Я это понял еще до того, как мы подошли к входной двери. Вдоль дорожки к дому были расставлены мягкие игрушки, какие продают в магазинах подарков: маленькие львы, поросята, драконы, гидры, даже крошечный Минотавр в малюсеньком подгузнике. Судя по их жалкому виду, игрушки сидели здесь уже очень давно, как минимум с прошлой весны, и с тех пор успел растаять снег. У одной гидры между шеями пробивался росток дерева.
Все крыльцо перед дверью было увешано музыкальными подвесками, их блестящие стеклянные и металлические детали звенели, когда дул легкий ветерок. Куски латуни позвякивали, напоминая журчание воды, и я понял, что мне нужно в уборную. Не представляю, как миссис Кастеллан выносила весь этот шум.
На окрашенной в бирюзовый цвет входной двери висела табличка, на ней было написано по-английски «КАСТЕЛЛАН», а ниже – по-гречески «Διοικητής Φρουρίου».
Нико глянул на меня.
– Готов?
Едва он постучал, как дверь распахнулась.
– Лука! – радостно воскликнула старая дама.
У нее был вид человека, которому нравится на досуге совать пальцы в розетку. Седые волосы торчали во все стороны, розовое платье-халат все в следах ожогов и перепачкано золой. Когда женщина улыбалась, ее лицо неестественно вытягивалось, а голубоватый свет в глазах навел меня на мысль, что она слепа.
– О, мой дорогой мальчик! – она обняла Нико. Я пытался сообразить, как можно принять Нико за Луку (они совершенно не похожи), потом женщина улыбнулась мне и сказала:
– Лука!
Забыв про Нико, она обняла меня. От нее пахло подгоревшим печеньем. Она была тощая, как огородное пугало, однако ей вполне хватило бы сил сломать мне ребра.
– Заходи! – настойчиво проговорила она. – Твой обед готов!
Она провела нас внутрь. Гостиная выглядела еще чуднее, чем лужайка перед домом. Все горизонтальные и вертикальные поверхности заполняли зеркала и свечи. Куда бы я ни посмотрел, отовсюду на меня глядело мое отражение. Над камином висели часы, секундная стрелка была украшена маленькой бронзовой фигуркой Гермеса, и фигурка бога «порхала» вокруг циферблата. Я попытался вообразить, как бог посланников мог влюбиться в эту старушку, но не смог – это казалось слишком невероятным.
Потом я заметил на каминной полке фото в рамке и замер. Точно такой портрет нарисовала Рейчел: девятилетний Лука со светлыми волосами и широкой улыбкой, в которой не хватало двух зубов. Без шрама на лице он выглядел совсем другим человеком: беззаботным и счастливым. Откуда Рейчел узнала об этом снимке?
– Сюда, мой дорогой! – миссис Кастеллан провела нас в глубь дома. – О, я говорила им, что ты вернешься. Я это знала!
Женщина усадила нас за кухонный стол. На стоявшем вдоль стены длинном столе громоздились сотни (я не преувеличиваю), прозрачных пластиковых контейнеров, заполненных бутербродами с арахисовым маслом и джемом. Те, что внизу, позеленели и покрылись плесенью, видимо, их приготовили уже очень давно. Запах напомнил мне о школьной раздевалке шестого класса – а это о многом говорит.
На плите стояли противни для выпечки, на каждом лежало с десяток подгоревших печений. В раковине возвышалась гора пустых пластиковых кувшинов из-под «Кул-эйда»[8]. У водопроводного крана сидела плюшевая Медуза горгона, словно охраняя царивший здесь беспорядок.
Миссис Кастеллан, напевая себе под нос, достала арахисовое масло, джем и начала делать новый бутерброд.
В духовке что-то подгорало, вероятно, очередная порция печенья.
Все окно над раковиной было облеплено десятками вырезанных из газет и журналов картинок с изображением Гермеса с логотипов фирм «Эф Ти Ди Флауэрс» и «Квики Клинерс»[9], а также бумажными кадуцеями из рекламы лекарств.
Сердце у меня упало, захотелось немедленно убраться из этой комнаты, но миссис Кастеллан делала бутерброд, с улыбкой поглядывая на меня, точно хотела удостовериться, что я не сбегу.
Нико кашлянул.
– Кхм. Миссис Кастеллан?
– М-м-м?
– Мы хотели спросить о вашем сыне.
– О, да! Мне говорили, что он уже не вернется, но я-то лучше знаю, – она нежно похлопала меня по щеке, так что я стал походить на гоночный автомобиль, полосы на котором нарисовали арахисовым маслом.
– Когда вы видели его в последний раз? – спросил Нико.
Взгляд у женщины расфокусировался.
– Он ушел, когда был еще совсем маленьким, – с тоской произнесла она. – Он тогда учился в третьем классе. Разве в таком возрасте убегают из дома? Он сказал, что вернется к обеду, поэтому я ждала. Он любит бутерброды с арахисовым маслом, печенье и «Кул-эйд». Он скоро вернется, к обеду… – потом она посмотрела на меня и улыбнулась. – Боже мой, Лука, вот ты где. Ты стал таким красивым, у тебя глаза, как у отца.
Она повернулась к картинкам с изображением Гермеса над раковиной.
– Вот что значит хороший человек. Да, в самом деле. Знаете, он меня навещает.
Часы в соседней комнате все тикали и тикали. Я стер арахисовое масло с лица и умоляюще посмотрел на Нико, как бы говоря: «Теперь мы можем уносить отсюда ноги?»
– Мадам, – сказал Нико. – Что… э-э-э… что у вас с глазами?
В самом деле, взгляд у женщины был какой-то странный, точно она взирала на мир через калейдоскоп.
– Ну, как же, Лука, тебе же все известно. Это случилось незадолго до твоего рождения, так ведь? Я всегда отличалась от остальных, потому что могла видеть через… как-там-его-называют…
– Туман? – догадался я.
– Да, дорогой, – она ободряюще кивнула. – Мне предложили важную работу, вот насколько я была особенная!
Я быстро глянул на Нико и понял, что он озадачен не меньше моего.
– Что за работа? – спросил я. – Что случилось?
Миссис Кастеллан нахмурилась и замерла с ножом в руке, не донеся его до бутерброда.
– Боже мой, ничего не вышло, да? Твой отец меня предупреждал, пытался отсоветовать, говорил, это слишком опасно. Но мне пришлось, это же моя судьба! А теперь… Я никак не могу избавиться от этих образов, они стоят перед глазами. Из-за них все как в тумане. Хочешь печенья?
Она вытащила из духовки противень и переложила с десяток угольно-черных комков шоколадного теста на стол.
– Лука так добр, – бормотала миссис Кастеллан. – Знаете, он ушел, чтобы меня защитить. Сказал, если он уйдет, чудовища не будут мне угрожать. Я говорила ему, что чудовища не опасны! Они целый день сидят у дома, вдоль дорожки и ни за что не войдут внутрь, – она подняла с подоконника игрушечную Медузу горгону. – Правда, госпожа Медуза? – она широко мне улыбнулась. – Я так рада, что ты вернулся домой. Я знала, что ты меня не стыдишься!
Я поерзал на стуле. Наверное, восьмилетний или девятилетний Лука так же сидел за этим самым столом, только-только начиная понимать, что с его матерью что-то не так.
– Миссис Кастеллан, – проговорил я.
– Мама, – поправила она.
– Хм, да. Вы видели Луку после того, как он ушел из дома?
– Ну конечно!
Не знаю, говорила ли она правду, или фантазировала. Судя по тому, что я увидел, она принимала за Луку даже почтальона. Но Нико резко подался вперед и спросил:
– Когда? Когда Лука в последний раз заходил?
– Ну, это было… О, боже… – на ее лицо набежала тень. – В последний раз он так изменился. Шрам. Ужасный шрам, а его голос дрожал от боли.
– А его глаза, – подсказал я, – стали золотыми?
– Золотыми? – женщина моргнула. – Нет, что за глупости. У Луки голубые глаза, прекрасные голубые глаза!
Итак, Лука действительно здесь побывал, и это случилось до прошлого лета – до того, как он превратился в Кроноса.
– Миссис Кастеллан? – Нико тронул женщину за руку. – Это очень важно. Он просил вас о чем-нибудь?
Она нахмурилась, как будто пытаясь вспомнить.
– О… о моем благословении. Ну, разве это не мило? – она неуверенно посмотрела на нас. – Он хотел пойти к реке и сказал, что ему нужно мое благословение. И я его благословила, разумеется.
Нико торжествующе на меня посмотрел.
– Спасибо, мадам. Это все, что мы хотели…
Миссис Кастеллан ахнула, согнулась пополам, противень с грохотом упал на пол. Мы с Нико вскочили с мест.
– Миссис Кастеллан? – позвал я.
– А-А-А-А-А, – женщина выпрямилась. Я резко отпрянул, едва не повалив кухонный стол, потому что ее глаза горели зеленым огнем.
– Мое дитя, – ее голос стал скрипучим и низким. – Я должна его защитить! Гермес, помоги! Только не мое дитя! Только не такая судьба, нет!
Миссис Кастеллан вцепилась в плечи Нико и принялась его трясти, как будто от этого он бы ее лучше понял.
– Только не такая судьба!
Нико задушенно взвизгнул и, оттолкнув женщину, схватился за рукоять меча.
– Перси, нужно убираться отсюда…
Внезапно Миссис Кастеллан начала оседать на пол, я бросился к ней и успел подхватить, иначе она бы ударилась об угол стола. С трудом я дотащил ее до кресла.
– Миссис Кастеллан? – проговорил я.
Она забормотала что-то непонятное и затрясла головой.
– Боже… Я… Я уронила печенье. Как глупо с моей стороны.
Женщина заморгала, и ее глаза снова стали прежними, ну, во всяком случае, такими же, как минуту назад.
– С вами все в порядке? – спросил я.
– Ну конечно, дорогой, со мной все прекрасно. А почему ты спрашиваешь?
Я быстро глянул на Нико, тот одними губами произнес: «Уходим».
– Миссис Кастеллан, вы нам кое-что рассказывали, – напомнил я. – Кое-что о вашем сыне.
– Правда? – как во сне, пробормотала мать Луки. – Да, его голубые глаза, мы говорили о его голубых глазах. Он такой красивый мальчик!
– Нам пора идти, – настойчиво повторил Нико. – Мы скажем Луке… хм, передадим ему от вас привет.
– Но вы не можете уйти! – Миссис Кастеллан, шатаясь, поднялась на ноги, и я отступил. Глупо бояться дряхлой старушки, но у нее так изменился голос, и она с такой силой схватила Нико…
– Гермес скоро будет здесь, – посулила женщина. – Он захочет увидеть своего мальчика!