– Может, в другой раз, – пообещал я, потом посмотрел на рассыпанное по полу печенье. – Спасибо за… Спасибо за все.
Она пыталась нас остановить, предлагая «Кул-эйд», но я чувствовал, что должен сию минуту выбраться из этого дома. Уже на крыльце она вдруг схватила меня за запястье, я от неожиданности чуть в обморок не грохнулся.
– Лука, по крайней мере, береги себя. Пообещай мне, что с тобой все будет хорошо.
– Обещаю… мама.
Она радостно улыбнулась и выпустила мою руку. Пока закрывалась дверь, я слышал, как миссис Кастеллан говорит свечам:
– Вы слышали? С ним все будет в порядке, я же вам говорила!
Как только дверь закрылась, мы с Нико бросились бежать. Казалось, сидящие вдоль дорожки маленькие плюшевые животные злобно скалятся нам вслед.
А тем временем оставшаяся на холме Миссис О’Лири нашла себе компанию.
Уютно потрескивал обложенный камнями костер, а рядом с Миссис О’Лири сидела, скрестив ноги, девочка лет восьми и трепала адскую гончую за уши.
На девочке было простое коричневое платье, ее светло-каштановые волосы прикрывала косынка, так что девочка выглядела как дочь американцев-первопроходцев из сериала «Маленький домик в прериях»[10] или вроде того. Она поправляла палкой дрова в костре, пламя которого горело более насыщенным красным цветом, чем обычный огонь.
– Привет, – сказала девочка.
Сначала я подумал: это чудовище. Если ты полубог и встречаешь в диком лесу миленькую девчушку – самое время браться за меч и атаковать. К тому же после встречи с миссис Кастеллан я ждал чего угодно.
Но Нико поклонился малышке.
– И снова здравствуйте, владычица.
Девочка рассматривала меня своими красными глазами, яркими, как огонь. Я решил, что безопаснее всего тоже поклониться.
– Садись, Перси Джексон, – предложила девчушка. – Хочешь поужинать?
Зрелище заплесневелых бутербродов с арахисовым маслом и подгоревшего печенья отбило у меня аппетит, но девочка взмахнула рукой, и у костра появилось одеяло с разложенным на нем угощением. Тут были тарелки с ростбифом, печеная картошка, морковь в сливочном масле, свежий хлеб и еще куча всевозможной снеди, какой я уже давным-давно не едал. В животе у меня заурчало. Люди должны есть именно такую домашнюю пищу, но никогда этого не делают. Девочка снова взмахнула рукой, и на траву перед Миссис О’Лири упала пятифутовая галета в виде кости. Адская гончая с удовольствием вгрызлась в «косточку».
Я сел рядом с Нико. Мы положили себе на тарелки всего понемногу, и я уже хотел было наброситься на еду, но потом остановился.
Я смахнул часть содержимого своей тарелки в огонь, как мы всегда делали в лагере.
– Для богов, – сказал я.
Девочка улыбнулась.
– Спасибо. Как хранитель огня, я получаю часть от каждого жертвоприношения, знаешь ли.
– Теперь я вас узнаю, – произнес я. – Когда я впервые прибыл в лагерь, вы сидели у огня, в центре площадки для собраний.
– Ты так и не остановился, чтобы со мной поговорить, – грустно заметила девочка. – Увы, большинство всегда проходит мимо. Нико со мной разговаривает. До него со мной много лет никто не говорил, все несутся мимо, ни у кого нет времени навестить семью.
– Вы – Гестия, богиня домашнего очага, – сообразил я.
Она кивнула.
Ладно… значит, она выглядит как восьмилетний ребенок. Я не стал задавать вопросов, потому что уже давно усвоил, что боги могут принять любой облик, какой пожелают.
– Владычица, почему вы не сражаетесь с Тифоном вместе с другими олимпийцами? – спросил Нико.
– Боец из меня никудышный, – ее красные глаза сверкнули, и я понял, что в них не просто отражается пламя. Такое же пламя плескалось в глазах Ареса, вот только глаза Гестии излучали доброту и тепло.
– Кроме того, – добавила богиня, – кто-то должен поддерживать огонь, пока остальные боги отсутствуют.
– Значит, вы охраняете Олимп? – спросил я.
– «Охраняю» – это громко сказано, но если вам нужно посидеть в теплом местечке и поесть домашней еды, тогда добро пожаловать. А теперь ешьте.
Я даже не заметил, как моя тарелка опустела. Нико лопал так же быстро.
– Уф, вкуснотища, – пропыхтел я. – Спасибо, Гестия.
Богиня кивнула.
– Понравилось вам у миссис Кастеллан?
На какое-то время я совсем забыл про старую женщину с ясными глазами и улыбкой маньячки и про то, как она вдруг стала одержимой.
– Так что именно с ней случилось? – поинтересовался я.
– Она родилась с даром, – ответила Гестия. – Могла видеть сквозь Туман.
– Как моя мама, – сказал я, а про себя подумал: «Как Рейчел». – У нее светились глаза…
– Видеть сквозь Туман – это проклятье. Некоторые переносят это бремя легче, некоторые – тяжелее, – грустно проговорила богиня. – Какое-то время миссис Кастеллан была наделена многими талантами, даже привлекла внимание самого Гермеса. Она стала счастливой, но ненадолго, а потом зашла слишком далеко.
Я вспомнил слова миссис Кастеллан: «Мне предложили важную работу… ничего не вышло».
Интересно, какую же работу ей предложили?
– Только что она выглядела совершенно счастливой, – заметил я, – а потом будто с ума сошла, твердила про судьбу своего сына, точно знала, что он стал Кроносом. Что же произошло?.. Отчего она сделалась такой?
Богиня помрачнела.
– Мне бы не хотелось рассказывать эту историю. Мей Кастеллан видела слишком многое. Если тебе нужно понять своего врага Луку, попробуй для начала понять его семью.
Я вспомнил маленькие вырезки с изображением Гермеса, налепленные на окне над раковиной в кухне миссис Кастеллан. Неужели она сошла с ума, когда Лука еще был маленьким? Такие светящиеся глаза могут здорово напугать девятилетнего мальчика. А если представить себе, что Гермес никогда их не навещал, что они с матерью все эти годы жили одни…
– Неудивительно, что Лука сбежал, – признал я. – То есть, конечно, неправильно вот так бросать свою мать, но ведь он тогда был еще совсем малышом. Гермесу не следовало их покидать.
Гестия почесала Миссис О’Лири за ухом. Адская гончая завиляла хвостом и случайно повалила дерево.
– Судить других легко, – предупредила богиня. – Но последуешь ли ты по пути, который выбрал Лука? Станешь ли пытаться получить те же силы?
Нико отставил тарелку.
– У нас нет выбора, владычица, только так у Перси появится шанс.
– М-м-м… – Гестия сжала кулак, потом резко развела в стороны пальцы, и огонь заревел. Пламя взметнулось вверх футов на тридцать, жар обдал мне лицо. Потом языки пламени снова вернулись к нормальному размеру.
– Не все силы имеют видимое проявление, – Гестия посмотрела на меня. – Иногда тяжелее всего найти в себе силы уступить. Ты мне веришь?
– Ага, – кивнул я. Все, что угодно, только бы она больше не демонстрировала свои способности управлять огнем.
Богиня улыбнулась.
– Ты хороший герой, Перси Джексон, не слишком гордый, и мне это нравится. Однако тебе еще очень многому предстоит научиться. Когда Диониса сделали богом, я уступила ему свой трон, потому что только так можно было избежать начала гражданской войны между богами.
– Из-за этого в Совете нарушилось равновесие, потому что вдруг оказалось, что богов семь, а богинь – пять.
Гестия пожала плечами.
– Не идеальное решение, но лучшего не нашлось. Теперь я забочусь об огне и медленно отхожу на второй план. Никто уже не сложит эпических стихов о деяниях Гестии. Большинство полубогов даже не останавливаются, чтобы переброситься со мной парой слов. Для поддержания мира я отступила в сторону, когда возникла такая необходимость. Ты сможешь поступить так же?
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
Богиня изучающее на меня посмотрела.
– Возможно, пока ты еще не понимаешь, но скоро поймешь. Ты не откажешься от вашего плана?
– Вы здесь для того, чтобы меня предостеречь, отговорить?
Гестия покачала головой.
– Я здесь, потому что когда все остальные терпят неудачу, когда все могущественные боги уходят на войну, остаюсь только я одна. Дом. Домашний очаг. Я – последняя олимпийка. Помни об этом, когда тебе придется принять последнее решение.
Мне не понравилось, как она произнесла слово «последнее».
Я посмотрел на Нико, потом снова взглянул в горящие теплым светом глаза Гестии.
– Я не могу отступить, владычица, потому что должен остановить Луку… То есть Кроноса.
Гестия кивнула.
– Хорошо. Я не смогу оказать тебе большую помощь, учитывая все, что я тебе рассказала. Но раз ты принес мне жертву, я могу вернуть тебя к твоему собственному домашнему очагу. Увидимся снова на Олимпе, Перси Джексон.
Слова прозвучали зловеще, точно наша следующая встреча не сулила ничего хорошего.
Богиня взмахнула рукой, и все исчезло.
В следующий миг я оказался у себя дома, в Верхнем Ист-Сайде. Мы с Нико сидели на диване в квартирке моей мамы. Это хорошая новость. Плохая новость: все остальное пространство комнаты заняла Миссис О’Лири.
Из спальни раздался приглушенный вскрик, потом послышался голос Пола:
– Кто поставил сюда эту шерстяную стену?
– Перси? – раздался голос мамы. – Ты здесь? С тобой все в порядке?
– Я здесь! – закричал я в ответ.
– ГАВ! – Миссис О’Лири начала поворачиваться, чтобы посмотреть на мою маму, и посрывала со стены все фотографии.
Они с моей мамой встречались только один раз (это долгая история), но адская гончая ее обожает.
Ушло несколько минут на то, чтобы со всем разобраться. Сломав большую часть мебели в гостиной и, вероятно, доведя соседей до белого каления, мы извлекли моих родителей из спальни и водворили на кухню, где и расселись все вместе за столом. Миссис О’Лири осталась в гостиной, но морду просунула в кухню и очень этому радовалась. Мама швырнула ей десятифунтовую упаковку мясного фарша, которого бы хватило человек на десять, но адская гончая заглотила угощение в один присест. Пол налил всем лимонаду, тем временем я рассказал о нашем визите в Коннектикут.