Она хотела было прижать руку к боку Зои, но та перехватила ее запястье. Она посмотрела богине в глаза, и я увидел, что они поняли друг друга без слов.
– Хорошо ли я тебе… служила? – шепотом произнесла Зоя.
– Доблестно и честно, – тихо ответила Артемида, – о лучшая из моих спутниц!
Лицо Зои расслабилось:
– Отдых. Наконец-то!
– Я могу попытаться исцелить тебя от яда, моя отважная…
Но тут я осознал, что Зою убивает не только яд, но еще и последний удар ее отца. Зоя с самого начала знала, что в пророчестве оракула говорилось о ней. Это ей было суждено пасть от отцовской руки. Но она все равно отправилась в этот поход. Она решилась спасти меня, и ярость Атласа сломила ее изнутри.
Она увидела Талию и взяла ее за руку.
– Мне жаль, что мы ссорились, – сказала Зоя. – Мы могли бы быть как сестры.
– Это все моя вина, – сказала Талия, отчаянно моргая. – Ты была права насчет Луки, и насчет героев, и насчет мужчин… и вообще…
– Быть может, не все мужчины таковы, – проговорила Зоя. Она слабо улыбнулась мне: – Меч по-прежнему у тебя, Перси?
Говорить я не мог, поэтому молча достал Стремнину и вложил ручку ей в ладонь. Она удовлетворенно стиснула ее.
– Ты говорил правду, Перси Джексон. Ты не такой, как Геракл. Ты… ты иной. Я считаю за честь, что ты владеешь этим мечом.
По ее телу прошла дрожь.
– Зоя… – выдавил я.
– Звезды… – шепнула она. – Госпожа моя, я снова вижу звезды!
По щеке Артемиды скатилась слеза.
– Да, моя отважная. Звезды сегодня чудесные!
– Звезды… – повторила Зоя. Она не отрывала глаз от ночного неба. И больше она не двигалась.
Талия опустила голову. Аннабет судорожно сглотнула, и отец положил руки ей на плечи. Я увидел, как Артемида накрыла ладонью губы Зои и произнесла несколько слов на древнегреческом. Изо рта Зои вырвалась серебристая струйка дыма, и богиня поймала ее рукой. Тело Зои растаяло и исчезло.
Артемида встала, произнесла какое-то благословение, дыхнула в сложенную горсточкой руку и отпустила серебряную пыль в небо. Мерцающая пыль полетела вверх и исчезла в небе.
В первый момент как будто ничего не изменилось. А потом Аннабет ахнула. Я задрал голову и увидел, что звезды сделались ярче и сложились в узор, которого я никогда прежде не замечал: сверкающее созвездие, похожее на фигуру девушки – девушки с луком, бегущей по небу.
– Пусть весь мир чтит тебя, моя Охотница, – сказала Артемида. – Живи вечно среди звезд!
Прощаться было нелегко. Над горой Тамал-паис по-прежнему клубилась гроза с громом и молниями. Артемида была так расстроена, что по ней пробегали серебристые огоньки. От этого я нервничал: а вдруг она забудется и явится перед нами в своем подлинном божественном облике? Мы же все рассыплемся в прах от ее вида!
– Мне нужно немедленно вернуться на Олимп, – сказала Артемида. – Вас я с собой взять не могу, но я пришлю помощь.
Богиня положила руку на плечо Аннабет:
– Ты отважна сверх всякой меры, девочка моя. Ты поступишь так, как должно.
Потом она пытливо взглянула на Талию, словно не могла решить, что делать с этой младшей дочерью Зевса. Талии как будто не хотелось встречаться с ней взглядом, но что-то заставило ее поднять голову, и она посмотрела в глаза богине. Не знаю, что именно проскользнуло между ними, но взгляд Артемиды смягчился и сделался сочувственным. Потом она обернулась ко мне.
– Ты неплохо держался, – сказала она. – Для мужчины.
Я хотел было возмутиться. Но тут я сообразил, что она впервые за все время не назвала меня «мальчиком».
Богиня взошла на колесницу, и та засветилась. Мы отвели глаза. Серебряная вспышка – и богиня исчезла.
– Ну вот, – вздохнул доктор Чейз. – Впечатляюще, конечно, хотя, должен сказать, Афина мне все равно нравится больше.
Аннабет обернулась к нему:
– Пап, ты это… ты извини, что я…
– Тс-с! – он обнял ее. – Делай что должно, дорогая моя. Я понимаю, как тебе нелегко.
Голос у него слегка дрожал, однако же он мужественно улыбнулся Аннабет.
И тут раздалось хлопанье могучих крыльев. Сквозь туман к нам спускались трое пегасов: два белых крылатых коня и один черный как смоль.
– Черныш! – позвал я.
«Йо, шеф! – отозвался он. – Я смотрю, тебе удалось выжить без моей помощи?»
– Ну, это было нелегко, – признался я.
«Я с собой Гвидо привел и Пирожка!»
«Как дела?» – мысленно спросили у меня два остальных пегаса.
Черныш посмотрел на меня озабоченно, потом окинул взглядом доктора Чейза, Талию и Аннабет. «Тебе надо, чтобы мы затоптали кого-нибудь из этих уродов?»
– Нет, – сказал я вслух. – Это мои друзья. Нам надо как можно быстрее попасть на Олимп.
«Не проблема, – сказал Черныш. – Но только вон тот смертный… Надеюсь, он-то никуда не летит?»
Я заверил его, что доктор Чейз с нами не полетит. Профессор уставился на пегасов, разинув рот.
– Потрясающе! – сказал он. – Какая маневренность! А разве этого размаха крыльев достаточно для того, чтобы поднять вес лошади?
Черныш склонил голову набок: «Чо-о-о-о?»
– Да-а, вот будь в британской кавалерии во время Крымской войны такие пегасы, – сказал доктор Чейз, – знаменитая атака легкой бригады[8] могла бы…
– Пап! – перебила его Аннабет.
Доктор Чейз моргнул. Он посмотрел на дочь и заставил себя улыбнуться:
– Извини, дорогая. Да, я понимаю, тебе пора. Он в последний раз обнял ее, неуклюже, но ласково. Когда она повернулась, чтобы сесть на пегаса Гвидо, доктор Чейз окликнул ее:
– Аннабет, я… я понимаю, что в Сан-Франциско тебе опасно. Но ты, пожалуйста, не забывай, что наш дом всегда будет твоим домом. Мы сумеем тебя защитить!
Аннабет ничего не ответила, но, когда она отвернулась, глаза у нее были красные. Доктор Чейз хотел было сказать что-то еще, но, видимо, передумал. Он грустно помахал рукой и зашагал прочь по темному аэродрому.
Мы с Талией и Аннабет сели на пегасов, взмыли над заливом и полетели к восточным горам. Вскоре Сан-Франциско остался лишь сверкающим полумесяцем у нас за спиной. На севере время от времени посверкивали молнии.
Талия была так измучена, что заснула прямо на спине Пирожка. Я знал, что она, наверно, очень устала, раз, невзирая на свой страх высоты, сумела заснуть в воздухе, но на самом деле бояться ей было нечего. Пегас летел легко и ровно, время от времени поправляя Талию, чтобы она с него не свалилась.
Мы с Аннабет летели бок о бок.
– А твой папа довольно классный, по-моему, – сказал я ей.
Было слишком темно, чтобы разглядеть ее лицо. Аннабет обернулась назад, хотя Калифорния уже осталась далеко позади.
– Да, наверно, – сказала она. – Мы с ним просто так долго грызлись…
– Ну да, ты говорила.
– Ты думаешь, я все врала, да?
Вопрос прозвучал как вызов, но не очень убедительно – как будто Аннабет задавала его себе самой.
– Этого я не говорил. Просто он… ну, нормальный мужик. И мачеха твоя тоже нормальная. Может, они просто… э-э… стали получше, с тех пор как ты в последний раз с ними виделась?
Аннабет замялась:
– Все равно же они в Сан-Франциско, Перси. Не могу я жить так далеко от лагеря.
Следующий вопрос вертелся у меня на языке, но задавать его мне не хотелось. Мне было страшно услышать ответ. Но я все равно спросил:
– И что же ты будешь делать теперь?
Мы пролетели над городом: островком огней в море тьмы. Он пронесся мимо так быстро, словно мы летели на самолете.
– Не знаю, – призналась она. – Кстати, спасибо, что вы меня спасли.
– Да не за что. Мы же друзья.
– Так ты не верил, что я умерла?
– Ни минуты!
Она поколебалась.
– Знаешь, а Лука тоже. Ну, то есть… он не умер.
Я уставился на нее. Может, она крышей двинулась от стресса или еще что-нибудь…
– Аннабет, там было очень высоко. Он никак не мог…
– Лука жив! – упрямо повторила она. – Я знаю. Так же, как ты знал про меня.
Это сравнение не очень-то мне понравилось.
Города мелькали мимо все быстрей и быстрей, островки света сливались вместе, пока, наконец, вся земля не превратилась в сияющий ковер. Близился рассвет. Небо на востоке серело. А впереди вставало громадное бело-оранжевое зарево: огни Нью-Йорка.
«Ну, шеф, как тебе скорость? – похвастался Черныш. – Заслуживаем мы лишней охапки сена на завтрак или как?»
– Ты настоящий мужик, Черныш! – сказал я ему. – Ну, то есть настоящий конь!
– Ты мне не веришь насчет Луки, да? – сказала Аннабет. – А все-таки мы с ним еще встретимся. Он в беде, Перси. На нем лежит заклятие Кроноса.
Спорить мне не хотелось, хотя бесило ужасно. Ну как она может по-прежнему испытывать какие-то чувства к этому гаду? Как она может еще подыскивать для него какие-то оправдания? Он заслужил это падение. Он заслужил… да, я это скажу: он заслужил смерть! Бьянка не заслужила смерти. Зоя не заслужила. А Луке незачем оставаться в живых. Это просто нечестно.
– Вот оно! – послышался голос Талии: она проснулась. Талия указывала в сторону стремительно приближающегося Манхэттена. – Началось!
– Что началось? – спросил я.
Потом посмотрел в ту сторону, куда она указывала. Высоко над шпилем Эмпайр-стейт-билдинг сиял еще один островок света – Олимп: парящая в воздухе гора, озаренная множеством факелов и жаровен, с беломраморными дворцами, слабо светящимися в предутреннем свете.
– Зимнее солнцестояние, – сказала Талия. – Совет богов.
Глава 19Боги совещаются, стоит ли нас убивать
Летать по воздуху и так не очень-то приятно, если ты сын Посейдона, а уж прилететь прямиком во дворец Зевса, окутанный громом и молниями, и того хуже.
Мы описали круг над центром Манхэттена, заложив петлю вокруг горы Олимп. Я там был всего один раз: поднимался на лифте на секретный шестисотый этаж Эмпайр-стейт-билдинг. На этот раз Олимп изумил меня еще сильнее – если это вообще возможно.