– Да здравствует Перси Джексон! – прокричал Тайсон. – Герой Олимпа… и мой старший брат!
Глава 21Пирата угоняют
Мы с Аннабет уже собирались уходить, когда в боковом дворике я заметил Гермеса – он просматривал радужное сообщение богини Ириды, зависшее в брызгах над одним из фонтанов.
Я глянул на Аннабет.
– Встречаемся у лифта.
– Ты уверен? – потом она внимательнее вгляделась в мое лицо. – Ага, конечно.
Похоже, Гермес не заметил, как я подошел. Изображения в радужном сообщении мелькали так быстро, что я едва мог их разглядеть: выпуски новостей смертных со всей страны пестрели сценами разрушений, учиненных Тифоном. Весь Манхэттен после сражения лежал в руинах, президент собрал пресс-конференцию, на секунду показался мэр Нью-Йорка, по Шестой авеню ехали какие-то армейские машины.
– Удивительно, – пробормотал Гермес, потом повернулся ко мне. – Прошло три тысячи лет, а я по-прежнему не могу привыкнуть к силе Тумана… и человеческого невежества.
– Кажется, я должен вас поблагодарить.
– Да нет, не должен. Хотя мне любопытно, как ты мог отказаться от бессмертия.
– Это правильный выбор.
Гермес глянул на меня с любопытством, потом снова посмотрел на радужное сообщение.
– Взгляни на них. Они уже решили, что Тифон – просто несколько случайных торнадо. Ну, надо же! Они так и не поняли, каким образом все статуи в Нижнем Манхэттене покинули свои пьедесталы и разбились на куски. Все время показывают кадр, на котором Сьюзан Б. Энтони душит Фредерика Дугласа[39]. Думаю, они и для этого найдут логическое объяснение.
– Город сильно пострадал?
Гермес пожал плечами.
– Удивительное дело – не очень. Смертные в шоке, разумеется, но это же Нью-Йорк. Нигде больше я не встречал такой неунывающий народ. Думаю, через пару недель они заживут как прежде, и, конечно, я им помогу.
– Вы?
– Я – посланник богов, и моя обязанность – следить, о чем говорят смертные, а если нужно, то и помочь им осмыслить случившееся. Я их успокою, уж поверь: они все спишут на страшное землетрясение или на какую-нибудь вспышку на солнце. Что угодно, только не правда.
В его словах звучала горечь. Обвившиеся вокруг кадуцея Джордж и Марта помалкивали, и это навело меня на мысль, что Гермес по-настоящему зол. Наверное, и мне стоило помолчать, но я ляпнул:
– Я должен перед вами извиниться.
Гермес настороженно на меня посмотрел.
– За что именно?
– Я думал, что вы плохой отец, – признал я. – Думал, вы отвернулись от Луки из-за того, что знали о его будущем, и не сделали ничего, чтобы его остановить.
– Я действительно знал о его будущем, – грустно признался Гермес.
– Но вы же знали не только о плохом… Вы понимали, что он совершит в итоге, знали, что в конце он сделает правильный выбор. Разве вы не могли ему об этом сказать?
Гермес пристально смотрел на фонтан.
– Никому не позволено вмешиваться в судьбу, Перси, даже одному из богов. Если бы я его предупредил о том, что случится, или попытался повлиять на решения, которые он принимал, я мог окончательно все испортить. Молчать и быть вдали от него… ничего труднее мне еще не приходилось делать.
– Вам пришлось позволить ему найти собственный путь, – сказал я, – чтобы он сыграл свою роль в спасении Олимпа.
Гермес вздохнул.
– Мне не следовало срываться на Аннабет. Когда Лука пришел к ней в Сан-Франциско… что ж, я знал, что ей суждено сыграть в его судьбе определенную роль, я это предвидел. Поэтому я думал, что возможно, ей удастся сделать то, чего не смог я, – спасти его. Когда она отказалась идти с ним, я с трудом мог сдержать ярость. Вместо этого мне следовало бы злиться на самого себя.
– Все равно Аннабет его спасла, – заметил я. – Лука умер как герой, пожертвовал собой, чтобы убить Кроноса.
– Я ценю твои слова, Перси, но Кронос не умер. Титана убить нельзя.
– Значит…
– Я не знаю, – пробормотал Гермес. – И никто из нас не знает. Сгорел дотла? Развеялся по ветру? Если нам повезло, его так разбросало, что он никогда не сможет снова собрать из праха свое сознание, не говоря уже о теле. Однако не заблуждайся, потому что он не мертв.
Мой желудок совершил неприятный кульбит.
– А что с остальными титанами?
– Скрываются, – ответил Гермес. – Прометей прислал Зевсу письмо, пересыпанное извинениями за то, что поддержал Кроноса. «Я просто хотел минимизировать ущерб». И так далее в том же духе. Если он не дурак, то следующие несколько веков будет сидеть тише воды ниже травы. Криос сбежал, а Орфийская гора рассыпалась на куски. Когда стало ясно, что Кронос сгинул, Океан забился обратно в самые темные подводные глубины. А мой сын Лука мертв. Он умер, думая, что я его не люблю. Никогда себя не прощу.
Гермес рубанул кадуцеем дымку над фонтаном, и радужное сообщение испарилось.
– Давным-давно, – проговорил я, – вы мне говорили, что самое трудное для бога – не иметь возможности помочь своим детям. Еще вы говорили, что нельзя отказываться от семьи, и не важно, насколько ее члены вас достают.
– И теперь ты считаешь меня лицемером?
– Нет, вы были правы. Лука вас любил, в конце концов он понял, в чем его судьба. Думаю, он вспомнил о том, что по-настоящему важно.
– Для нас с ним уже слишком поздно.
– У вас есть другие дети. Вы очень любили Луку, но признайте и их. Все боги могут это сделать.
Плечи Гермеса поникли.
– Они постараются, Перси. О, мы все постараемся сдержать наше обещание, и быть может, это поможет на какое-то время. Однако боги никогда не отличались честностью при соблюдении клятв. Ты и сам родился из-за нарушенного обещания, помнишь? В конечном счете мы станем забывчивыми, как всегда.
– Вы можете измениться.
Гермес рассмеялся.
– Ты думаешь, что спустя три тысячи лет боги могут изменить свою натуру?
– Ага, – кивнул я. – Я так думаю.
Гермес удивленно покачал головой.
– Ты считаешь… Лука действительно меня любил? Даже после всего случившегося?
– Я в этом уверен.
Гермес снова уставился на фонтан.
– Я дам тебе список с именами всех моих детей. Мальчик в Висконсине, две девочки в Лос-Анджелесе, плюс еще несколько. Проследишь, чтобы они добрались до лагеря?
– Обещаю, – кивнул я. – И я не забуду.
Джордж и Марта закрутились вокруг кадуцея. Я знал, что змеи не умеют улыбаться, но, похоже, они старались.
– Перси Джексон, – проговорил Гермес, – возможно, нам стоит кое-чему у тебя поучиться.
Пока я спускался с Олимпа, меня подкараулил еще один бог, а точнее, богиня. На дороге, скрестив руки на груди, стояла Афина, на лице ее застыло такое выражение, что у меня в голове из всех мыслей осталось только: «Ой». Она сменила доспехи на джинсы и белую блузку, но от этого вид у нее не стал менее воинственным. Ее серые глаза горели огнем.
– Итак, Перси, – заговорила она. – Ты решил остаться смертным.
– М-м-м… Да, мадам.
– Интересно знать, почему?
– Я хочу быть обычным парнем, хочу вырасти. Ну, знаете, пойти в старшую школу.
– А моя дочь?
– Я не мог ее оставить, – признал я.
В горле у меня пересохло, и я быстро добавил:
– И Гроувера, и…
– Пощади, – Афина шагнула вплотную ко мне, и я почувствовал, как от ее мощной ауры у меня зудит кожа. – Однажды я уже тебя предупреждала, Перси Джексон, что ради спасения друга ты способен уничтожить мир. Возможно, я ошибалась. Похоже, тебе удалось спасти и друзей, и мир. Но отныне тщательно обдумывай свои решения. Пока я поверю тебе на слово, смотри, не оплошай.
Чтобы закрепить произведенный эффект, богиня исчезла в столбе пламени, опалившего мою рубашку.
У лифта меня ждала Аннабет.
– Почему от тебя пахнет дымом?
– Длинная история, – вздохнул я. Вместе мы спустились на улицу. Никто из нас не произнес ни слова. Звучала ужасная музыка, что-то в духе Нила Даймонда[40] или нечто подобное. Надо было попросить богов поменять музыку в лифте в придачу к основному дару.
Когда мы спустились в холл, я увидел маму и Пола – они спорили с лысым охранником, снова занявшим свой пост.
– Говорю же вам, – вопила моя мама, – нам нужно подняться наверх! Мой сын…
Тут она увидела меня, и у нее округлились глаза.
– Перси!
Она так крепко меня обняла, что я едва не испустил дух.
– Мы увидели, что здание светится синим, – сказала она. – Но ты все не возвращался и не возвращался, уже прошло несколько часов с тех пор, как ты поднялся наверх!
– Она немного переволновалась, – сухо пояснил Пол.
– Со мной все хорошо, – заверил я маму, пока та обнимала Аннабет. – Теперь все хорошо.
– Мистер Блофис, вы так круто владеете мечом, – похвалила Аннабет.
Пол пожал плечами.
– Это получилось само собой. Слушай, Перси, тут и правда есть шестисотый этаж?
– Олимп, ага, – подтвердил я.
Пол мечтательно окинул взглядом потолок.
– Хотел бы я на это посмотреть.
– Пол, – одернула его мама. – Смертным туда нельзя. Как бы то ни было, главное – что мы все в безопасности. Все мы.
Я уже собирался расслабиться. Настроение у меня резко улучшилось, ведь с Аннабет и со мной все в порядке, моя мама и Пол выжили, а Олимп спасен.
Но жизнь полубога не так проста. В следующий миг с улицы в холл вбежал Нико, и по его лицу я понял: что-то случилось.
– Рейчел, – выдохнул мальчик. – Я столкнулся с ней на Тридцать второй улице.
Аннабет нахмурилась.
– Что она натворила на этот раз?
– Спроси лучше, куда она отправилась, – сказал Нико. – Я предупреждал ее, что она может погибнуть, но она настаивала, а потом взяла Пирата и…
– Она взяла моего пегаса? – переспросил я.
Нико кивнул.
– И полетела к холму Полукровок. Сказала, что ей нужно попасть в лагерь.