ул я.
Она удивленно посмотрела на меня:
– Хочешь сказать, мы полетим на самолете, хотя тебе это запрещено, потому что Зевс может сбить тебя прямо в небе, и прихватим с собой оружие, по силе превосходящее атомную бомбу?
– Ага, – опять кивнул я. – Вроде того. Пошли.
Глава двадцать перваяЯ плачу по счетам
Удивительно, каким изобретательным может быть воображение людей, когда они хотят подогнать то, что видят, под стандарты знакомой реальности. Хирон сказал мне это когда-то давным-давно. Как всегда, оценить его мудрость я сумел лишь гораздо позже.
В новостях Лос-Анджелеса сообщили, что взрыв на пляже Санта-Моники произошел после того, как чокнутый похититель выстрелил из дробовика в полицейский автомобиль и случайно попал в поврежденный землетрясением газопровод.
Чокнутый похититель (также известный как Арес) насильно увез меня и еще двух подростков из Нью-Йорка и в течение десяти ужасных дней тащил нас через всю страну.
Выяснилось, что бедняжка Перси Джексон вовсе никакой не международный преступник. Он устроил суматоху в автобусе в Нью-Джерси потому, что хотел сбежать от похитителя (и впоследствии свидетели даже клялись, что видели в автобусе одетого в кожу мужчину: «И как я раньше о нем не вспомнил!»). Этот чокнутый был в ответе и за взрыв на Арке в Сент-Луисе – в конце концов, разве ребенку такое под силу? Обеспокоенная официантка из Денвера видела, как этот человек угрожал своим пленникам в ее закусочной, попросила друга сфотографировать их и сообщила в полицию. Наконец, в Лос-Анджелесе отважный Перси Джексон (этот парень начинал мне нравиться) украл винтовку у своего похитителя и на пляже вступил в схватку с преступником, вооруженным дробовиком. Полиция появилась как раз вовремя. Однако когда прогремел мощный взрыв, пять полицейских машин были уничтожены, а похититель скрылся. Жертв удалось избежать. Перси Джексон и двое его друзей находятся в полиции, и им ничего не угрожает.
Репортеры сами придумали эту историю. Нам оставалось лишь кивать, делать грустный и измученный вид (что было нетрудно) и притворяться похищенными детьми перед камерами.
– Единственное, чего я хочу, – сказал я, глотая слезы, – это снова увидеть моего доброго отчима. Каждый раз, когда он по телевизору называл меня малолетним преступником, я знал… что так или иначе… все будет хорошо. Я знаю, что он хочет наградить каждого жителя этого прекрасного города, Лос-Анджелеса, – все могут выбрать себе подарок среди товаров из его магазина электроники. Вот номер телефона.
Полицейских и репортеров так тронул мой рассказ, что они скинулись на три билета на ближайший рейс до Нью-Йорка.
Я знал, что мне придется лететь. И надеялся, что, учитывая обстоятельства, Зевс проявит ко мне снисхождение. Но все равно подняться на борт самолета мне было непросто.
Во время взлета я чувствовал себя как в кошмарном сне. Любая встряска пугала меня больше греческих монстров. Я вцепился в подлокотники кресла и не отпускал их, пока мы благополучно не приземлились в аэропорту Ла-Гуардия. Представители местной прессы ждали нас у зоны досмотра, но нам удалось ускользнуть от них благодаря Аннабет, которая отвлекла журналистов, подобравшись к ним в кепке-невидимке и крикнув: «Вон они, у ларька с замороженным йогуртом! Скорее!»
Через минуту она уже была с нами у выдачи багажа.
На стоянке такси мы разделились. Я велел Аннабет и Гроуверу вернуться в Лагерь полукровок и ввести Хирона в курс дела. Они не хотели соглашаться, да и мне было трудно расстаться с ними после всего, что мы пережили вместе, но я понимал, что последнюю часть квеста должен выполнить в одиночку. Если всё пойдет не по плану, если боги не поверят мне… Пусть Аннабет и Гроувер останутся в живых и расскажут Хирону правду.
Я забрался в такси и отправился на Манхэттен.
Через полчаса я вошел в вестибюль Эмпайр-стейт-билдинга.
Наверное, выглядел я как бродяга: одежда порвана, все лицо в ссадинах. И за последние сутки я совсем не спал.
Подойдя к стойке охранника, я сказал:
– Мне на шестисотый этаж.
Он читал толстую книгу с волшебником на обложке. Мне никогда особенно не нравилось фэнтези, но, наверное, книга была интересной, потому что охранник не сразу смог от нее оторваться:
– Такого этажа нет, сынок.
– Я должен увидеть Зевса.
Он растерянно мне улыбнулся:
– Кого?
– Вы слышали.
Я уже было решил, что это обычный смертный и мне нужно сматываться, пока он не вызвал санитаров, но он сказал:
– Никаких встреч и визитов, сынок. Владыка Зевс не принимает без записи.
– О, думаю, для меня он сделает исключение.
Я снял рюкзак и расстегнул молнию.
Пару мгновений охранник с недоумением смотрел на лежащий внутри металлический цилиндр. Потом лицо его побледнело:
– Это же не…
– Именно, – заверил его я. – Хотите, я достану его и…
– Нет! Нет! – Он вскочил со стула и принялся шарить по столу в поисках ключ-карты, а когда нашел, протянул ее мне: – Вставь карту в слот. Только смотри, чтобы с тобой в лифте никого не было.
Я сделал все как он сказал. Когда двери лифта закрылись, я вставил карту в прорезь. Карта исчезла, а на панели появилась красная кнопка с надписью «600».
Я нажал ее и принялся ждать. Ждать пришлось долго.
В лифте заиграла песня «Капли дождя падают мне на голову»[30].
Наконец раздался «дзинь», и двери открылись. Я вышел из лифта и чуть не заработал сердечный приступ.
Под ногами у меня была узкая каменная дорожка, висящая прямо в воздухе. Внизу простирался Манхэттен: казалось, я вижу его из окна самолета. Впереди мраморные ступени спиралью поднимались вокруг огромного облака. Подняв глаза, я увидел то, что мой мозг отказывался понимать.
Взгляни еще раз, сказал разум.
Мы и так смотрим, возмущались глаза. И не обманываем.
На облаке высилась гора с плоской верхушкой, покрытой снегом. На ее склонах виднелись десятки многоэтажных дворцов – это был целый город, каждый из домов в котором был украшен портиками с белыми колоннами, золочеными террасами и множеством горящих бронзовых жаровен. Круто извивающиеся дорожки вели к вершине, где в снегах сверкал самый большой дворец. В садах, чудом удерживающихся на склонах, цвели оливы и розовые кусты. Я разглядел рынок с разноцветными палатками, каменный амфитеатр на одном из склонов, а на другом ипподром и колизей. Это был древнегреческий город, только не разрушенный, а новый, чистый, яркий. Наверное, так выглядели Афины две с половиной тысячи лет назад.
Не может быть, подумал я. Чтобы гора нависала над Нью-Йорком как астероид весом миллиард тонн?! Да как такая махина может парить над Эмпайр-стейт-билдингом на виду у миллионов людей, и ее при этом никто не замечает?!
Но гора была. И я был у ее подножия.
На Олимпе все изумляло меня. Лесные нимфы с хихиканьем кидались в меня оливками, когда я проходил мимо их сада. Торговцы на рынке уговаривали купить амброзию на полочке, новый щит и точную копию Золотого руна из блестящей ткани, прямо как ту, что показывали по «Гефест-ТВ». В парке девять муз настраивали инструменты перед концертом, на который уже собралось немного зрителей: сатиров, наяд и симпатичных подростков – возможно, это были малые боги и богини. Похоже, никого не волновала надвигающаяся гражданская война. Наоборот, у всех было прекрасное настроение. Некоторые оборачивались мне вслед и перешептывались.
Я вышел на главную дорогу, ведущую к большому дворцу на вершине. Он был зеркальной копией дворца в Подземном мире. Там все было черным и бронзовым – здесь же ослепительно-белым и серебряным.
Наверное, Аид специально построил себе дворец, похожий на этот. Ему разрешалось появляться на Олимпе только в день зимнего солнцестояния, поэтому он решил сделать свой собственный Олимп под землей. Хотя мы с ним не поладили, мне стало его немного жаль. То, что его изгнали из этого дворца, казалось очень несправедливым. Любой бы на его месте обиделся.
По ступеням я поднялся во внутренний двор, а оттуда попал в тронный зал.
«Зал» – это не то слово. По сравнению с этим помещением Центральный вокзал был просто чуланом для метел. Огромные колонны поднимались ввысь к куполообразному потолку, по которому двигались золотые созвездия. Двенадцать тронов, по размеру подошедших бы Аиду, стояли полукругом, совсем как домики в Лагере полукровок. В центре полыхал невероятных размеров костер. Все троны, кроме двух центральных (главного, справа, и того, что был слева от него), были пусты. Мне не нужно было объяснять, кто были боги, сидящие там и ожидающие меня. Я подошел к ним на подкашивающихся ногах.
Боги были в человеческом облике, только огромного роста, как Аид, но я едва мог поднять на них взгляд, потому что, стоило мне это сделать – и казалось, что мое тело загорится. Зевс, Повелитель богов, был в синем костюме в тонкую полоску и восседал на простом троне из чистой платины. У него была красиво подстриженная черная, как грозовая туча, борода с серыми прядями, делающими ее похожей на мрамор. Его красивое лицо было исполнено достоинства и суровости, а глаза были серыми, как дождливый день. Когда я приблизился к нему, воздух затрещал, и в нем запахло озоном.
Рядом с ним, несомненно, сидел его брат, но он был одет совсем по-другому. Он напомнил мне жителя Ки-Уэста: кожаные сандалии, бермуды цвета хаки и рубашка от «Томми Багама» с узором из кокосов и попугаев. На лице бога был темный загар, а его руки покрывали шрамы, как у рыбаков в былые времена. У него были такие же черные волосы, как у меня, а на лице застыло то угрюмое выражение, из-за которого меня всегда считали хулиганом. Но вокруг его глаз цвета зеленой морской воды, как у меня, виднелись морщинки, а значит, он любил улыбаться. Его трон представлял собой стул, на каком сидят рыбаки, отправляющиеся на промысел далеко в море. Обыкновенный крутящийся стул с черным кожаным сиденьем и держателем для удочки. Только вместо удочки на подставку опирался бронзовый трезубец, острия которого сверкали зеленым огнем.