– Так это правда, – Пол воззрился на меня так, словно видел впервые в жизни. Его волосы цвета соли с перцем торчали во все стороны, на нем был белый купальный халат, теперь густо облепленный шерстью. – Все эти разговоры о чудовищах и о том, что ты – полубог… это действительно правда.
Я кивнул. Прошлой осенью я уже объяснял Полу, кто я такой, а мама подтвердила мои слова, но не думаю, что тогда он мне поверил.
– Прости, что Миссис О’Лири разворотила гостиную и вообще, – извинился я.
Пол рассмеялся, кажется, он пребывал в восхищении.
– Шутишь? Это потрясающе! Я хочу сказать, когда я увидел отпечатки копыт на «Приусе», то подумал: «А вдруг?» Но это!..
Он похлопал Миссис О’Лири по морде. В гостиной раздалось «БУМ-БУМ-БУМ»: то ли в дверь ломился наряд полицейского спецназа, то ли Миссис О’Лири завиляла хвостом.
Я не смог сдержать улыбку. Пол просто замечательный дядька, даже несмотря на то что он не только мой отчим, но и мой учитель английского.
– Спасибо, что не сердишься, – поблагодарил я.
– Да нет, я сержусь, – улыбнулся Пол, – просто считаю, что это потрясающе.
– Ага. Ну, возможно, когда ты услышишь всю историю целиком, ты уже не будешь так считать, – вздохнул я.
Я рассказал Полу и маме про Тифона, богов, грядущую битву, потом поведал о плане Нико.
Мама обхватила пальцами стакан с лимонадом. На ней был ее старый синий банный халат, волосы зачесаны назад. Недавно, воплощая свою многолетнюю мечту, она начала писать роман, и я предполагал, что она работает над ним по ночам, потому что круги у нее под глазами еще больше почернели.
У нее за спиной на окне стоял цветочный горшок с поблескивающим серебром «лунным кружевом». Прошлым летом я привез это волшебное растение с острова Калипсо, и под неусыпной маминой заботой оно цвело буйным цветом. Его аромат всегда меня успокаивал, но и заставлял грустить, потому что напоминал о потерянных друзьях.
Мама глубоко вздохнула, она всегда так делала, когда раздумывала, говорить мне о чем-то или нет.
– Перси, это опасно, – наконец решилась она. – Даже для тебя.
– Мам, я знаю. Нико меня предупредил, что я могу умереть, но если мы не попытаемся…
– То умрут все, – закончил Нико. Он не притронулся к лимонаду. – Миссис Джексон, у нас нет шансов выстоять, когда это вторжение начнется, а оно непременно начнется.
– Вторжение в Нью-Йорк? – переспросил Пол. – Разве это возможно? Неужели мы не заметим… чудовищ? – он так произнес это слово, будто все еще до конца не верил в реальность происходящего.
– Не знаю, – признал я. – Не представляю, насколько сильны чары Тумана. Тифон прямо сейчас топает по стране, а смертные считают его тайфуном.
– Миссис Джексон, – проговорил Нико, – Перси нужно ваше благословение, оно необходимо, чтобы начать процесс. Я в этом сомневался до тех пор, пока мы не побывали у мамы Луки, а теперь уверен. То, что мы задумали, удавалось осуществить только дважды, и оба раза мать давала свое благословение. Она должна согласиться с тем, что ее сын пойдет на риск.
– Хотите, чтобы я благословила такое? – мама покачала головой. – Это безумие. Перси, прошу тебя…
– Мама, я не смогу этого сделать без твоей помощи.
– А если ты переживешь этот… этот «процесс»?
– Тогда я пойду на войну, – признал я. – Выступлю против Кроноса, и в живых останется только один.
Я не рассказал ей всего пророчества, умолчав о той части, в которой говорилось, что мою душу пожнут, а дни мои пресекутся. Не стоит ей знать, что я, скорее всего, обречен. Я надеялся только, что перед смертью остановлю Кроноса и спасу мир.
– Ты мой сын, – горько сказала мама. – Я не могу просто…
Я понимал, что, если хочу ее убедить, нужно продолжать уговаривать, но язык не поворачивался. Я вспомнил бедную миссис Кастеллан, которая у себя на кухне ждет возвращения сына, и понял, как мне повезло. Моя мама всегда была со мной, пыталась облегчить мою жизнь, вопреки богам, чудовищам и всему остальному. Она мирилась с тем, что я постоянно отправлялся на поиски приключений, а теперь я прошу ее благословить меня на то, что может меня убить.
Я посмотрел в глаза Полу, и между нами пробежала искра взаимопонимания.
– Салли, – он накрыл ее ладонь своей. – Я не могу утверждать, что понимаю, через что вам с Перси пришлось пройти за все эти годы, но сдается мне… Перси делает благородное дело. Хотел бы я иметь столько смелости.
У меня комок встал в горле. Меня не часто так нахваливали.
Мама уставилась на свой лимонад, казалось, она вот-вот заплачет. Я подумал о том, что сказала Гестия: как трудно уступить, и предположил, что, возможно, мама это понимает.
– Перси, – сказала она, – я даю тебе свое благословение.
Ничего не изменилось. Кухню не озарил волшебный свет, ничего такого.
Я быстро глянул на Нико.
Тот кивнул. Выглядел он взволнованным, как никогда.
– Пора.
– Перси, – сказала мама. – Еще кое-что. Если ты… если ты переживешь битву с Кроносом, дай мне знать.
Она покопалась в сумке и протянула мне свой мобильный.
– Мам, – замялся я, – ты же знаешь, что полубоги и телефоны…
– Знаю, – кивнула она. – Просто на всякий случай. Если не сможешь позвонить… то, может, подашь другой знак, который я увижу из любой точки Манхэттена, чтобы я знала: с тобой все в порядке.
– Как Тесей, – предложил Пол. – Он должен был поднять белые паруса, когда вернется домой, в Афины.
– Вот только он забыл, – пробормотал Нико. – Его отец в отчаянии спрыгнул с дворцовой крыши. С другой стороны, идея потрясная.
– Как насчет флага или яркого света? – спросила мама. – С Олимпа, то есть с Эмпайр-стейт-билдинг.
– Что-то синее, – проговорил я.
Мы годами каждый день шутили насчет синей еды. Это был мой любимый цвет, и мама нашла способ меня подбодрить. Каждый год мой торт на день рождения, моя пасхальная корзинка, рождественские конфеты всегда были синие.
– Да, – согласилась мама. – Буду ждать синего сигнала и постараюсь не прыгать с дворцовых крыш.
Она в последний раз меня обняла. Я пытался отделаться от мысли, что это прощание. Потом пожал руку Полу. Затем мы с Нико подошли к двери кухни и посмотрели на Миссис О’Лири.
– Извини, девочка, – сказал я. – Снова пора путешествовать через тень.
Адская гончая заскулила и закрыла глаза лапами.
– Куда теперь? – спросил я Нико. – В Лос-Анджелес?
– Нет необходимости, – ответил тот. – В царство мертвых есть путь поближе.
Глава 7Меня подвозит моя учительница математики
Мы вынырнули из тени в Центральном парке, к северу от пруда. Миссис О’Лири устало доковыляла до груды валунов и принялась ее обнюхивать. Я испугался, что она начнет метить территорию, но Нико сказал:
– Все нормально. Она просто по запаху ищет дорогу домой.
Я нахмурился.
– Через камни?
– Есть два главных входа в царство мертвых, – пояснил Нико. – Тот, что в Лос-Анджелесе, ты знаешь.
– Переправа Харона.
Нико кивнул.
– Большинство душ проходят именно этим путем, но есть короткая дорога, ее труднее найти: врата Орфея.
– Чувак с арфой.
– Чувак с лирой, – уточнил Нико. – Но, в общем, ты прав. С помощью своей лиры он зачаровал землю, чтобы найти новый путь в царство мертвых. Он пел всю дорогу до дворца Аида и почти сумел выбраться вместе с душой своей жены.
Я припомнил эту легенду. Орфей не должен был оборачиваться, пока вел свою жену обратно, в мир смертных, но, разумеется, он обернулся. Классическая история типа «в общем, все умерли», после же сразу чувствуешь себя белым и пушистым.
– Итак, это врата Орфея, – я постарался проникнуться величием момента, но груда камней по-прежнему выглядела просто как нагромождение булыжников. – Как они открываются?
– Нужна музыка, – сказал Нико. – Как у тебя с пением?
– М-м-м… никак. А нельзя просто приказать им открыться? Ты же сын Аида и все такое.
– Это не так просто. Нам нужна музыка.
Я нисколько не сомневался: если я запою, то сумею только вызвать сход лавины.
– У меня есть идея получше.
Я повернулся и позвал:
– ГРОУВЕР!
Ждали мы долго. Миссис О’Лири свернулась клубком и задремала. В лесу стрекотали сверчки, и ухала сова, от улицы Сентрал-Парк-Вест доносился шум транспорта, где-то поблизости по дорожке цокала копытами лошадь, вероятно, проезжал конный патруль. Уверен, они бы с удовольствием отловили двух ребят, которым вздумалось торчать посреди парка под покровом ночи.
– Бесполезно, – наконец сказал Нико.
Но у меня появилось некое чувство. Впервые за долгие месяцы мысленная связь «натянулась», как струна, следовательно, либо к каналу природы подключились разом много людей, либо Гроувер близко.
Я закрыл глаза и сосредоточился.
«Гроувер».
Я знал, что он где-то в парке, но я не чувствовал его эмоций. Я слышал только какое-то слабое гудение в глубине черепа.
«Гроувер», – подумал я настойчивее.
«Хм-м… хм-м-м-м», – откликнулось нечто.
В голове у меня возникла картинка: гигантский вяз в глубине леса, вдали от главных дорожек. Шишковатые корни оплели землю, образовав нечто вроде кровати, а в ней лежал, скрестив руки на груди, какой-то сатир. Сначала я даже не признал в нем Гроувера. Укрытый ковром из веток и листьев, он, вероятно, спал там уже давно. Корни словно оплетали его, потихоньку утягивая под землю.
«Гроувер, – позвал я. – Проснись».
«Хр-р-р-р-фью-ю-ю-ю».
«Приятель, ты весь в грязи. Проснись!»
«Спать», – пробормотало его сознание.
«ЕДА, – я сменил тактику. – БЛИНЫ!»
Глаза сатира распахнулись, у меня в голове пронеслась вереница чужих мыслей, точно мысли Гроувера включились на ускоренную перемотку. Картинка разлетелась на кусочки, и я едва не вырубился.
– Что случилось? – спросил Нико.
– Я пробился к нему, он… м-да. Уже идет.
Через минуту в ветвях одного из деревьев послышался шорох, и нам под ноги упал Гроувер – вниз головой.