«Освободи его, господин!» – сказал один из гиппокампов, увидев меня. Остальные наперебой принялись умолять меня о том же.
Я подплыл поближе, чтобы разглядеть запутавшееся создание. Поначалу я решил, что это молодой гиппокамп. Я уже не раз спасал их прежде. Но тут я услышал странный звук, совершенно не подводный:
– Му-у-у-у!
Я подплыл ближе и увидел, что это корова. Ну, то есть… Я же слышал о морских коровах – их еще называют ламантинами, – но это была настоящая корова, только со змеиным хвостом. Передняя половина выглядела как теленок: маленький, с черной шерсткой, большими грустными карими глазами и белой мордочкой, а задняя половина представляла собой черно-бурый змеиный хвост, с плавниками сверху и снизу, как у гигантского ерша.
– Эй, малыш, – сказал я, – ты откуда такой взялся?
Существо поглядело на меня печально:
– Му-у-у-у!
Но его мыслей я понять не мог. Я только по-конски понимаю.
«Мы не знаем, что это за существо, господин, – сказал один из гиппокампов. – Сейчас пробуждается много странных тварей».
– Угу… – пробормотал я. – Я слышал.
Я снял колпачок со Стремнины, и меч вырос у меня в руках во всю длину. Бронзовый клинок слегка светился в темноте.
Змеекорова шарахнулась прочь и забилась в сетях. Глаза у нее были полны ужаса.
– Эй! – сказал я. – Я тебя не обижу! Дай только сеть разрезать!
Но змеекорова не переставала метаться и запутывалась все сильнее. Судно начало крениться, поднимая с морского дна тучи ила и грозя обрушиться на змеекорову. Гиппокампы испуганно заржали и принялись брыкаться. Это тоже дела не упростило.
– Ладно, ладно! – сказал я, спрятал меч и заговорил как можно спокойнее, чтобы гиппокампы и змеекорова перестали волноваться. Не знаю, можно ли быть затоптанным под водой, но проверять это мне что-то не хотелось. – Все-все, все хорошо. Нету меча. Видите? Меча нету. Все спокойно. Думайте о хорошем. О морской траве. О мамочке-коровке. О вегетарианстве.
Вряд ли змеекорова понимала, что я там говорю, но на тон она отреагировала. Гиппокампы все еще нервничали, но и они прекратили носиться вокруг с такой бешеной скоростью.
«Освободи его, господин!» – умоляли они.
– Ну да, ну да, – сказал я. – Это я понял. Дайте подумать.
Как вообще можно освободить эту змеекорову, когда она (я решил, что это все-таки «она», а не «он») приходит в ужас при виде меча? Похоже, ей раньше доводилось видеть мечи, и она знает, какие они опасные.
– Ладно, – сказал я гиппокампам. – Мне надо, чтобы вы все вместе толкнули эту штуку так, как я скажу.
Начали мы с судна. Это было нелегко, но с помощью трех лошадиных сил нам удалось подвинуть его так, чтобы оно больше не угрожало обрушиться на маленькую змеекорову. А потом я взялся за сеть. Я распутывал ее ячейку за ячейкой, вытаскивал свинцовые грузила и рыболовные крючки, развязывал узлы, затянувшиеся на копытах змеекоровы. На это ушла целая вечность – в смысле, это было даже хуже, чем распутать все провода от игровой приставки. И все это время я заговаривал зубы змеекорове, рассказывал ей, что все хорошо, а она мычала и стенала.
– Все хорошо, Бесси, – говорил я. Не знаю, почему «Бесси» – мне просто показалось, что это подходящее имя для коровы. – Хорошая коровка! Славная коровка!
И вот наконец сеть с нее свалилась, и змеекорова стремительно отплыла в сторону и радостно кувырнулась.
Гиппокампы заржали от радости: «Спасибо, господин!»
– Му-у-у-у!
Змеекорова ткнулась в меня носом и уставилась большими карими глазами.
– Ага, – сказал я. – Все хорошо. Славная коровка. Ну, ты это… будь осторожнее.
Да, кстати, а сколько времени я провел под водой-то? Не меньше часа, это точно. Надо возвращаться к себе в домик, пока Аргус или гарпии не обнаружили, что я отлучился в неположенное время.
Я устремился наверх и пробкой вылетел на поверхность. Ко мне тут же подлетел Черныш и дал ухватить себя за шею. Он поднял меня в воздух и понес обратно на берег.
«Ну что, шеф, все получилось?»
– Ага. Мы спасли детеныша… какого-то существа. Провозился целую вечность. Меня чуть не затоптали.
«Да, шеф, добрые дела всегда опасны! Помнишь, как ты спас мою злосчастную шкуру, а?»
Я невольно подумал о своем сне, об Аннабет, сломленной и безжизненной, на руках у Луки. Вот я тут спасаю детенышей всяких чудовищ, а лучшую подругу спасти не могу…
Летя на Черныше к своему домику, я мимоходом взглянул на обеденный павильон и увидел фигурку: мальчишка притаился за греческой колонной, словно прятался от кого-то.
Это был Нико. А ведь рассвет еще и не начинался. Завтрак еще не скоро. Что же он там делает?
Я замялся. Меньше всего мне хотелось снова оказаться рядом с Нико и выслушивать его болтовню про «Мифы и магию». И все же что-то было не так. Я это видел по тому, как он скорчился.
– Черныш, – сказал я, – спусти меня здесь, ладно? Вон за той колонной.
Я едва все не испортил.
Я поднимался по лестнице за спиной у Нико. Он меня вообще не замечал. Он прятался за колонной, выглядывая из-за нее, все его внимание было сосредоточено на зале. Я оказался в полутора метрах от него и уже собирался в полный голос спросить «Что это ты тут делаешь?», когда сообразил, что Нико пошел по стопам Гроувера: он шпионил за Охотницами.
Я услышал голоса: за одним из столов сидели и разговаривали две девчонки. В такую-то безбожную рань? Ну, если ты, конечно, не богиня зари…
Я достал из кармана и надел магическую кепку Аннабет.
Никаких изменений я в себе не почувствовал, но, подняв руки, обнаружил, что их не видно. Я стал невидимым.
Я подкрался к Нико и бесшумно обогнул его. Девочек в темноте было видно плохо, но я узнал их по голосам: Зоя и Бьянка. Похоже, они спорили.
– Это ничем не лечится, – говорила Зоя. – По крайней мере, так, чтобы быстро.
– Но как это вообще получилось? – спросила Бьянка.
– Дурацкая шалость, – буркнула Зоя. – Это все эти Стоулы из домика Гермеса! Кровь кентавров – она как кислота. Это все знают. И они опрыскали ею изнутри ту футболку с «охотничьим сезоном Артемиды».
– Ужас какой!
– Нет, жить она будет, – сказала Зоя. – Но сляжет на несколько недель с чудовищной сыпью. Так что пойти она никак не сможет. Остаемся только мы с тобой.
– Но как же пророчество? – сказала Бьянка. – Ведь если Феба не идет, получается, что нас только четверо. Надо выбрать еще кого-то.
– Времени нет, – сказала Зоя. – Выступить надо на рассвете. То есть прямо сейчас. К тому же в пророчестве говорилось, что одного мы потеряем.
– В краю без дождя, – сказала Бьянка. – Это же не здесь.
– Может быть, и здесь, – сказала Зоя, хотя и не очень уверенно. – Этот лагерь окружен магическими границами. Ничто, даже тучи, не может проникнуть сюда без разрешения. Так что это место вполне можно назвать «краем без дождя».
– Но…
– Послушай, Бьянка, – голос у Зои был напряженный, – я… я не могу объяснить, но у меня такое чувство, что нам не следует брать с собой кого-то еще. Это будет слишком опасно. Его ждет куда худшая участь, чем Фебу. Я не хочу, чтобы Хирон выбрал для нас пятым спутником кого-то из лагеря. И… и я не хочу рисковать жизнью еще одной из Охотниц.
Бьянка помолчала.
– Лучше бы ты рассказала Талии весь свой сон целиком.
– Нет. Это ничем не поможет.
– Но если твои подозрения верны насчет этого генерала…
– Ты давала мне слово не говорить об этом, – сказала Зоя. Тон у нее был страдальческий. – Скоро сами все узнаем. А теперь идем. Рассвет близко.
Нико бросился прочь, чтобы его не заметили. Он был проворнее меня.
Когда девочки сбегали по ступенькам, Зоя едва не налетела на меня. Она застыла, глаза у нее сузились, рука потянулась за луком. Но тут Бьянка сказала:
– В Большом Доме свет зажгли. Бежим!
И Зоя выбежала из павильона следом за ней.
Я понимал, о чем думает Нико. Он перевел дух и собирался уже броситься следом за сестрой, когда я сорвал кепку-невидимку и сказал:
– Погоди!
Он так резко развернулся, что едва не поскользнулся на обледенелых ступеньках.
– Откуда ты взялся?
– Я тут все время был. Только невидимый.
Он одними губами повторил: «невидимый».
– Ух ты! Круто!
– Откуда ты знал, что Зоя с твоей сестрой здесь?
Он покраснел:
– Я услышал, как они проходили мимо домика Гермеса. Я… мне плохо спится тут, в лагере. Я услышал шаги и как они шепчутся. И я вроде как последовал за ними.
– И теперь подумываешь отправиться вместе с ними в поход, – предположил я.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что, если бы это была моя сестра, я бы подумал о том же. Но тебе нельзя.
Он уставился на меня вызывающе:
– Потому что я еще маленький, да?
– Потому что тебя не пустят. Поймают и вернут сюда. И… да, потому что ты еще маленький. Мантикора помнишь? Вот там таких будет еще много. И куда более опасных. Некоторые из героев погибнут.
Плечи у Нико поникли. Он переступил с ноги на ногу.
– Наверно, ты прав… Но… но ведь вместо меня можешь пойти ты!
– Чего-чего?
– Ну, ты же можешь становиться невидимым. И ты можешь пойти с ними.
– Охотницы не любят мальчишек, – напомнил я. – И если они обнаружат…
– А ты не давай, чтоб тебя обнаружили! Сделайся невидимым и иди с ними. Приглядывай там за моей сестрой. Ты должен это сделать! Ну пожалуйста!
– Нико…
– Ты же все равно собирался пойти, верно?
Мне хотелось ответить «нет». Но Нико смотрел мне в глаза, и солгать ему я почему-то не мог.
– Ну да, – сказал я. – Мне нужно найти Аннабет. Я должен им помочь, даже если они не хотят меня брать.
– Я никому не скажу, – пообещал Нико. – Но ты должен дать мне слово, что сбережешь мою сестру.
– Я… понимаешь, Нико, обещать такое было бы чересчур опрометчиво, когда речь идет о такой экспедиции. К тому же с ней будут и Зоя, и Гроувер, и Талия…
– Дай мне слово! – потребовал Нико.