– Ты знаешь, что так оно и есть! Не пытайся щадить мои чувства. И потом, у нас есть чудесный малыш. Я ведь смогу его растить, даже будучи оракулом, не так ли?
Хирон кашлянул.
– Да, но говоря по справедливости, я не знаю, как поведет себя дух оракула. Насколько я знаю, он еще никогда не выбирал своим хранителем женщину, уже однажды родившую ребенка. Если дух не примет…
– Примет, – настаивала Мей.
«Нет! – хотелось мне закричать. – Не примет!»
Мей Кастеллан поцеловала своего сына и передала его Гермесу.
– Я скоро вернусь.
Она в последний раз ободряюще улыбнулась Хирону и богу и пошла вверх по лестнице.
Хирон и Гермес молча расхаживали туда-сюда, ребенок извивался в своем одеяле.
Вдруг в окнах дома загорелся зеленый свет. Обитатели лагеря прервали волейбольный матч и уставились на чердак. Над клубничными полями пронесся порыв холодного ветра.
Наверное, Гермес тоже что-то почувствовал и закричал:
– Нет! НЕТ!
Он пихнул ребенка в руки Хирону и побежал к крыльцу. Не успел он добраться до двери, как тишину солнечного дня разорвал ужасный крик Мей Кастеллан.
Я подскочил, да так резко, что стукнулся головой о чей-то щит.
– Ой!
– Прости, Перси, – надо мной стояла Аннабет. – Я как раз собиралась тебя разбудить.
Я потер голову, пытаясь понять смысл тревожных видений. Внезапно многое обрело смысл: Мей Кастеллан попыталась стать оракулом. Она не знала, что проклятие Аида не дает духу из Дельф вселиться в другого человека, не знали этого и Хирон с Гермесом. Они не могли предугадать, что, пытаясь принять в себя дух оракула, Мей сойдет с ума, начнет биться в судорогах, ее глаза начнут светиться зеленым светом, и она станет видеть обрывочные видения о будущем своего ребенка.
– Перси, что случилось? – спросила Аннабет.
– Ничего, – соврал я. – Зачем… зачем ты надела доспехи? Тебе нужно отдыхать.
– Брось, я в порядке, – отмахнулась девушка, хотя ее бледность еще не прошла, а правой рукой она почти не двигала. – Нектар и амброзия поставили меня на ноги.
– Ну, нет. Тебе еще рано выходить и тем более сражаться.
Аннабет протянула мне руку и помогла встать. В голове у меня гудело. Небо за окном окрасилось в пурпурно-красный цвет.
– Тебе понадобятся все, кто у нас есть, – сказала девушка. – Я только что смотрела в свой щит. Вражеская армия…
– Движется на юг, к Центральному парку, – закончил я. – Ага, знаю.
Я рассказал ей о своих снах, опустив сон про Мей Кастеллан, потому что мне было больно об этом говорить. Умолчал я и о подозрениях Итана про то, что Лука борется с Кроносом внутри своего тела, поскольку не хотел давать Аннабет ложных надежд.
– Думаешь, Итан заподозрил, что у тебя есть слабое место? – спросила девушка.
– Не знаю, – признал я. – Он ничего не сказал Кроносу, но если он догадается…
– Нельзя этого допустить.
– В следующий раз я тресну его по башке посильнее, – пообещал я. – Есть идеи, что за сюрприз нам готовит Кронос?
Аннабет покачала головой.
– Щит не показал ничего такого, но я не люблю сюрпризы.
– Согласен.
– Итак, – продолжала Аннабет, – будешь и дальше отговаривать меня пойти вместе со всеми?
– Не-а. Ты же только что меня поколотила.
Она выдавила смешок, но мне все равно было приятно его услышать. Я схватил меч, и мы отправились поднимать моральный дух наших бойцов.
Талия и старосты ждали нас у водохранилища[29]. Город в опускавшихся сумерках мерцал огнями, думаю, многие из них включались автоматически в заданное время. Вдоль береговой линии озера горели уличные фонари, отчего вода и деревья выглядели еще более зловеще.
– Они идут, – подтвердила Талия, указывая серебряной стрелой на север. – Одна из моих разведчиц только что доложила, что они пересекли реку Гарлем. Задержать их не было никакой возможности. Армия… – она пожала плечами.
– Огромна.
– Мы задержим их в парке, – сказал я. – Гроувер, ты готов?
Сатир кивнул.
– Готов, как никогда. Если мои духи природы и смогут их где-то задержать, то только в этом месте.
– Да, мы сможем! – заговорил новый голос. Сквозь толпу протолкался очень старый, толстый сатир в доспехах из коры, закрывавших только половину его живота. Он шел, опираясь на копье.
– Леней? – удивился я.
– Подбери челюсть, – пропыхтел сатир. – Я – глава Совета, а ты просил меня найти Гроувера. Ну вот, я его нашел, и я не позволю какому-то изгою вести за собой сатиров без моей помощи!
За спиной у Ленея Гроувер зажимал себе рот рукой, раскачиваясь из стороны в сторону, но старый сатир держался так, будто без него мы бы давно пропали.
– Не бойтесь! Мы покажем этим титанам!
Я не знал, смеяться или сердиться, но сумел сохранить бесстрастное выражение лица.
– Хм… ага. Что же, Гроувер, ты будешь не один. Аннабет и ребята из домика Афины, ваша позиция здесь. А я пойду… с Талией?
Девушка хлопнула меня по плечу.
– Все ясно. Охотницы готовы.
Я посмотрел на наших старост.
– Вам придется выполнить не менее важную работу: охранять основные въезды на Манхэттен. Вы знаете, как хитер Кронос, он надеется отвлечь нас своей огромной армией, а сам думает прошмыгнуть в другом месте. Ваша задача – не допустить этого. Вы распределили между собой, кто какие мосты и туннель защищает?
Старосты мрачно закивали.
– Тогда давайте сделаем это, – провозгласил я. – Всем доброй охоты!
Мы услышали приближающуюся армию прежде, чем увидели.
Звук походил на канонаду тяжелой артиллерии, помноженную на рев целого футбольного стадиона, как будто все фанаты «Нью-Ингленд Пэтриотс»[30] обстреливали нас из базук.
Из-за деревьев у северного края водохранилища выскочил вражеский передовой отряд: воин в золотых доспехах, ведущий за собой батальон великанов-лестригонов с огромными бронзовыми топорами. Следом хлынули сотни других чудовищ.
– Занять позиции! – завопила Аннабет.
Ее братья и сестры бросились вперед. Наш план состоял в том, чтобы заставить вражескую армию разделиться, когда она будет обходить водохранилище. Чтобы добраться до нас, врагам пришлось бы идти друг за другом, то есть двумя узкими цепочками по обоим берегам.
Сначала казалось, что все идет по плану. Враги разделились и хлынули к нам вдоль берегов. Когда они преодолели половину пути, мы пустили в ход защиту. Бегущих друг за другом чудовищ охватил греческий огонь, уничтожив многих на месте. Остальные лихорадочно заметались, как живые зеленые факелы. Дети Афины бросали в самых крупных великанов лассо с закрепленными на концах крюками, и валили монстров на землю.
В рощице на правом берегу охотницы Артемиды обстреляли врагов серебряными стрелами, уничтожив двадцать или тридцать дракониц, но на смену убитым шагали новые. С неба ударила молния, испепелив великана-лестригона, и я понял, что Талия, очевидно, применила свои способности дочери Зевса.
Гроувер поднес к губам свои свирели и заиграл быстрый мотивчик. С обоих берегов озера из леса донесся рев, потому что из каждого дерева, камня и куста вырвались духи. Дриады и сатиры подняли дубинки и бросились в атаку. Деревья обхватывали чудовищ ветвями и душили, трава обвивалась вокруг ног вражеских лучников. Камни взлетали и били дракониц в лицо.
Враг прорывался вперед. Великаны ломали деревья, и наяды испарялись, потеряв источники своей жизненной силы. Адские гончие кидались на белых волков, разбрасывая их в стороны. Вражеские лучники дали ответный залп, одна из охотниц сорвалась с ветки дерева и упала с большой высоты.
– Перси! – Аннабет схватила меня за руку, указывая на водохранилище.
Титан в золотых доспехах не стал ждать, пока его воинство пройдет по берегам. Он мчался к нам прямо по поверхности воды.
У него над головой взорвалась бомба с греческим огнем, но титан вскинул руку ладонью вверх, и пламя погасло.
– Гиперион, – с тревогой сказала Аннабет. – Владыка света, титан востока.
– Это плохо? – предположил я.
– После Атланта он величайший титан-воитель. В древности четыре титана контролировали четыре части света. Самым могущественным был Гиперион, владыка востока. Он отец Гелиоса, первого бога солнца.
– Я им займусь, – заверил я Аннабет.
– Перси, даже ты не сможешь…
– А ты собери наших бойцов.
Мы не просто так заняли позицию у водохранилища. Я сосредоточился на воде, почувствовал, как ее сила захлестывает меня, и побежал по водной глади навстречу Гипериону.
«Да, приятель, в эту игру можно играть и вдвоем».
Вот нас уже разделяют каких-то двадцать футов. Гиперион поднял меч. Глаза титана были в точности такие же, как в моем сне, – золотые, как у Кроноса, только сияли ярче, словно два маленьких солнца.
– Отродье морского бога, – протянул титан. – Так это ты обманом заставил Атланта снова держать небо?
– Это оказалось не трудно, – ответил я. – Вы, титаны, умом блещете чуть больше, чем мои носки.
Гиперион зарычал:
– Так тебе хочется блеска?
Его тело вспыхнуло столбом света и жара, я отвернулся, но все равно меня ослепило.
Я инстинктивно выставил перед собой Анаклузмос, и как раз вовремя. В следующий миг клинок Гипериона скрестился с моим. От ударной волны над поверхностью озера взметнулось десятифутовое кольцо воды.
Я до сих пор чувствовал сильную резь в глазах. Нужно погасить этот свет.
Я сосредоточился на образовавшейся волне и заставил ее двигаться в обратную сторону. За секунду до того, как она домчалась до нас, я подпрыгнул, оказавшись на ее гребне.
– А-А-А-А-А! – волны ударили в Гипериона, накрыв его с головой, и его свет потух.
Я приземлился на поверхность озера в тот миг, когда Гиперион поднялся на ноги. Его золотые доспехи промокли насквозь.
Глаза титана больше не светились, но смотрел он все так же кровожадно.
– Ты сгоришь, Джексон! – проревел Гиперион.