Говоря иначе, по всем признакам, начинался новый виток схватки за Персию. В Берлине и Стамбуле не отказывались от нанесения сильного удара по России с ее южных границ, равно как и от удара по самой большой жемчужине в английской короне — колониальной Индии. И в том, и в другом случаях персидская территория являлась исходной позицией для нанесения удара по державам Антанты.
Пожалуй, больше всего заботило развитие такой ситуации одного из самых лучших, одаренных и результативных полководцев России в Великой войне, генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича, кавалера орденов Святого великомученика и победоносца Георгия 2-й, 3-й и 4-й степеней. Командующий Отдельной Кавказской армии (в 1917 году — главнокомандующий образованного Кавказского фронта) был крайне озабочен развитием ситуации в Персии.
Юденич был одним из тех полководцев Российской империи, который противился необдуманным шагам при откликах на просьбы союзных держав о помощи. Он был против того, чтобы жизнями тысяч и тысяч солдат и офицеров русской армии Антанта решала свои трудности, в том числе на Кавказе, в частности в нейтральной Персии.
Юденич был тем человеком, который не раз настаивал на том, что не только русские войска, но и английские на территории Персии силой оружия отстаивали положение экспедиционных сил Британии в Месопотамии с ее стратегически важными месторождениями нефти. То есть здесь шла речь о достоинстве России в мировой войне, поскольку Лондон был не прочь защитить ближние подступы к колониальной Индии и свои интересы на берегах Персидского залива чужим штыками и жизнями.
Такая позиция генерала от инфантерии Н.Н. Юденича требовала от него известного мужества и настойчивости. И совсем не случайным было то, что после очередного «вежливого» отказа жертвовать жизнями воинов-кавказцев он был снят с должности главнокомандующего Кавказским фронтом. Но произойдет это не весной 1916 года, а через год, в революционном 17-м с «легкой руки» Временного правительства и премьера, который до этого недолго был министром-социалистом, А.Ф. Керенского.
Пока же кавказский полководец Юденич, как стратегически мыслящий человек, предложил Ставке Верховного главнокомандующего России, расположенной в городе Могилеве, настаивать перед Лондоном на следующем:
— В западной части Персии и в нефтеносной Месопотамии проводить против турецких войск совместные боевые операции. Тем самым можно было ослабить «наступательные амбиции» турок на Кавказе.
— Высказывалась крайняя желательность «командирования англичанами хотя бы небольшого отряда в район между русским экспедиционным корпусом, действовавшим на Хамаданском направлении, и Багдадской группой великобританских войск».
— Такой шаг британского командования позволял бы «выпрямить фронт русских и совместно с фронтом английских войск прервал бы всякую возможность воздействия германо-турок на восток».
— Появление англичан на юго-западе Персии могло бы вылиться в формирование в сформирование здесь «экспедиционного индийского отряда» (силою не более дивизии).
— Предлагалось высадить этот отряд в Мохаммере, оттуда подняться по долине реки Карун к городу Шустеру (центру английских нефтяных концессий в Персии) и далее достигнуть рубежа городов Хорремабада или Боруджерда, поддерживая связь с английским Багдадским корпусом.
То есть речь шла о действиях союзников в останах Хузестан и Луристан, населенных преимущественно кочевыми арабами и лурами. Луристан же непосредственно примыкал к Иранскому Курдистану, куда уже вошли русские экспедиционные войска.
Все эти предложения через могилевскую Ставку были доведены до английского военного представителя генерала Вильямса. При этом указывалось на необходимость совместных усилий и инициативы русской и британской сторон в Персии, «не выжидая развития немецких предприятий».
В Ставке Вильямсу указали на следующее: «Наши действия должны быть согласованы, проникнуты наступательной идеей». Россия предлагала союзной державе согласовывать свои действия в Персии с «общими предположениями об операциях на Кавказском фронте и по обеспечению Египта».
Командование кавказскими войсками рассчитывало на то, что выдвинутая к городу Боруджеру «англо-индийская дивизия» (не менее 20 тысяч пехоты) может беспрепятственно выйти к Керман-шаху и там соединиться с русскими экспедиционными войсками. Весной 1916 года это было вполне реальной задачей.
Но такой ход, по мнению Юденича и великого князя Николая Николаевича-младшего, должен был быть только промежуточным этапом в совместной стратегической операции союзников, целью которой должно было занятие Багдада. Прочно овладеть им было возможно в ходе «концентрического наступления».
Ставка считала, что 40–50 тысяч союзных войск, размещенных в Багдадском районе, вполне бы хватило «обеспечить Персию и Афганистан» от германского и турецкого воздействия. В таком случае значительные операции турок на Египетском направлении становились невозможными.
Более того, так называемый Багдадский плацдарм открывал союзникам удобные пути для наступления на Мосул и Диарбекир (расположенный к юго-западу от Эрзерума). Движение по этим стратегически важным направлениям «внесло бы войну в сердце страны (то есть Анатолию. — А.Ш.), откуда турки черпали главнейшие свои средства для борьбы».
При планировании кампании 1916 года на заседаниях межсоюзнической конференции во французском Шантильи российская сторона держалась своей трактовки развития событий на Ближнем Востоке, Кавказе и «далее на Восток». Она исходила из того, что против инициативного противника в Персии «нужна наступательная, упреждающая его деятельность». Речь шла о совместных союзнических операциях.
Однако история Великой войны на Кавказе, в Персии и Месопотамии свидетельствует: предложения российской Ставки так и не нашли даже отчасти своего отражения в планах английского командования. Причина крылась в хорошо известной позиции Британии: Лондон был против любого продвижения России южнее ее границ на Востоке.
Кавказский фронт для России всю Великую войну оставался «не главным». Причины того хорошо известны. Все же в кампанию 1916 года Ставка решила «начать развертывание достаточно сплотившихся кавказских войск». На Кавказ решили отправить 39 тысяч французских винтовок системы Лебеля, полученных от союзников. Это давало возможность на месте доукомплектовать Отдельную армию. Намечалось серьезно пополнить ее боевые запасы.
Что от этого мог получить Кавказский экспедиционный кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова? Прежде всего заметное усиление за счет ожидавшегося прибытия в Персию пехотной дивизии. Однако заметного прибавления артиллерии и пулеметов как в Отдельной армии, так и в Отдельном корпусе в третью кампанию не ожидалось.
В русских экспедиционных войсках сложилась на весну
1916 года с тяжелым вооружением такая ситуация. Имевшихся двух с небольшим десятков конных и горных орудий, пулеметов в казачьих полках вполне хватало в боевых столкновениях с отрядами шахской жандармерии и конными ополчениями кочевых племен, прежде всего курдов. Но начало ведения полномасштабных действий против регулярных армейских сил Турции сразу же меняло ситуацию в пользу противной стороны.
Все вышесказанное относительно пожеланий о союзных действиях в Персии и Месопотамии заставляло Баратова и его корпусной штаб задуматься о ближайшей перспективе. Тем более что командующий Кавказской армии генерал от инфантерии Н.Н. Юденич не забывал напоминать о том, что положение англичан у Кут-эль-Амары близко к критическому.
Действительно, здесь окруженные турками «англо-индусы» генерала Таунсенда (силой более полнокровной пехотной дивизии с частями усиления и тылами) оказались неспособны пробиться из окружения. Чарлз Таунсенд предупреждал свое высокое начальство, что продовольствие у него может закончиться в начале апреля и тогда ему остается только капитулировать перед врагом.
Нельзя сказать, чтобы британское командование не пыталось самостоятельно, не прося о том русских, деблокировать осажденных в Кут-эль-Амаре. Группировка генерала Эльмера силой в пять дивизий, сосредоточенных на месопотамском юге, двинулась на выручку войскам генерала Таунсменда.
Но англичане натолкнулись на хорошо подготовленные полевые позиции турок, прикрытые с флангов тогда обширными в Месопотамии малярийными болотами и водами рек Тигр и Евфрат. Пробиться к Кут-эль-Амаре войскам Эльмера не удалось.
Впрочем, история той войны свидетельствует, что в той «освободительной операции» дело до ожесточенных и кровопролитных боев так и не дошло. То есть в южной Месопотамии больше упорствовали турки, а не британцы.
В противном случае, возможно, результат борьбы за Кут-эль-Амара, который оказался «котлом» для войск генерала Таунсенда, мог быть совсем иным. Но этот «занимательный» кусочек истории Первой мировой войны как-то остался без должного, самокритичного внимания исследователей Великого противостояния в начале XX столетия.
Поскольку августейший Верховный главнокомандующий в телеграфных разговорах с Тифлисом настаивал на наступательной операции в Персии, генералу от инфантерии Н.Н. Юденичу пришлось отдать приказ о проведении Багдадской операции, целью которой было оказание помощи английским войскам на юге современного Ирака.
Начиналась же эта операция с наступления войск экспедиционного корпуса на приграничный в центральной части Месопотамии город Ханекин. А от него, как говорится, до Багдада было рукой подать. Правда, по горно-пустынной местности, с караванными дорогами в безводных местах. Взятие Ханекина сразу же ставило под серьезную угрозу коммуникационную линию турок в Месопотамии.
Распоряжения Ставки Верховного главнокомандующего на фронтах не обсуждались, а исполнялись. Генерал-лейтенант Н.Н. Баратов, как ответственный исполнитель Ханекинского дела, вспоминал:
«…Я получил приказание приступить к этой новой стратегической операции наступления по Багдадскому направлению для занятия Ханекина и отвлечения на себя возможно больших турецких сил от Кут-эль-Амара.