И тут он опять перекрестился. Они помолчали. Было тихо, только иногда под окном слон порыкивал, люди смеялись. Смеркалось…
Вдруг внизу послышались шаги. Кто-то бежал по лестнице.
– Эх! – только и сказал в сердцах Лодыгин.
И не ошибся. Вошёл челядин и воскликнул:
– Татары на Царицынских воротах! Поджигают!
Лодыгин сразу же пошёл к двери. Маркел пошёл за ним следом. Лодыгин остановился, обернулся к Маркелу и сказал:
– А ты беги к слону! И чтобы там всё смирно было. Потому что если что, то будем на слона меняться!
И быстро ушёл. А Маркел и челядин пошли на задний двор. Было уже довольно сумеречно. От Царицынских ворот слышались крики, валил дым, стреляли. Слон весь дрожал, похрюкивал, прядал ушами. И никого на заднем дворе не было, только Маркел да лодыгинский челядин. Маркел обнял слона и начал ему индейские присказки по-индейски приговаривать, а челядина послал за брюквой и мочалом. Челядин быстро обернулся и принёс брюквы, а так как мочала не было, то он вместо него принёс браги. Брага слону очень понравилась, куда больше брюквы, слон её быстро выпил и уже хотел было идти к Царицынским воротам, но тут начали возвращаться наши люди и рассказывать, что они отбились от татар, и те ускакали в поле, и пожар уже тоже погашен.
А дальше всю ночь было тихо. Только приходил Свиридов, проверял, всё ли в порядке, потом долго стоял, рассматривал слона и наконец сказал, что прошлогодний слон был и ростом повыше, и нравом построже.
– Так ты его видел? – спросил Маркел.
– Нет, не видел, – ответил Свиридов. – Он же не дошёл до нас. Сдох возле Каменной Рожи.
– А вот иные говорят, будто не сдох, – сказал Маркел, – а его будто Ряпунин заколол.
– Брехня это! – строго сказал Свиридов.
– А ты откуда знаешь, что брехня?
– А я тогда у воеводы был, когда он с Ряпунина допрос снимал. И Ряпунин, крест поцеловавши, говорил, что сдох и что его под тем Диким камнем закопали. И воевода заковал Ряпунина в железа и отправил в Москву на расспрос. Вот так! А остальное всё брехня!
– А почему… – начал было Маркел.
Но тут прибежал стрелец, что-то шепнул Свиридову, и они вдвоём ушли. А Маркел остался один, и больше в ту ночь к нему уже никто не приходил. Маркел привалился к спящему слону, который никакой не чёрт, конечно, и быстро заснул.
Утром Маркел проснулся от стрельбы. Стреляли наши от Самарской башни. А татары, сказал вчерашний челядин, туда всякий раз подскакивают и пытаются её поджечь. Маркел пошёл на поварню, поел…
Нет, даже не успел поесть, как со Свято-Троицкой колокольни крикнули, что берегом идут ещё татары, сабель триста. Маркел, услышав это, гневно чертыхнулся, встал и опять пошёл к Лодыгину.
Но в воеводских хоромах Лодыгина не было, а он был в зелейном амбаре, смотрел, как делят порох. Маркел дождался, когда уйдут люди, и опять сказал Лодыгину, чтобы тот его отпустил.
– Мы бы, – сказал Маркел, – далеко ушли бы, к тому берегу, и кто бы нас там достал? А там дальше острова, а на островах тем более никто не сыщет.
– Нет, теперь уже куда?! – сказал Лодыгин. – Теперь уже поздно! Теперь куда лезешь? А если убьют слона?
Маркел молчал. Лодыгин продолжил:
– Здесь теперь каждый стрелец на счету! Так что если вы останетесь, мы, может, ещё и отобьёмся. Да и сам подумай, что царю нужнее: слон или Саратов? Если ты слона ему не привезёшь, то это невелика беда для державы: дадут тебе кнута и отпустят. А если я Саратов не уберегу, тогда мне голову отрубят!
Маркел на это ничего не ответил. А к Лодыгину пришли Рыжов и Свиридов, и они втроём пошли в воеводские хоромы совещаться. Маркел ходил туда-сюда по крепости, посматривал по сторонам. Везде люди готовились к приступу.
Также и татары Саадат-Гирея затаились в поле и к городу пока не подступали. А с колокольни то и дело покрикивали, что второе татарское войско всё ближе и ближе. Потом это войско стало видно уже просто с башен. А после и со стен. Войско и в самом деле было небольшое, а впереди его опять ехал царевич в позолоченной кольчуге. И в чалме с пером!
– Ого! – только и сказал Лодыгин.
А он тогда опять был на Царицынской башне. И там же были и Маркел, и Рыжов со Свиридовым. Татарин в чалме повернулся, посмотрел на них и подстегнул коня. Конь поскакал быстрее. А после татары пропали втраве. Трава там была очень высокая, слон её очень любил, но в тот день его из крепости не выпускали. Да он и сам бы не пошёл, думал Маркел, слон не дурак, ещё бы.
А приезжие татары как пропали, так больше и не показывались, наши не знали, что и думать, спрашивали у колокольщиков, что видно нового, а те отвечали, что теперь им не только нового, но и старого почти не видно, исчезло в траве. Лодыгин уже начал было думать, нет ли тут какой военной хитрости…
Но тут вдруг ударили в колокола, а потом из травы показались татары, и опять с десяток, а впереди их, на очень дорогом коне, в чалме с пером, ехал новый царевич. Этот был потолще и постарше первого, и конь под ним шёл не спеша, пританцовывал. Потом этот царевич придержал коня, посмотрел вверх, на башню, увидел там Лодыгина и громко, зычным голосом, по-нашему, сказал:
– Эй, ты, боярин воевода бей Лодыгин! Это к тебе пришёл я, племянник хана нашего, царевич Сефер-Гирей.
Тут он приложил руку к груди и усмехнулся.
– А! – громко сказал Лодыгин. – Вот ты кто! Я рад! – И тут же насмешливо спросил, по-прежнему ли жив и здоров славный Казы-Гирей, хан перекопский.
– Жив и здоров, – сказал Сефер, – а как же! Чего и твоему господину, московскому князю Феодору мы все здесь желаем. А ещё вот что: мой младший брат Саадат говорит, что он вчера своими собственными глазами видел, как к вам в крепость заскочил однорукий шайтан, злой колдун кызылбашский, а наш дядя кызылбашей очень не жалует. Поэтому отдайте нам шайтана, говорит мой брат, и мы убьём его!
Лодыгин глянул на Маркела. Маркел кивнул, и Лодыгин ответил:
– Нет у нас никакого однорукого шайтана кызылбашского, а есть только четырёхногий буйвол с длинным носом.
Сефер спросил:
– Кызылбашский?
– Нет, индейский, – ответил Лодыгин.
– Покажи!
– А ты заезжай! Один! – сказал Лодыгин и махнул рукой.
Ворота стали понемногу открываться. Царевич Сефер обернулся на своих людей, потом дождался, когда ворота отворились во всю ширь, и въехал в крепость. Там, вокруг ворот, на площади, стояли свиридовские стрельцы с пищалями наизготовку. Сефер не спеша сошёл с коня. Лодыгин спустился с башни.
– Давно не виделись! – сказал Сефер.
– Славная тогда была потычка! – ответил Лодыгин.
Они оба улыбнулись. Потом Лодыгин кивнул стрельцам, те расступились. Лодыгин повёл Сефера дальше в крепость. Свиридов велел всем стоять на месте. Все стояли. А Лодыгин, как было видно, вёл царевича к своим хоромам. Потом они поднялись по крыльцу и вошли в дверь.
Потом их некоторое время видно не было. Маркел уже даже подумал, не случилось ли чего. Но тут они опять вышли на лестницу и пошли обратно вниз. Потом пошли по крепости к воротам. Лодыгин улыбался, Сефер тоже. И ещё: у Сефера шуба с правого бока была как-то странно оттопырена. О, только и подумал Маркел, но дальше думать не стал. А Лодыгин и Сефер уже вернулись к воротам. Сефер громко, чтобы всем было слышно, сказал:
– Какой славный зверь индейский! А какой весёлый!
Лодыгин тотчас же прибавил:
– У кызылбашей такие не водятся!
– Это верно! – прибавил Сефер. – Поеду, скажу брату, пусть не беспокоится.
И придерживая оттопыренную полу, он сел на коня. Ворота стали открываться. Сефер выехал в ворота к своим людям, и они уже все вместе поскакали в поле. Ворота стали опять закрываться. Лодыгин посмотрел по сторонам, заулыбался и сказал:
– Ну вот и всё, отвоевались. – Потом повернулся к Маркелу и сказал ему отдельно: – А ты можешь идти дальше. Вельяминову от нас поклон.
И развернувшись, пошёл обратно к хоромам. Также и все стоявшие на площади начали расходиться кто куда. А к Маркелу подошёл Рыжов и сказал, что если прямо сейчас начать собираться, то уже через час можно будет выступать в дорогу. Маркел сказал собираться, и Рыжов ушёл.
А Маркел ещё немного постоял, подумал, а после тоже пошёл в крепость. Там он прошёл мимо воеводских хором, подошёл к тамошнему заднему двору и постучал в ворота. Открыл их вчерашний челядин. Маркел вошёл. На заднем дворе, как всегда, было пусто, только в ближнем углу, возле колодца, стоял слон и чесался об тын. Тын скрипел. Маркел подошёл к слону, слон наклонился, Маркел начал чесать ему за ухом. Слон заурчал от удовольствия. И так они ещё долго стояли, чесались. Потом Маркел достал из-за пояса верёвку, повязал её слону на бивень и повёл слона прочь. Челядин, забежавши вперёд, придержал ворота.
Маркел и слон вышли на площадь и уже повернули к пристани, как их вдруг окликнул Свиридов и сказал, что Лодыгин зовёт. Маркел велел Свиридову присмотреть за слоном, а сам без особой охоты пошёл обратно.
Когда Маркел вошёл к Лодыгину, тот сидел за столом и что-то писал. Увидев Маркела, Лодыгин, не переставая писать, протянул к Маркелу свободную левую руку. Маркел вложил в неё подорожную. Лодыгин расписался в ней. Маркел забрал её, но продолжал стоять на месте.
– Ещё чего-нибудь? – спросил Лодыгин.
Маркел в душе перекрестился и сказал:
– Ты татарину дачу поднёс. Так это или нет?
Лодыгин усмехнулся и сказал:
– Да, это так. А если бы не поднёс, на сколько здесь татары бы сожгли? На тысячу? А перебили скольких бы? Где мы столько баб возьмём, чтобы они столько новых нарожали?
Маркел молчал, насупившись. Лодыгин снова усмехнулся и продолжил:
– Знаю, знаю! Думаешь, я оробел перед ними. Поумнел я, а не оробел. Давно! А раньше такой же был, как ты, горячий. И как сейчас Вельяминов! Да-да, – уже совсем насмешливо продолжил Лодыгин. – Вельяминов – это вам огонь! Вельяминов их так бы не отпустил! Пол-Саратова бы сжёг, не пожалел бы, а с Гиреевичами бы посчитался! Или бы не посчитался, это уже как жребий бросится. Да у него жребий каждый день бросается. Ты к ним сейчас приедешь, а там война. Да там всегда война! И он только и знай гонцов в Москву гоняет, просит: царь-государь, пришли стрельцов, пришли ещё стрельцов… Вот так! – сказал Лодыгин, отложив перо. – Можно и так жить, а можно и сяк. Но когда будешь дальше идти, то если никого по дороге не встретишь, то вспомни меня. А когда встретишь, вспоминай Вельяминова. А теперь ступай, не отвлекай меня, я занят!