В этом письме речь велась о северо-западных и центральных областях Персии, то есть о ее турецком приграничье, ситуация в котором была для России в лице штаба Кавказского военного округа. И наместник граф И.И. Воронцов-Дашков, и начальник окружного штаба Н.Н. Юденич прекрасно понимали, что если в Европе вспыхнет давно ожидаемый военный конфликт, то Турция в стороне не останется. Та работа, которая проводилась германской военной миссией в султанской армии и на флоте, не давала никакого оптимизма на сей счет.
И в Тифлисе, и в Санкт-Петербурге, когда до начала Мировой, Великой, Отечественной войны оставались считаные месяцы, просчитали ситуацию в случае появления турецких войск в Иранском Курдистане и западной части Южного (Персидского) Азербайджана. То есть люди военные и дипломаты иллюзий здесь не строили. Они трезво оценивали боевые возможности тех русских войск, которые оставались на территории Персии.
Не строились иллюзии и относительно Персидской Казачьей Его Величества Шаха бригады, созданной усилиями русских военных инструкторов. Можно было, разумеется, рассчитывать на симпатии к России ее командования и рядовых казаков. Но боеспособность этой лучшей части шахской армии в соотношении с боевыми качествами турецких войск, стоявших на границе с Персией, желала быть намного лучше.
Тот же глава российского МИДа в письме военному министру прямо высказался за продолжение присутствия какой-то части русских экспедиционных войск в Иранском Азербайджане. На основе данных, поступивших к нему по дипломатическим каналам, Сазонов вполне резонно считал, что военная сила шаха не способна сдержать наступление турок, вздумай они перейти персидскую границу. В том декабрьском письме подчеркивалось:
«Дальнейшее присутствие наших войск в Азербайджане будет необходимым, так как несколько сотен персидских казаков, конечно, не были бы в состоянии оказать в случае надобности серьезное сопротивление попыткам турок проникнуть на персидскую территорию».
Ситуация в случае военного конфликта на границе в черте западной части Иранского (Южного) Азербайджана прогнозировалась вполне объективно, что и подтвердили начальные боевые действия на Кавказе в Первой мировой войне:
«…На наших войсках будет по-прежнему лежать обязанность сдерживать… турецкие наступления… а равно им придется оказывать поддержку персидским казакам в их столкновениях с более значительными массами курдов, преимущественно турецких».
Сложившиеся отношения между Россией и Персией давали первой право, по сути дела, без согласования с Тегераном вводить войска на ее территорию в российском приграничье. Российский посол, разумеется, информировал об этом шахское правительство в лице министра иностранных дел.
С объявлением войны Германии и Австро-Венгрии стало со всей очевидностью ясно, что в самом скором времени на стороне держав Центрального блока выступит султанская Турция. Другого варианта вступления ее в Великую войну быть не могло. Поэтому русские войска стягивались из внутренних военных округов, прежде всего из Туркестанского, на Кавказ заблаговременно.
Но главная причина в такой переброске заключалась в том, что Кавказский военный округ в первые дни войны отдал на Восточный фронт половину своих сил — 2-й Кавказский армейский корпус (командир — генерал от артиллерии Самед Бек Мехмедаров), который со 2 августа вошел в состав 10-й армии. Заменить его должны были войска Туркестанского военного округа, то есть 2-й Туркестанский армейский корпус, которым в первые дни фактически командовал генерал-лейтенант Н.Н. Юденич, а затем генерал от инфантерии М.А. Пржевальский.
Вместе с армейскими войсками на Кавказ в ожидании вступления в войну Турции из Туркестана перебрасывались и казачьи войска. Это касалось в первую очередь Закаспийской казачьей бригады. Она состояла из 1-го Таманского и 1-го Кавказского кубанских казачьих полков, 4-й Кубанской казачьей батареи (6 полевых орудий) и Туркменского конного дивизиона. Дивизион, развернутый за счет добровольцев в Текинский конный полк, был отправлен на Восточный фронт.
Закаспийской казачьей бригадой на начало войны командовал Генерального штаба генерал-лейтенант Николаев (оренбургский казак). Бригадный штаб возглавлял Генерального штаба капитан Степан Сычев (донской казак).
Бригада стояла в Закаспийской области, в селении Каши близ Ашхабада (ныне столица Туркмении) и Мерва. В середине августа полковые сотни, стоявшие на границе, стали стягиваться воедино. 25 августа бригаде было приказано спешно грузиться в эшелоны и по железной дороге прибыть в порт Красноводск. Временно близ Ашхабада (в Каши) оставалась одна сотня казаков-таманцев.
Здесь бригада — люди, кони, орудия и прочее — погрузилась на пароходы. Лошадей поднимали на корабельные палубы на лебедках. После непродолжительного перехода через Каспий пароходы пришли в Баку. Отсюда бригада по железной дороге проследовала в Тифлис, «на могущий быть Кавказский фронт против Турции». В столице Кавказского наместничества Закаспийскую казачью бригаду, выгрузившуюся из эшелонов, ожидал приказ:
«Закаспийской бригаде двигаться в направлении Персии, к Джульфе и на станции Шах-тахты выгрузиться и ждать распоряжения».
Два полка кубанского казачества с конной батареей вновь грузятся в эшелоны. О том, что на Кавказе скоро грянет война, «свидетельствовала» железная дорога, которая уходила от Тифлиса к персидской границе: все ее многочисленные мосты и туннели уже были взяты под охрану караулов от сотен 1 — й Кубанской пластунской бригады.
Закаспийцы выгрузились из эшелонов на маленькой приграничной станции Шах-тахты, которая стояла на берегу реки Араке, на противоположном берегу которой начиналась персидская земля.
Здесь уже стоял биваком 1-й Горско-Моздокский полк Терского казачьего войска, которым командовал полковник Кулебякин. Терцам тоже предстояло войти на территорию Персии.
2 сентября Закаспийская казачья бригада, получив на то приказ, перешла вброд пограничную реку Араке и вошла в Персию. Один из участников этого события, Федор Елисеев, тогда хорунжий 1-го Кавказского наместника Екатеринославского генерал-фельдмаршала князя Потемкина-Таврического полка, вспоминал:
«За время столь продолжительного передвижения бригады по железной дороге через Баку, Елисаветполь, Тифлис и Александрополь не было ни одного „отсталого“ от своего эшелона казака. Мы этому обстоятельству и не удивлялись. Вернее сказать, мы удивились бы тому, что казак умышленно отстал от своего полка, от своей сотни, от своего собственного коня. Это было бы что-то ненормальное и позорное».
Как требовал приказ из Тифлиса, из штаба Кавказского военного округа, бригада в два перехода дошла до города Маку, центра Макинского ханства, и стала на его окраине походным лагерем, ожидая новых приказаний. Вблизи проходила персидско-турецкая граница, а дорога вела на сопредельный город-крепость Баязет. В войну 1877–1878 годов осажденный русский баязетский гарнизон, которым командовали полковник Исмаил-хан Нахичеванский и капитан Штоквич, прославил себя стойкостью и мужеством.
Дорога от Аракса к городу Маку желала быть много лучше. «Дорога первобытная, на ней каменья в обхват человека». Впереди бригады шла авангардная сотня, а в походе от каждой сотни выделялись боевые дозоры. Хотя война с Турцией еще не была объявлена, приходилось «сторожиться», то есть быть в пути бдительными. Местные кочевые курды славились своими разбоями.
Колонна почти в три тысячи всадников, с артиллерией и полковыми обозами путь проделала, как и приказывалось, в два перехода. На ночлег бригада, пройдя походным порядком от границы с Россией 40 верст, расположилась биваком у большого селения Диза. Здесь произошла первая закупка провианта у местных жителей. Русские деньги брались персами с удовольствием.
Утром бригадная колонна двинулась к Маку, который находился в узком горном ущелье. Проделав «скучный и трудный путь», казачьи полки вступили в столицу Макинского ханства. Хорунжий Ф.И. писал в своих мемуарах о своем первом знакомстве с этим заштатным персидским городком:
«…Черные, загорелые, в обтрепанной одежде, персы сидели на крышах своих жилищ, они молча созерцали вход русских в их город. Какой-то перс при прохождении нашей батареи вслух считает число наших орудий:
— Бир… эки… ючь… ялды… сакиз…
— Это шпион! — говорю быстро своему командиру сотни, подъесаулу Маневскому. — Его надо арестовать!
Маневский улыбается моей прыти и отвечает:
— Да нет… Это он считает для собственного интереса».
Чтобы излишне не «тревожить» в таких случаях местных жителей (на то был соответствующий приказ), бригада расположилась на городской окраиие, на лугу. Здесь проходила дорога в Турцию, до границы оставалось всего 20 верст.
В Маку уже стояли русские войска — батальон кавказских стрелков и одна сотня кубанского 3-го Таманского казачьего полка. Они вместе с Закаспийской казачьей бригадой составили сводный Макинский отряд в Персии. Его командиром стал Генерального штаба генерал-лейтенант Николаев.
На второй день прибытия бригады в город Маку кубанцы начали охрану персидско-турецкой границы «в сторону Баязета». Охрана велась казачьими разъездами с одновременной разведкой подходов непосредственно к линии границы сильными офицерскими разъездами, то есть каким-то числом казаков во главе не с урядником, а с офицером своего полка.
5 октября кубанцы на биваке отметили свой войсковой праздник. По такому случаю состоялись торжественный молебен и парад всей бригады в пешем строю. «Казаков угостили улучшенным обедом с вином». После этого состоялась праздничная джигитовка.
Охрана персидской турецкой границы в преддверии велась усиленная и круглосуточная. Да и к тому же шахская пограничная стража здесь как таковая просто отсутствовала. На охрану границы (и, разумеется, бивака отряда со стороны Турции) на сутки заступала казачья сотня. От нее на 12 часов высылался (поочередно) офицерский разъезд силой в один казачий взвод, который «безостановочно курсировал по всем тропам» на выходе из Макинского ущелья. Ночи в горах стояли холодные.