последняя ночь.
Идея мне не понравилась, но я знал, что дочь Зевса права. Я устало кивнул и передал ей кувшин Пандоры.
– Сделай одолжение, запри эту штуку в гостиничной камере хранения. Думаю, у меня аллергия на пифосы.
Талия улыбнулась.
– Сделаю.
Я добрел до ближайшей кровати и вырубился. Разумеется, сон принес только новые кошмары.
Я увидел подводный дворец моего отца. Вражеская армия подступила ближе, она уже окопалась всего в нескольких сотнях ярдов от дворца. Крепостные стены лежали в руинах, храм, который отец использовал в качестве штаб-квартиры, горел, пожираемый греческим огнем.
Во сне я захотел поближе рассмотреть оружейную мастерскую, и картинка увеличилась, показав мне моего брата и остальных циклопов: они устроили себе обеденный перерыв и ели арахисовое масло «Скиппи» из огромных банок (не спрашивайте у меня, каково оно на вкус под водой, потому что я не хочу этого знать). Вдруг внешняя стена мастерской взорвалась, и через дыру внутрь ввалился один из воинов-циклопов, рухнув прямо на обеденный стол. Тайсон наклонился к нему, чтобы помочь, но было слишком поздно: циклоп рассыпался морским илом.
К бреши шагали вражеские гиганты, и Тайсон схватил дубинку упавшего циклопа. Он завопил что-то своим товарищам-кузнецам, вероятно: «За Посейдона!», но забыл проглотить арахисовое масло, поэтому получилось что-то вроде: «А СО О!» Его родственники похватали молоты и зубила и с воплями: «АРАХИСОВОЕ МАСЛО!» вслед за Тайсоном помчались в бой.
Потом передо мной предстала другая сцена. Я стоял рядом с Итаном Накамурой во вражеском лагере. От увиденного меня пробрала дрожь, отчасти потому, что армия была ужасно огромной, отчасти потому, что знал это место.
Мы находились в Нью-Джерси, на разбитой дороге, вдоль которой выстроились ветхие промышленные здания и стояли ободранные рекламные щиты. Большой двор, опоясанный покосившимся забором, был весь заставлен цементными скульптурами. Висевшая над складом вывеска горела красным неоновым курсивом, поэтому было трудно прочитать, что же на ней написано, но я и так это знал:
«КАБАЧОК САДОВЫХ ГНОМОВ ТЕТУШКИ ЭМ»
За прошедшие годы я ни разу не вспоминал об этом месте, сейчас оно явно пребывало в запустении: статуи были разбиты и разрисованы граффити. Цементный сатир – дядя Гроувера, Фердинанд – лишился руки. Часть складской крыши обвалилась. На дверь наклеили большой желтый знак: «НА СНОС».
Вокруг склада разбили сотни палаток, перед которыми горели костры. В основном армия состояла из чудовищ, но попадались и человеческие наемники в полевой форме, а также полубоги в боевых доспехах. На стене склада висело пурпурно-черное знамя, которое охраняли два синих великана-гиперборейца.
Итан сидел на корточках перед одним из бивачных костров, рядом расположились еще двое полубогов, точивших мечи. Двери склада открылись, и вышел Прометей.
– Накамура, – позвал он. – Господин желает с тобой поговорить.
Итан поднялся, глядя настороженно.
– Что-то случилось?
Прометей улыбнулся.
– Придется тебе самому об этом спросить.
Один из полубогов хихикнул.
– Приятно было с тобой познакомиться.
Итан поправил портупею и направился внутрь склада.
Если не считать дыры в крыше, здание выглядело именно таким, каким я его запомнил. Повсюду стояли статуи объятых ужасом людей, с открытыми в беззвучном крике ртами. От барной стойки с закусками отодвинули столики для пикника и, прямо между автоматами с газировкой и крендельками, поставили золотой трон, на котором вольготно развалился Кронос, положив на колени косу. На нем были джинсы и футболка, на лице застыло мрачное выражение, так что он выглядел почти по-человечески: в нем проглядывали черты Луки-подростка из моего видения, в котором он умолял Гермеса рассказать об уготованной ему судьбе. Когда Лука увидел Итана, его лицо исказила жуткая нечеловеческая улыбка, золотые глаза загорелись.
– Итак, Накамура, что ты думаешь о вашей дипломатической миссии?
Итан колебался.
– Уверен, владыка Прометей куда лучше меня расскажет…
– Я спрашиваю тебя.
Взгляд Итана заметался взад-вперед, пробежался по охранявшим Кроноса стражникам.
– Я… не думаю, что Перси Джексон сдастся. Он никогда не отступит.
Кронос кивнул.
– Еще о чем-то хочешь мне рассказать?
– Н-нет, господин.
– Ты какой-то нервный, Итан.
– Нет, господин, просто… Я слышал, что здесь было логово…
– Медузы горгоны? Да, совершенно верно. Чудное местечко, а? К сожалению, Медуза так и не возродилась после того, как Перси Джексон ее прикончил, так что не бойся, к ее коллекции ты не присоединишься. Кроме того, в этом помещении присутствуют куда более опасные силы.
Кронос окинул взглядом великана-лестригона, который с громким чавканьем лопал картошку фри. Кронос взмахнул рукой, и великан застыл, кусочек картошки замер в воздухе между его рукой и ртом.
– Зачем превращать в камень, если можно заморозить само время? – протянул Кронос.
Потом впился взглядом в лицо Итана.
– А теперь расскажи-ка мне, что произошло прошлой ночью на Вильямсбургском мосту?
Итан задрожал, на лбу у него выступила испарина.
– Я… Я не знаю, господин.
– Да нет, знаешь, – Кронос поднялся с места. – Когда ты напал на Перси Джексона, что-то случилось. Что-то пошло не так. Та девчонка, Аннабет, прыгнула тебе наперерез.
– Она хотела его спасти.
– Он же неуязвим, – спокойно проговорил Кронос. – Ты сам это видел.
– Я не могу этого объяснить. Может, она забыла.
– Забыла, – повторил Кронос. – Да, наверное, так и есть. «Ой, мамочки, я забыла, что мой друг неуязвим, и подставилась под нож вместо него. Ай-ай-ай». Скажи мне, Итан, куда ты целился, когда хотел пырнуть Джексона?
Итан нахмурился, сжал руку, словно держал в ней воображаемый нож, и замахнулся.
– Не уверен, господин, все случилось так быстро. Я не целился в какую-то конкретную точку.
Кронос постучал по клинку своей косы.
– Понятно, – сказал он ледяным тоном. – Если твоя память прояснится, я жду, что…
Внезапно владыка титанов поморщился. Великан в углу «разморозился», и кусочек картошки фри влетел ему в рот.
Кронос, пошатнувшись, отступил назад и рухнул на сиденье трона.
– Владыка? – Итан кинулся к нему.
– Я… – этот слабый голос принадлежал Луке, но уже в следующее мгновение лицо Кроноса снова посуровело. Он поднял руку, медленно согнул пальцы, словно заставляя их подчиниться.
– Это ерунда, – проговорил он, в его холодном голосе снова лязгала сталь. – Небольшое затруднение.
Итан облизал губы.
– Он все еще борется, да? Лука…
– Чушь, – отрезал Кронос. – Еще раз повторишь эту ложь, и я тебе язык отрежу. Душа мальчишки раздавлена, я просто привыкаю к слабостям его оболочки, она нуждается в отдыхе. Эта докука – всего лишь временное неудобство.
– Как… как скажете, владыка.
– Ты! – Кронос указал косой на драконицу в зеленых доспехах и зеленой короне. – Царица Сэсс, да?
– Дха-а-а, владыка.
– Наш маленький сюрприз готов вырваться на волю?
Царица дракониц обнажила клыки.
– О, дха-а-а, владыка. Такой прелес-с-сный с-с-сюрприз.
– Отлично, – кивнул Кронос. – Передай моему брату Гипериону, пусть двинет наши основные силы на юг, к Центральному парку. Полукровки придут в такое замешательство, что даже сами себя защитить не смогут. Ступай, Итан. Постарайся напрячь память. Мы вернемся к этому разговору, когда захватим Манхэттен.
Итан поклонился, а мой сон в последний раз сменился новым. Я увидел Большой дом в лагере, только эпоха была другая. Дом был выкрашен не в синий цвет, а в красный, игравшие в волейбол обитатели лагеря носили прически в стиле девяностых годов двадцатого века, вероятно, это здорово отпугивало чудовищ.
На крыльце стоял Хирон, он беседовал с Гермесом и какой-то женщиной, державшей на руках ребенка. Волосы кентавра были короче и темнее. Гермес был одет в свой обычный спортивный костюм и высокие кеды с крылышками. Женщина была высока и красива: светлые волосы, сияющие глаза, обаятельная улыбка. Завернутый в одеяло младенец у нее на руках весь извивался, словно меньше всего на свете хотел оказаться в Лагере полукровок.
– Это честь – видеть вас здесь, – говорил Хирон, обращаясь к женщине, однако в его голосе звучала тревога. – Уже давно ни одному смертному не позволялось войти в лагерь.
– Не поощряй ее, – пробурчал Гермес. – Мей, тебе нельзя этого делать.
Ошеломленный, я понял, что вижу Мей Кастеллан. Она ничем не походила на старую женщину, с которой я недавно познакомился. Казалось, ее переполняет жизнь, такие люди всегда улыбаются и заражают весельем окружающих.
– Да не волнуйся ты так, – возразила Мей, укачивая малыша. – Вам ведь нужен оракул, верно? Предыдущий мертв вот уже… сколько, двадцать лет?
– Больше, – мрачно ответил Хирон.
Гермес в раздражении поднял руки.
– Я рассказал тебе эту историю не для того, чтобы ты сама попыталась им стать. Это опасно. Хирон, скажи ей.
– Так и есть, – предупредил кентавр. – Долгие годы я никому не позволял даже пытаться, потому что мы не знаем наверняка, что случилось. Похоже, люди утратили способность принимать в себя дух оракула.
– Пора изменить такое положение вещей, – заявила Мей Кастеллан. – Я знаю, у меня получится. Гермес, это мой шанс сделать что-то полезное, не зря же я получила дар видеть незримое.
Я хотел заорать, чтобы остановить Мей Кастеллан, так как знал, чем все это закончится. Вот что разрушило ее жизнь. Только я не мог ни двинуться, ни заговорить.
Казалось, Гермес не столько волнуется, сколько испытывает боль.
– Ты не сможешь выйти замуж, если станешь оракулом, – горестно заметил он. – Ты больше никогда не сможешь видеться со мной.
Мей коснулась его руки.
– Я ведь не смогу всегда быть с тобой, правда? Ты скоро уйдешь, ведь ты бессмертен.
Бог начал было протестовать, но женщина положила руку ему на грудь.