Я снял колпачок с Анаклузмоса:
– Только чуть-чуть подправим…
Я ни капельки не колебался. Если бы Крусти оказался человеком, я бы все равно не смог ему навредить. Если же он монстр, он заслуживает на некоторое время превратиться в пыль.
– Ты умеешь торговаться, – сказал он. – Я дам тебе тридцатипроцентную скидку на некоторые витринные образцы!
– Пожалуй, начнем с головы. – Я занес меч.
– Отдам в кредит! Полгода без процентов!
Я взмахнул мечом. С предложениями Крусти было покончено.
Я разрезал веревки на других кроватях. Аннабет и Гроувер поднялись на ноги. Они стонали, морщились и ругали меня на чем свет стоит.
– Ты подросла, – заметил я.
– Очень смешно, – огрызнулась Аннабет. – В следующий раз давай побыстрее.
Я посмотрел на стенд над столом Крусти. На нем висели рекламы курьерской службы Гермеса и новейшего справочника монстров Лос-Анджелеса («Лучшие монструозные желтые страницы!»). Под ними был прикреплен ярко-оранжевый флаер «Студии звукозаписи DOA», предлагающий награду за души героев. Прямо под надписью «Постоянно ищем новые таланты!» был адрес студии и карта.
– Пошли, – сказал я друзьям.
– Дай отдышаться, – пожаловался Гроувер. – Нас чуть насмерть не растянули!
– Значит, вы готовы отправиться в Подземный мир, – заметил я. – Мы в квартале от него.
Глава восемнадцатаяАннабет оказывается дрессировщицей
Мы стояли в тени на бульваре Валенсия, разглядывая золотую надпись, выгравированную на черном мраморе: «СТУДИЯ ЗВУКОЗАПИСИ DOA».
Ниже, на стеклянных дверях, было выведено по трафарету: «ТОРГОВЦАМ, ПРАЗДНОШАТАЮЩИМСЯ И ЖИВЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН».
Было около полуночи, но в вестибюле горел яркий свет и толпились люди. За столом сидел сурового вида охранник в солнечных очках и с наушником.
Я повернулся к друзьям:
– Ладно. Действуем по плану.
– План. – Гроувер сглотнул. – Да. У нас отличный план.
– А если у нас не получится? – спросила Аннабет.
– Не будь пессимисткой.
– Действительно, – съязвила она, – мы ведь отправляемся в Царство мертвых – где тут повод для пессимизма!
Я достал из кармана жемчужины – три молочно-белых шарика, которые подарила мне нереида в Санта-Монике. Понять, какой от них может быть толк в случае, если что-то пойдет не так, было сложно.
Аннабет положила мне руку на плечо:
– Прости, Перси. Ты прав, у нас получится. Все будет хорошо. – Она легонько толкнула Гроувера.
– А, да, точно! – спохватился он. – Мы же добрались сюда. Значит, и жезл вернем, и маму твою спасем. Проще простого.
Я посмотрел на друзей с нескрываемой благодарностью. Пару минут назад их по моей милости чуть не разорвали пополам на дорогущих водяных кроватях – а теперь они храбрились, стараясь подбодрить меня.
Я положил жемчужины обратно в карман:
– Пойдем покажем этим в Подземном мире, где раки зимуют.
Мы вошли в вестибюль.
Из скрытых динамиков лилась приглушенная музыка. Ковер и стены здесь были стального цвета. По углам рос молочай, напоминавший руки скелетов. Мебель была обтянута черной кожей. Присесть в вестибюле было некуда, везде были люди: они сидели на диванах, стояли, глазели в окна и ждали лифтов. Никто не двигался, не разговаривал – они вообще ничего не делали. Скользя по присутствующим взглядом, нельзя было заподозрить, что с ними что-то не так, но стоило мне повнимательнее присмотреться к кому-то – и он оказывался… прозрачным. Тела собравшихся здесь людей просвечивали насквозь.
Стол охранника располагался на возвышении, поэтому приходилось смотреть на него снизу вверх.
Это был высокий элегантный мужчина с кожей цвета шоколада и обесцвеченными волосами, постриженными по-военному коротко. На нем были темные очки в черепаховой оправе и шелковый итальянский костюм в тон волосам, к лацкану которого была прикреплена черная роза, а под ней серебряный бейджик с именем.
Приглядевшись к бейджику, я с недоумением посмотрел на охранника:
– Вас зовут Хирон?
Он наклонился ко мне через стол. В его очках я видел свое отражение, а улыбался он ласково и холодно, прямо как питон, намеревающийся тебя слопать.
– Какой благородный молодой человек. – У него был странный акцент. Может, он британец, а может, английский и вовсе для него неродной язык. – Скажи-ка, дружок, я похож на кентавра?
– Н-нет.
– Сэр, – спокойно добавил он.
– Сэр, – повторил я.
Он взялся за бейджик и провел пальцем под надписью:
– Читать умеешь, дружок? Тут написано Х-А-Р-О-Н. Повторяй за мной: ХА-РОН.
– Харон.
– Восхитительно! А теперь: мистер Харон.
– Мистер Харон, – сказал я.
– Молодец. – Он снова сел ровно. – Ненавижу, когда меня путают со старым конягой. Ну что ж, чем могу помочь, юные покойники?
От такого вопроса я просто оторопел и посмотрел на Аннабет в поисках поддержки.
– Мы хотим попасть в Подземный мир, – сказала она.
– Хм, это что-то новенькое, – скривил губы Харон.
– Правда? – спросила она.
– Прямо и честно. Никаких криков. Никаких «Мистер Харон, это какая-то ошибка». – Он смерил нас взглядом. – Как же вы умерли?
Я ткнул Гроувера в бок.
– Ой, – вскрикнул он. – Э-э… утонули… в джакузи.
– Все трое? – спросил Хирон.
Мы кивнули.
– Большое, видимо, джакузи. – Вид у него был слегка изумленный. – И наверняка у вас нет монет, чтобы заплатить за вход. Видите ли, будь вы взрослыми, я бы мог принять ваши карты «Американ Экспресс» или просто вписать стоимость переправы в ваш последний счет за кабельное. Но когда имеешь дело с детьми… увы, к смерти никто не готов. Полагаю, вам придется присесть и подождать пару столетий.
– Но у нас есть монеты. – Я положил на стол три золотые драхмы – часть заначки, обнаруженной в магазине Крусти.
– Ну надо же… – Харон облизнул губы. – Настоящие драхмы. Настоящие золотые драхмы. Я их не видел уже… – Его пальцы жадно потянулись к монетам.
У нас почти получилось.
Но тут Харон посмотрел на меня. Холодный взгляд из-за очков, казалось, вот-вот просверлит дыру у меня в груди.
– Подожди-ка, – сказал он. – Ты не смог прочитать мое имя. У тебя, случаем, нет дислексии, парень?
– Нет, – ответил я. – Просто я мертвый.
Харон снова наклонился ко мне и принюхался:
– Ты не мертвый. Я мог бы и догадаться. Ты полубожок.
– Мне нужно в Подземный мир, – настаивал я.
В горле Харона заклокотало.
В тот же миг все люди в зале ожидания встали и начали ходить из стороны в сторону, волноваться, закуривать сигареты, приглаживать волосы и смотреть на часы.
– Уходите пока можете, – велел нам Харон. – А их я заберу и забуду о том, что вас видел. – Он потянулся к монетам, но я схватил их.
– Нет услуги – нет и оплаты. – Я старался говорить уверенно.
Харон снова зарычал – это был низкий, леденящий кровь звук. Души мертвых заколотили по дверям лифта.
– Жаль, конечно, – вздохнул я. – У нас есть еще. – Я вытащил целый мешок из запасов Крусти. Зачерпнул пригоршню монет и высыпал их обратно.
Рычание Харона теперь стало напоминать львиное мурлыканье.
– Думаешь, меня можно купить, полубожок? Хм… просто из любопытства: сколько их у тебя там?
– Много, – заверил его я. – Наверняка Аид недостаточно платит за твой тяжелый труд.
– О, еще какой тяжелый! Попробуй-ка понянчиться с этими душами целый день. Только и слышу: «Пожалуйста, я не хочу быть мертвым» или «Прошу, пропустите меня бесплатно». Мне уже три тысячи лет не повышали жалованье. Думаешь, такие костюмы дешево стоят?
– Вы заслуживаете большего, – согласился я. – Благодарности. Уважения. Достойной зарплаты. – С каждым словом я доставал по монете и клал ее на стол.
Харон посмотрел на свой шелковый итальянский пиджак, словно представляя на себе костюм еще лучшего качества.
– Должен сказать, парень, ты в чем-то прав. Может быть.
Я положил перед ним еще несколько монет:
– В разговоре с Аидом я могу сказать пару слов о вашей прибавке.
Он вздохнул:
– В общем-то лодка почти заполнена. Если взять вас троих, можно отправляться. – Он встал, забрал наши монеты и сказал: – За мной.
Мы протиснулись сквозь толпу ожидающих душ, которые стали цепляться за нашу одежду словно ветер, их голоса шептали, но я ничего не мог разобрать. Харон распихивал их, ворча:
– Халявщики!
Он посадил нас в лифт, уже заполненный душами умерших, у каждой из которых в руках был зеленый посадочный талон. Харон схватил две души, пытавшиеся проскользнуть за нами, и вышвырнул их обратно в вестибюль.
– Значит, так. Никаких выходок, пока меня нет, – рявкнул он, обращаясь к оставшимся в зале ожидания. – Если кто-нибудь снова переключит радио, будете торчать здесь еще тысячу лет. Ясно?
Он закрыл двери. После того как он вставил ключ-карту в специальный слот на панели лифта, мы начали спускаться.
– Что происходит с душами, которые ждут в вестибюле? – спросила Аннабет.
– Ничего, – ответил Харон.
– Долго это длится?
– Вечно или пока я не передумаю.
– Вот как, – сказала она. – Это… справедливо.
Харон поднял бровь:
– А кто сказал, что смерть справедлива, юная леди? Подожди, скоро наступит и твой черед. Там, куда вы направляетесь, вы сразу погибнете.
– Мы выберемся живыми, – возразил я.
– Ха.
У меня вдруг закружилась голова. Мы больше не спускались, а двигались вперед. Нас окутывал туман. Души вокруг начали меняться. Современная одежда замерцала, превращаясь в серые балахоны с капюшонами. Пол в лифте зашатался.
Я зажмурился. Открыв глаза, я увидел, что вместо светлого итальянского костюма на Хароне теперь был длинный черный балахон. Очки в черепаховой оправе исчезли. На лице зияли пустые глазницы – как у Ареса, только у Харона они были полны непроглядной тьмы, в них царили ночь, смерть и отчаяние.
Он заметил мой взгляд и спросил:
– Ну что?