с очередной двойкой. Когда она хлестала плетью, на потрепанной коже вспыхивали языки пламени.
С обеих сторон поспевали две ее уродины-сестрички, которые, прыгая по спинкам сидений, подбирались ко мне как гигантские мерзкие ящерицы.
– Персей Джексон, – проговорила миссис Доддз, и акцент у нее был явно более южный, чем тот, с которым говорят в Джорджии. – Ты оскорбил богов. Ты умрешь.
– Училкой ты мне больше нравилась, – заметил я.
Она зарычала.
Аннабет и Гроувер потихоньку крались за фуриями, пытаясь улучить удобный момент.
Я вытащил из кармана ручку и снял колпачок. Анаклузмос вытянулся в сверкающий обоюдоострый меч.
Фурии замешкались.
Миссис Доддз уже встречалась с Анаклузмосом, и ей вовсе не хотелось переживать это снова.
– Сдавайся, – прошипела она. – И избежишь вечных мук.
– Зря стараешься, – ответил я.
– Перси, осторожно! – крикнула Аннабет.
Миссис Доддз взмахнула плетью – и та обвилась вокруг моей руки с мечом, в то время как остальные фурии бросились на меня.
Мне показалось, что руку сковало раскаленное железо, но я умудрился не выронить Анаклузмос. Фурии слева я врезал рукоятью, и она отлетела на сиденье. Тогда я повернулся и полоснул фурию справа. Едва лезвие коснулось ее шеи, она завизжала и рассыпалась в прах. Аннабет применила к миссис Доддз борцовский захват и рванула ее назад, а Гроувер сорвал плеть с моей руки.
– Ай! – завопил он. – Ай! Жжет! Жжет!
Фурия, которую я отшвырнул, снова ринулась ко мне с когтями наготове, но я взмахнул Анаклузмосом и выпотрошил ее как пиньяту[15].
Миссис Доддз пыталась стряхнуть Аннабет со спины. Фурия пиналась, царапалась, шипела и кусалась, но Аннабет не сдавалась, пока Гроувер не связал ноги миссис Доддз ее же плетью. Наконец они повалили ее на спину в проход. Миссис Доддз пыталась подняться, но ей негде было расправить кожистые крылья, и она все время падала.
– Зевс тебя уничтожит! – пригрозила она. – А Аиду достанется твоя душа!
– Braccas meas vescimini! – крикнул я.
Уж не знаю, с чего я заговорил по-латыни. По-моему, это значит «Сожри мои штаны!».
Автобус содрогнулся от удара грома. У меня на затылке волосы встали дыбом.
– Наружу! – заорала мне Аннабет. – Быстро!
Уговаривать меня не пришлось.
Выскочив из автобуса, мы увидели остальных пассажиров, которые растерянно бродили вокруг, ругались с водителем, а некоторые бегали по кругу, вопя: «Мы умрем!»
Турист в гавайской рубашке с фотоаппаратом щелкнул меня до того, как я успел убрать меч.
– Наши сумки! – вспомнил Гроувер. – Мы оставили…
БУУУУМ!
Окна автобуса полопались, и пассажиры бросились врассыпную. Молния оставила в крыше огромную дыру, но, судя по злобному вою, миссис Доддз еще была жива.
– Бежим! – сказала Аннабет. – Она зовет подкрепление! Нужно отсюда убираться!
Мы бросились в лес. Дождь шел стеной. Позади нас полыхал автобус, а впереди была только темнота.
Глава одиннадцатаяМы наведываемся в магазин садовых гномов
Иногда знать, что греческие боги существуют, даже неплохо – ведь на них всегда можно свалить вину, если что-то пошло не так. Например, если ты под проливным дождем пытаешься убраться подальше от автобуса, в котором на тебя напали жуткие твари и в который жахнула молния, обычный человек подумает, что ему дико не повезло, но ты-то знаешь: просто какое-то божество очень хочет испортить тебе день.
Итак, мы с Аннабет и Гроувером пробирались сквозь лес вдоль берега в Нью-Джерси, ночное небо позади нас освещали желтые огни Нью-Йорка, а в носу свербело от речной вони Гудзона.
Гроувер дрожал и стонал, его большие козлиные глаза были полны ужаса, а зрачки превратились в щелки:
– Милостивые! Все три сразу!
Я и сам еще не успел оправиться от шока. Звон лопнувших автобусных окон все еще стоял у меня в ушах. Но Аннабет тащила нас вперед, приговаривая:
– Пошли! Чем дальше мы уйдем, тем лучше.
– Там остались все наши деньги, – напомнил я. – Еда и одежда. Вообще всё.
– Ну, может, если бы ты не стал ввязываться в драку…
– А что мне было делать? Смотреть, как вас убивают?
– Меня не нужно защищать, Перси. Ничего бы со мной не случилось.
– Нарезали бы тебя, как хлебушек на бутерброды, – вмешался Гроувер. – А так ничего.
– Заткнись, козлоногий, – огрызнулась Аннабет.
Гроувер снова застонал:
– Жестянки… целый мешок жестянок!
Меся слякоть ногами, мы продирались сквозь запутанные ветки и стволы, от которых несло мокрым бельем.
Пару минут спустя ко мне подошла Аннабет.
– Слушай, я… – она не договорила. – В общем, спасибо, что вернулся за нами. Это было очень смело.
– Мы ведь команда.
Она помолчала еще немного.
– Просто если бы ты погиб… конечно, тебе бы пришлось несладко, но еще это значило бы, что квесту конец. А для меня это, возможно, единственный шанс увидеть реальный мир.
Гроза наконец утихла. Свет города позади потускнел, и мы оказались практически в полной темноте. Я почти не видел Аннабет, только ее светлые волосы белели во мраке.
– Ты с семи лет не покидала Лагеря полукровок? – спросил я.
– Да… была только на небольших экскурсиях. Мой папа…
– …преподаватель истории?
– Ага. Дома у меня жить не получилось. Нет, конечно, Лагерь полукровок – тоже мой дом. – Она говорила так торопливо, словно боялась, что кто-то ее остановит. – В лагере ты только и делаешь, что тренируешься. И это здорово – но монстры-то в реальном мире. И только здесь можно понять, стоишь ли ты чего-нибудь.
Не знай я ее так хорошо, решил бы, что в ее голосе звучит сомнение.
– Ну, с ножом ты отлично управляешься, – сказал я.
– Правда?
– Как по мне, те, кто может вот так оседлать фурию, – вполне ничего.
Лица ее было не видно, но мне показалось, что она улыбнулась.
– Знаешь, – начала она, – наверное, стоит тебе рассказать… Там, в автобусе, кое-что странное…
Ее прервали пронзительные звуки «туу-туу-туу», такие жалобные, как будто кто-то истязал сову.
– Эй, моя свирель все еще играет! – воскликнул Гроувер. – Вот бы еще вспомнить мелодию для поиска пути – и мы выбрались бы из леса!